Айзек Азимов - Лакки Старр и океаны Венеры
Или Эванс выстрелит, как только м-лягушки преодолеют последние очаги сопротивления в его мозгу?
Направляющий луч еще немного сдвинулся. Снова Лаки украдкой взглянул на Эванса. Ошибся ли он или искра чего-то (не эмоции, но чего-то) промелькнула во взгляде Эванса?
Секундой позже он понял, что это не воображение: мышцы Эванса напряглись, рука чуть приподнялась.
Он выстрелит!
Но в то мгновение, как эта мысль промелькнула в мозгу Лаки, как его мышцы невольно и бесполезно напряглись в ожидании выстрела, корабль столкнулся с чем-то. Эванс, захваченный врасплох, упал. Бластер выскользнул из его пальцев.
Лаки действовал мгновенно. Тот самый удар, который уронил Эванса, бросил Лаки вперед. Он приземлился на лежавшем Эвансе, схватил его за руку и сжал стальными пальцами.
Но Эванс не был слаб, а боролся он с диким, навязанным ему упорством. Он согнул колени, захватил Лаки ими и сжал. Случайно ему помогла качка, и Эванс оказался сверху.
Просвистел кулак Эванса, но Лаки плечом отразил удар. Он поднял ноги и сжал Эванса в железных ножницах.
Лицо Эванса исказилось от боли. Он дернулся, но Лаки сумел переместиться и был теперь наверху. Он сел, продолжая удерживать противника ногами и еще сильнее сжимая их.
Лаки сказал:
– Не знаю, слышишь ли ты и понимаешь ли меня, Лу…
Эванс не обращал на это внимания. Последним усилием он отбросил свое тело вместе с телом Лаки в сторону и вырвался.
Лаки покатился по полу и вскочил на ноги. Он перехватил руку встававшего Эванса и завел ее назад. Рывок – и Эванс упал на спину. И лежал неподвижно.
– Бигмен! – позвал Лаки, тяжело дыша и отбрасывая прядь волос быстрым движением руки.
– Здесь, – ответил малыш, улыбаясь и размахивая бластером. – Я на всякий случай держу эту штуку.
– Хорошо. Убери бластер, Бигмен, и осмотри Лу. Проверь, целы ли у него кости. Потом свяжи его.
Лаки сел за управление и с крайней осторожностью вывел «Хильду» из тела чудовищного пятна, которое он убил несколько часов назад.
Лаки выиграл. Он считал, что м-лягушки, занятые только мозгом, не имеют ясного представления о физических размерах пятна, к тому же у них нет опыта подводных путешествий, поэтому они не обратят внимания на небольшое изменение курса, сделанное Бигменом. Лаки сказал об этом Бигмену, когда тот поворачивал корабль к городу под бластером Эванса.
– Правь в пятно, – сказал он.
Снова «Хильда» сменила курс. Нос ее поднялся.
Эванс, привязанный к койке, устало и со стыдом смотрел на Лаки.
– Прости.
– Мы понимаем, Лу. Не расстраивайся, – легко сказал Лаки. – Но пока мы не можем отвязать тебя. Ты ведь понимаешь?
– Конечно. Космос, привяжите меня покрепче. Я заслуживаю этого. Поверь, Лаки, большую часть я просто не помню.
– Послушай, лучше немного поспи, приятель, – и Лаки кулаком слегка ударил Эванса по плечу. – Мы тебя разбудим на поверхности.
Несколько минут спустя он негромко сказал Бигмену:
– Собери все бластеры на корабле, Бигмен, вообще все оружие. Посмотри в шкафах, в ящиках коек – всюду.
– Что ты собираешься с ним делать?
– Утопить, – кратко ответил Лаки.
– Что?
– Ты меня слышал. Ты можешь оказаться под контролем. Или я. Я не хочу повторения случившегося. И вообще против м-лягушек физическое оружие бесполезно.
Один за другим два бластера и электрические хлысты подводных костюмов полетели в эжектор для мусора. Через односторонние клапаны они оказались за бортом.
– Чувствую себя голым, – пробормотал Бигмен, глядя в иллюминатор, как будто надеялся увидеть свое оружие. Мимо стекла пролетела фосфоресцирующая полоса – должно быть, рыба-стрела. И все.
Стрелка указателя давления медленно перемещалась. Вначале они находились в трех тысячах футов под водой. Теперь менее чем в двух тысячах.
Бигмен продолжал смотреть в иллюминатор.
Лаки взглянул на него.
– Что ты высматриваешь?
– Я думал, станет светлее, когда мы приблизимся к поверхности.
– Сомневаюсь. Поверхность плотно затянута водорослями. Пока не прорвемся, будет темно.
– А не столкнемся с траулером, Лаки?
– Надеюсь, нет.
Осталось полторы тысячи футов.
Бигмен сказал с надуманной легкостью, стараясь отвлечься от прежних мыслей:
– Послушай, Лаки, а почему в воде океана так много двуокиси углерода? Со всеми этими растениями? Растения ведь преобразуют двуокись углерода в кислород.
– Да, на Земле. Но если я верно помню курс ксеноботаники, венерианские растения устроены по-другому. Земные растения высвобождают кислород в атмосферу, венерианские запасают в своих тканях. – Он говорил с отсутствующим видом, как будто тоже хотел отвлечься от навязчивых мыслей. – Поэтому венерианские животные не дышат. Они получают весь необходимый кислород в пище.
– А еще что ты знаешь? – спросил удивленный Бигмен.
– В сущности в их пище слишком много кислорода, иначе они не любили бы так пищу с его низким содержанием, как тавот, которым ты кормил м-лягушку. По крайней мере такова моя теория.
Теперь они находились всего в восьмиста футах под поверхностью.
Лаки сказал:
– Прекрасно проделано. Я имею в виду то, как ты протаранил пятно.
– Не о чем говорить, – ответил Бигмен, но вспыхнул от удовольствия.
Он взглянул на указатель давления. Оставалось пятьсот футов.
Наступило молчание.
Потом сверху послышался скрип, ровный подъем прервался, машины заработали с напряжением, и в иллюминаторах просветлело, стали видны облачное небо и волнующаяся поверхность воды, покрытая бесконечными водорослями.
– Дождь, – сказал Лаки. – Боюсь, придется сидеть и ждать, пока к нам не пожалуют м-лягушки.
Бигмен спокойно ответил:
– А вот и они.
Прямо перед ними, глядя в иллюминатор темными жидкими глазами, плотно прижав лапы к туловищу, цепляясь пальцами за стебель, сидела м-лягушка!
13. Встреча размумов
«Хильда» раскачивалась на высоких волнах венерианского океана. Слышался сильный постоянный шум дождя, бившего о корпус почти в земном ритме. Для Бигмена, выросшего на Марсе, и дождь, и океан были равно чужими, но у Лаки они вызвали воспоминания о доме.
Бигмен сказал:
– Посмотри на эту лягушку, Лаки. Только посмотри на нее!
Бигмен протер стекло рукавом и прижался к нему носом, чтобы лучше видеть.
Вдруг он подумал:
– Эй, а не лучше ли держаться подальше?
Отпрыгнул, потом вставил мизинцы в углы рта и растянул его. Высунул язык, закатил глаза и закрутил пальцами.
Лягушка серьезно смотрела на него. Она не пошевельнулась с того момента, как ее увидели. Только раскачивалась на ветру. Не обращала внимания на плещущуюся воду.
Бигмен скорчил еще более ужасную рожу и сказал лягушке:
– А-агх!
Над его плечом послышался голос Лаки:
– Что ты делаешь, Бигмен?
Бигмен отскочил, убрал пальцы и вернул лицу его обычное выражение эльфа. Он с улыбкой сказал:
– Показал м-лягушке, что я о ней думаю.
– А она показала, что думает о тебе!
У Бигмена заныло сердце. Он услышал явное неодобрение в голосе Лаки. В таком кризисе, во время такой опасности он, Бигмен, корчит рожи, как дурак. Ему стало стыдно.
Он проговорил:
– Не знаю, что на меня нашло, Лаки.
– Они знают, – хрипло ответил Лаки. – Пойми: м-лягушки ищут твое слабое место. Найдя его, они проберутся в твой мозг, и ты не сможешь изгнать их оттуда. Поэтому не следуй сразу импульсам, не подумав сначала.
– Да, Лаки.
– Что теперь? – Лаки осмотрелся. Эванс спал, судорожно дергаясь и дыша с трудом. На краткий миг глаза Лаки остановились на нем, потом переместились.
Бигмен почти робко сказал:
– Лаки.
– Да?
– Ты не собираешься вызывать космическую станцию?
Какое-то время Лаки непонимающим взглядом смотрел на своего маленького товарища. Потом линии вокруг его глаз разгладились, и он прошептал:
– Великая Галактика! Я забыл! Бигмен, я забыл! И не подумал даже.
Бигмен пальцем через плечо показал на м-лягушку, которая, как сова, продолжала смотреть на них.
– Она?…
– Они. Космос, тут их должны быть тысячи!
Стыдясь, Бигмен должен был признаться себе в собственных чувствах: он был почти рад, что не только он, но и Лаки не устоял перед этими существами. Он почувствовал, что не так уж виноват. В самом деле Лаки не имеет права…
В ужасе Бигмен остановился. Он испытывал ненависть к Лаки. Это не он. Они!
Он свирепо изгнал все мысли из головы и сконцентрировался на Лаки, который занялся передатчиком, готовя его к работе.
И тут голова Бигмена резко откинулась: он неожиданно услышал новый и странный звук.
Голос, ровный, без интонаций. Он произнес:
– Не трогай твое устройство для далекой передачи звуков. Мы этого не хотим.
