Нейл Смит - Приключения Лэндо Калриссиана 1: Ландо Калриссиан и Арфа Души народа шару
Они шли вперед.
В следующие два часа ничего не изменилось. Ландо не был уверен в точности своего определения времени, а на часы смотреть не рискнул, не желая напоминать своим конвоирам, что у него под курткой скрыты разные интересные предметы, например пятизарядный шокер. В такой обстановке проку от оружия не было, но само его наличие вселяло надежду.
Шаг за шагом. Пейзаж не отличался разнообразием и представлял из себя нечто среднее между пустыней и тундрой. Огромные пространства занимали постройки шару. Песок, песок и песок. Иногда сухая трава. Чистое, но непостижимым образом мрачное небо. Ландо беспокоился за Вуффи-Раа и надеялся, что роботы умирают быстро и безболезненно.
Все время их похода тока что-то напевали, то быстро, то медленно. И, к великому раздражению игрока, ни разу не попали в ритм ходьбы. Он несколько раз спотыкался из-за их пения. Он не знал, как работает мозг тока, но концерт ему не нравился. Они пели на басах, они пели почти на визге, они пели гармонично и в полной какофонии. По ним плакали звукозаписывающие студии. Их репертуар был огромен. И отвратителен.
Переход завершился в роще деревьев, на которых росли кристаллы жизни. К Ландо подошел Мохс.
— Самозванец, слушай меня: запрещено нам отбирать священный Ключ у его носителя, даже если фальшив носитель. Не ведаю, каким образом ты прознал об этом. Также не в наших силах убить того, кто носит Ключ, хоть и уничтожили мы притворного Посланника, что радует нас безмерно.
Так вот оно что! Ландо почему-то думал, что под Носителем Ключа и Посланником подразумевалось одно и то же лицо, то есть он сам. Постарался припомнить точно, что же он говорил Мохсу, но пришел к выводу, что сейчас это не важно. К тому же старик продолжал речь.
— …позволь им сделать самим. Иди за мной!
Калриссиан последовал за ним к дереву. Несколько престарелых тока вручили свое оружие соратникам и приблизились. Вынули откуда-то набедренную повязку. К тому времени, когда Ландо сообразил, что стоило бы оказать сопротивление, было поздно. Его силой усадили на землю и привязали к дереву, связав руки за спиной. Сняли с головы капюшон, расстегнули и грубо сорвали куртку.
— Эй! Не порвите! Вы знаете, сколько она стоит? Слушайте, это уже слишком!
Мохс лично стащил ботинки с ног капитана и бросил за землю рядом с курткой. Тунику и легкую рубашку под ней они тоже сорвали. Мохс вынул нож.
— Да погодите вы! Что ж вы делаете?!
Ландо попытался лягнуть старца, но двое аборигенов навалились на лодыжки и пришпилили их к земле. Он никогда не верил в сильных молчаливых героев и прибег к единственному, что оставалось: завопил. И орал все время, пока древний Певец срезал с него штаны, открывая голую кожу щиплющему морозу.
— Теперь, — удовлетворенно сказал Высший певец, — все видят, что Ключ остается с его носителем.
Что правда, то правда, они вынули Ключ из кармана туники и запихали за грязную серую тряпку, которую намотали вокруг его бедер. Страшный был момент, Ландо застыл тогда, молясь всем богам, чтобы нож не задел маленький шокер, спрятанный за поясом белья.
— Нам остается ждать, — возвестил Мохс. — Когда Они сочтут нужным, Они заберут его жизнь либо посредством холода, либо посредством дерева. Тогда мы вернемся и заберем Ключ, наше достояние по праву. Мы уходим.
И они ушли.
Солнце тонуло за странным горизонтом, тени жадно подбирались к беспомощному игроку, и надежды его исчезали вместе со светилом. Он наблюдал, как вокруг него маленькие растения сворачиваются к ночи в клубочки. Он смотрел, как пальцы его ног синеют. Он видел, как верхний слой почвы покрылся тонким настом. Но большую часть времени он провел, глядя на куртку, тунику, ботинки и носки, которые начали покрываться ледком. Такие теплые и такие недоступные. Он начал громко поносить все вокруг, сначала из злости на себя, на Мохса, Гепту и Мера, потом лишь для того, чтобы сохранить хоть частичку тепла. Он выкрикивал ругательства на своем родном языке и на дюжине других, которым научился за время полных приключениями путешествий. Он даже вспомнил ругательства на трех компьютерных языках и на щебечущем языке разумных птиц, с которыми однажды играл в карты. Потом он заново обругал тока. И еще раз, и еще.
Проснулся он как от толчка. И снова начал бранить все вокруг, лишь бы остаться бодрствовать. Засни он, и все, покойник.
Глава 11
Могильная тишина. Под искусственной громадиной, похожей на краба с протезами вместо ног, темный песок металлически поблескивал в свете двух лун планеты Рафа V. Тени накладывались друг на друга: массивная двойная тень «Тысячелетнего сокола», сотни раздвоенных теней толстых деревянных метательных снарядов, торчащих из корпуса и земли вокруг. В местах пересечения сгущалась чернота. Гробовая тишина и убийственный холод. Крошечные растения у самой земли свернулись в плотные оливкового цвета шарики, готовясь пережидать беспощадную стужу ночи в пустыне. Воздух стал еще более сухим, чем днем. Появился, заблестел в лунном свете тонкий слой изморози: на растениях, на склонах невысоких дюн, по краям тысяч отпечатков ног вокруг корабля и на груде спутанных кабелей, что лежала за границей тени «Сокола». Жидкость по-прежнему сочилась в песок вокруг этого несчастного кулька проводов, но теперь она текла медленно, густая и вязкая в стылом безмолвии.
Внутри нее, напротив, кипело движение. Искусственные организмы, гладкие, металлические, смахивающие на насекомых и едва заметные невооруженному человеческому глазу, копошились внутри темной жидкости и медленно, миллиметр за миллиметром, продвигались обратно, туда, откуда их выкинуло неведомой им силой еще до темноты. Микроскопические жгутики-щупальца трудолюбиво колыхались, перемещая хозяев вперед, к цели, сантиметр за сантиметром. Они забирали с собой минералы и крошечные песчинки металлов из почвы. После их ухода жидкость становилась менее насыщенной, прозрачной.
* * *В нескольких километрах оттуда те же луны бросали свет на скорченную под деревом человеческую фигуру, которая пыталась сохранить жизнь, несмотря на мороз. Свет отражался от стекловидных ветвей и расцвечивал все кругом веселыми многоцветными бликами.
Ландо Калриссиан умирал. Как жизнь Вуффи-Раа утекала в песок, так и он чувствовал, что его жизнь испаряется в полный льда воздух через незащищенную кожу, что зловещее растение над ним высасывает ее по капле. Он бы пожалел, что не может последовать примеру низеньких растений и свернуться в комок, но у него не осталось сил для сожалений. Время от времени его охватывала дрожь, сотрясая все тело, и тогда казалось, что и без того болезненно тугие веревки стягивают торс и запястья еще сильнее. Кисти рук давно онемели.
Становилось трудно думать, и Ландо не мог понять, холод тому виной или дерево. Почему-то казалось важным разобраться. Что он слышал о таких деревьях? Что во вселенной ничего не дается задаром — ум и жизненная сила, которые кристаллы дают тем, кто их носит, сначала были отобраны у других. Сейчас их отбирают у него?..
Главное — было больно. Голые ступни будто жгло огнем. Даже в здешнем сухом воздухе на пальцах скопился иней. Насколько нужно охладить плоть, чтобы на ней появился лед? Достаточно для гангрены?
Ну нет, так просто он им не дастся! Он кивнул в подтверждение самому себе и только тогда обнаружил слезы, замерзшие на щеках. Он все еще чувствовал ноги, хоть и предпочел бы, чтобы они онемели; боль сбивала с толку не меньше холода. А если ощущения в ступнях не пропали, то он должен суметь почувствовать и пальцы рук. Они, конечно, тоже замерзли, но их защищали его тело, скудная одежда, которую ему оставили, и дерево.
Дерево.
Ствол, будто сделанный из стекла, походил на глыбу льда, которую прислонили к спине. Над головой удивительно правильные ветви становились прозрачными там, где они попадали в лунный свет. Калриссиан потряс головой, и что-то поменялось. Он сделал вялую попытку сообразить, что стало не так. Сердце остановилось? Вроде нет. Он все еще дышал — правда, теперь, когда он подумал об этом, стало требоваться усилие, чтобы не задохнуться. Лучше бы он забыл и снова начал дышать инстинктивно.
Вот оно что! Сам того не замечая, он что-то делал пальцами рук. Почему-то болели кончики. Он что, отморозил и их? Не должен бы… впрочем, слово «должен» в нынешней ситуации звучало глупо. Он вообще не должен быть здесь, привязанный к дереву, которое высасывает его разум. Он должен… должен быть… Так что он должен был бы делать? Что-то насчет длинных коридоров и красивых женщин и… и… чип-карт! И что он стал, бы делать с чип-картами?
