Гарри Гаррисон - Стальная Крыса спасает мир
Я хорошо изучил графский план. По Дакс-Фут-лейн до Кэннон-стрит, а потом налево. Теперь кругом стало людно, испуганные горожане спешили по домам, солдаты беглым шагом двигались в обратном направлении. На меня никто не обращал внимания.
А в конце улицы подымалась громада, увенчанная куполом, – без сомнения, собор Святого Павла.
Близок конец моего пути – последняя встреча с Тем.
Глава 14
Мне было страшно. Только лгуны или сумасшедшие утверждают, что никогда не испытывали страха. Я же достаточно познал страх, чтобы сразу почуять его запах, но никогда еще так не давила его железная рука. Кровь заледенела в жилах, сердце бешено колотилось, а ноги приросли к земле. Сделав усилие, я взял себя, так сказать, за шиворот и как следует потряс.
«Говори – мысленно приказал я. – С чего вдруг этот острый приступ заячьей болезни? Почему твоя душа ушла в пятки? Мы с тобой и раньше бывали в переделках еще похуже этой и выходили из них целыми и, как правило, победителями. В чем же дело?»
Ответ был прост. Раньше я, нержавеющий грызун, проникал за стены общества на свой страх и риск, я играл на свои. Приключение, хо-хо! Но теперь ставка слишком велика, слишком много жизней зависят от меня. Слишком много! От тебя, прыгучая блоха, зависит все будущее Галактики. Просто невероятно.
– Ну и пусть невероятно, – пробурчал я, роясь в своей аптечке.
Если я буду и дальше размышлять над тем, что поставлено на карту, то не пойду ни на какой риск, вообще опущу руки. Раньше я никогда не прибегал к искусственным возбудителям храбрости, но когда-нибудь надо начинать. Я носил с собой берсеркерит вместо амулета – знал, что он здесь на всякий случай, но случая не было. Теперь он пришел. Я открыл коробочку и смахнул пыль с безобидной на вид капсулы.
– Выходи драться, Джим, – сказал я и проглотил ее.
Это средство запрещено повсюду, и правильно. Не только потому, что к нему быстро привыкают, но еще и по социальным причинам. В желатиновой капсуле заключена разновидность безумия – вещество, растворяющее совесть и мораль цивилизованного человека. Сверх-я выходит на сцену. Ни совести, ни морали, ни страха. Только эго, твердая уверенность в своей силе и праве, божественная вседозволенность, не знающая сомнений и опасений. Политики, принимавшие берсеркерит, совершали перевороты и правили мирами. Атлеты побивали все рекорды, часто губя при этом себя или противников. Нехорошее это снадобье.
Снадобье что надо. Только одно мгновение я думал как прежде и ощущал, как меняется мозг под действием препарата, – и тут же стал другим.
– Я пришел за тобой, Тот, – улыбнулся я с искренней радостью.
Беспредельная мощь – самое восхитительное чувство, которое я когда-либо испытывал, будто свежий ветер продул все пыльные закоулки мозга. Делай что хочешь, Джим, что только тебе угодно – ты один на свете что-то значишь. Как слеп я был все эти годы. Путы условностей, жалкая привязанность к другим, губительная любовь. Я был просто калекой. Я люблю себя, ибо я – бог. Наконец-то я понял, что такое бог. Я – это Я, единственная сила во Вселенной. А он, Тот, сидит в этом здании и думает со свойственной смертным глупостью, что может одолеть меня, удержать меня, даже убить меня. Сейчас мы разрушим его идиотские планы.
Я прошелся вокруг строения. Впечатляющее сооружение. Охраны не видно, но, конечно, всюду детекторы. Войти потихоньку, тайно? Это неразумно. Единственное мое преимущество – внезапность и то, что я теперь абсолютно беспощаден. Я хорошо вооружен – живая машина смерти, и никто меня не остановит. Войти будет просто, другие в такой же форме входили и выходили без конца – весь улей гудел и жужжал. Им пришелся не по вкусу обстрел ворот. Нужно нанести удар теперь, когда у них тревога. В полной боевой готовности я закончил свой неспешный обход и поднялся по белым каменным ступеням главного входа.
Собор был огромный и казался еще больше теперь, когда из него вынесли все скамьи и церковную утварь. Я прошел по длинному нефу так, будто этот храм был моим, – и он был моим. Оружие я держал наготове. Неф был пуст, все движение сосредоточилось в дальней абсиде, где обычно стоит алтарь. Теперь на его месте возвышался роскошный трон.
На троне сидел Тот. Опьяненный властью, огромный и красный, он, наклонясь вперед, отдавал приказания. Перед ним был длинный стол, заваленный картами и бумагами, вокруг стола стояли великолепные блестящие офицеры, которыми командовал человек в простом голубом мундире. Человек был мал ростом, черная прядь волос падала на лоб. По описаниям я узнал тирана Наполеона. Как я и ожидал, он выполнял приказы Того. Я улыбался, нащупывая оружие.
Знакомый свет блеснул мне из правой абсиды, и улыбка стала еще шире. Там сияла спираль времени, работали техники. Скоро они умрут, как и все здесь. А я умчусь через время из этой варварской эры. Придется оставить здесь, уходя, атомную гранату. Близок конец.
Никто не обратил на меня ни малейшего внимания, когда я подошел к столу. Для начала – сонный газ, пусть успокоит всех разом. Будет время убить рабов, когда разделаюсь с господином.
Одна разрывная граната, две термических. Я щелкнул большим пальцем и бросил их – раз, два, три – по высокой дуге Тому на колени. Пока они летели, я пригоршнями набросал газовых гранат на стол перед ошарашенными офицерами. Гранаты еще шипели и хлопали, а я обернулся и иглами из пистолета – чтобы не повредить управление! – перестрелял техников у спирали времени.
Все было кончено в несколько секунд. С падением последнего тела настала тишина. Не оборачиваясь, я разбросал гранаты по нефу, чтобы все входящие сразу попадали в облако газа. Потом взглянул на Того.
Все хорошо. Ревущий столб огня, в середине которого то, что когда-то было человеком. Трон тоже пылал, и жирный дым поднимался к высокому куполу.
– Ты разбит, Тот, разбит, – крикнул я, опершись на стол, чтобы лучше видеть. Теперь он не оживет.
Наполеон поднял голову от стола и сел.
– Не будь дураком, – сказал он.
Не теряя времени, я хотел убить его. Но он опередил меня и выстрелил из трубки, спрятанной в ладони. Пламя лизнуло мне лицо, и оно застыло, все тело сковал паралич, я не мог управлять им. Лицом вниз я рухнул на стол и не чувствовал рук Наполеона, когда он переворачивал меня. Он смотрел на меня сверху вниз, он улыбался, он хохотал полубезумным победным смехом. И следил за моим лицом, за глазами, которыми я еще владел. Глаза широко раскрылись – я понял наконец.
– Правильно! – крикнул он. – Тот – это я. Ты проиграл. Ты сжег, уничтожил великолепного андроида, который был нужен только для того, чтобы тебя обмануть. Здесь все – приманка для тебя, даже этот мир в петле времени существует только как приманка. Как ты быстро забыл, что тело – лишь оболочка для меня, Вечного! Мой мозг победил смерть и продолжает жить, теперь вот в этой имитации безумного императора. Ему и не снилось, что такое истинное безумие. Я победил – а ты проиграл навеки!
Глава 15
Временные затруднения. Наверное, в обычном состоянии я почувствовал бы горечь поражения, страх, злобу. Теперь я ждал только, когда представится случай убить его снова. Это уже начинало надоедать: после двух попыток он все еще жив. Я решил, что третья будет последней.
Он наклонился и стал срывать с меня одежду, обыскивая с грубой тщательностью. Он разодрал все в клочки, забрал то, что было приклеено к коже, снял нож с щиколотки, пистолет с запястья, выбрал мини-гранаты из волос. Через несколько секунд он меня полностью обезоружил. То, что осталось, было вне моей досягаемости. На совесть поработал. Закончив обыск, он швырнул меня спиной на стол.
– Я все приготовил к этому моменту, все!
Он брызгал слюной, она текла по подбородку. С лязгом и звоном он надел на меня тяжелые железные браслеты, соединенные короткой цепью. Кандалы сомкнулись, затрещали искры – он заварил на мне браслеты. Я ничего не чувствовал, только видел, как покрылась волдырями обожженная кожа. Пусть. Сделав это, он вонзил мне в запястье иглу.
Начала возвращаться чувствительность, сначала в кисти рук – боль обожгла запястья, – потом и выше. Как больно, оказывается, выходить из паралича. Я не обращал на это внимания, но меня всего сотрясали непроизвольные судороги. Наконец я сполз со стола и мешком свалился на пол. Тот нагнулся, легко поднял меня и поволок через весь собор. Сила его, даже в теперешнем маленьком теле, была громадна.
Оказавшись на полу, я что-то подобрал. Я не знал, что именно – какой-то маленький металлический предмет, и я крепко зажал его в кулаке.
Метрах в пяти от спирали времени стоял металлический столбик, высотой мне до пояса, тоже предназначенный для меня. Тот вложил цепь в паз на верхушке столба, снова вспыхнули искры, и цепь приварилась к металлу. Он отпустил меня, я покачнулся, но не упал. Тело обретало чувствительность, и я овладел им, пока Тот настраивал автоматику. В огромном соборе стояла тишина. Мы были одни, если не считать груды тел.
