Илья Тё - Реконструкторы (сборник)
Вместо старой одежды Игару выдали новую. Швейных мастерских, как известно, при кавалерийских корпусах не содержат, поэтому вариант облачения у Игара оставался один – военный мундир. Сначала Харгаф думал выдать солдатскую форму, но потом, решился облачить своего личного пленника «в офицеры».
Тут же вскрылась ещё одна особенность мира Ленты. Дворяне в Нео-Мидгарде носили длинные волосы. Всякий офицер приравнивался к дворянину, а всякий дворянин при поступлении на службу автоматически зачислялся офицером или же, в крайнем случае, рядовым гвардейских частей. Третий кавалерийский корпус гвардейским не являлся, но Игар при этом обладал огромной шевелюрой. Вывод из двух фактов проистекал простой и нетривиальный. Хотя и обескураживающий Игара, – он никогда не предполагал, что длинные, «неформальские» волосы способны обеспечить ему офицерское достоинство.
Ему выдали широченные, серого цвета шаровары, живо напомнившие по форме смешные галифе начала прошлого века, алую рубаху-гимнастерку – именно такую, какую он видел на кавалеристах Харгафа в день своего пленения. Полагался также мрачный черный китель, новенький, с двумя рядами сверкающих стальных пуговиц, как видно, предназначенным для ношения с галстуком-бабочкой и рубашкой.
Повседневным головным убором «пост-скандинавских» кавалеристов оказался кивер, украшенный на тулье всё теми же Быком, Старцем, Драконом и Соколом, собравшимся вокруг круглого скандинавского щита, рассеченного двумя линиями на четыре части. На ноги предполагалось надеть сапоги с высокими голенищами – почти ботфорты, с широкими закрывающими колено раструбами, в которые нужно было заправлять шаровары.
Из защитного вооружения и прочих принадлежностей выдали также покрытую красной эмалью металлическую каску – перед боем на неё предполагалось заменять тряпичный кивер, плотный кожаный жилет (тоже черный), который заменял повседневный китель, или же надевался поверх него, кожаные рукавицы, доходящие чуть не до локтя, седельную сумку и портупею.
И черный китель, и алую гимнастерку украшали нашивки – весьма непривычные, черно-белые, украшенные серебряными полосками. Нашивки декорировались серым галуном, та же серебреная нить украшала и обшлага рукавов.
Сначала Игар полагал, что одеждой дело ограничится. Однако Герсен, который принес Игару всё указанное выше добро, молча удалился, а спустя час принес выписанные из арсенала кавалерийский палаш в кожаных ножнах, карабин с коротким штыком и кобуру с пистолетом.
Узрев такое богатство в руках своего «наставника», Игар удивленно крякнул.
Форма формой, но оружие – совершенно иное. Палаш и карабин означали, что его действительно произвели в офицеры Нео-Мидгарда. Без подготовки, без подготовительных курсов, – просто так.
Герсен объяснил всё элементарно.
– А разве может быть по-другому? – удивился ферьярец, подняв кустистую бровь. – Большинство наших офицеров получают чин, как и ты, без войсковой подготовки. Только у манси да у поморов, солдат приучают к оружию взрослыми. Каждый ферьярец – воин с рождения, тем более дворянин, будущий офицер. Отпрыски знатных семей зачисляются в полк сразу после обрезания пуповины. По достижении совершеннолетия их отправляют на службу. Малолетки прибывают в часть, уже имея на руках офицерские патенты, а те, кого не успели заранее зачислить в полк или же зачислили в какой-то другой, – с рекомендательными письмами от благородных отцов. Обычно этого достаточно, чтобы командир части принял мальца прапорщиком или подпоручиком.
Игар почесал затылок.
– Но как же образование и тренировки? – изумился он. – Уставы, воинская дисциплина, умение обращаться с винтовкой и палашом? Разве это не сказывается на боеспособности армии? Армия, где офицеры набраны из новобранцев, это …
– Это Нео-Мидгард! – перебил его Герсен, – Мы, потомки древних норманнов и большинство будущих офицеров начинают готовиться к службе тогда же, когда начинают ходить, – в домах матерей. С огнестрельным оружием умеет обращаться каждый мальчик Нео-Мидгарда с возраста пяти лет. По традиции отец или его вдова дарит сыну раба и палаш на день совершеннолетия. Раб и клинок дарятся мальчику для совершения обычая «demi». Ты понимаешь?
Игар покачал головой. Он не знал как переводится «demi», расспрашивать же не стал, – но от слова и интонации с которым оно было произнесено, веяло чем-то жутким и замогильным. Игара, впрочем, интересовало другое.
– Но ведь я не ферьярец? – прямо сказал он. – Меня не обучали войне с рождения.
– Зато ты не малолетка, – зло усмехнулся Герсен. – Меня достали шестнадцатилетние сосунки, присылаемые в корпус из-под материнских юбок с мечтами о смерти и подвигах безумных берсерков. Харгаф придумал правильно, – единственный способ не отдавать тебя чужим, это превратить в офицера Императорской армии. Как офицер ты получаешь дворянский статус, а как дворянин ты теперь неприкосновенен и не можешь рассматриваться как пленник. С другой стороны, после принесения присяги ты не сможешь сбежать от Харгафа под угрозой смерти. Все просчитано верно. Теперь ты принадлежишь Харальду Харальдсону с потрохами, и никто другой не смеет протянуть к тебе руки.
– И вы говорите мне об этом столь откровенно? – вновь удивился Игар.
– Говорю, как есть, – отрезал Герсен. – Не важно, как ты воспринимаешь слова, мой друг. Важно то, совпадают ли они с действительностью.
Игар кивнул. Простота, прямота и мрачный задор ферьярцев ему по-своему нравились. В конце концов, он не зря выбрал себе роль викинга на конвенте. Перед ним были именно они – древние скандинавы, но только осовремененные, имеющие вместо драккаров линкоры, а вместо секир и мечей – пулеметы и броневики. Но это были они – безумные северные ратоборцы, явившиеся из темных, почти легендарных времен и его детских фантазий.
Игар протянул ладонь – именно Игар, а не Игорь, – и взял из рук Герсена кавалерийский палаш. Ножны оружия обтягивала телячья кожа – прекрасно обработанная и схваченная в трех местах стальными кольцами и серебряною оправой. Обмотанная ремнем рукоять была удобной, технологичной и вполне современной, однако витиеватая гарда изображала руническую вязь, которой писались саги великой Эдды. Оружие называлось «холодным», но почти что жгло ему кожу – столько энергии влилось в него от простого прикосновения.
Служба викинга началась.
* * *Зачисление неизвестного человека в корпус не составляло особой новости. Хотя армия Нео-Мидгарда считалась штатной, регулярной и кадровой, военачальники, особенно происходившие из знатных родов, обладали в своих частях почти неограниченной властью. В компетенцию Харгафа входило даже право казнить любого из своих офицеров, не говоря уже о приеме на службу или производстве в чин. Несмотря на наличие достаточно технологичных орудий, черты средневековых феодальных армий, таким образом, в Третьем кавалерийском присутствовали налицо.
В эти же дни, Игар столкнулся с другими молодыми офицерами. Их в корпусе оказалось достаточно, чтобы Игар не чувствовал себя белой вороной. Война шла давно, однако третий кавалерийский влился в ряды фронтовых частей недавно, потому значительную часть его составляли новобранцы – как среди офицеров и унтеров, так и среди рядовых.
Проблемой являлось то, что большинство ферьярцев, с которыми Игар участвовал в примитивных «занятиях», проводимых с молодняком неким генерал-адъютантом Краке, оказалось значительно младше его. Возраст новых приятелей составлял шестнадцать, от силы восемнадцать лет. На Земле Игару недавно исполнилось двадцать три, и он чувствовал себя среди малолетних поручиков не в своей тарелке. Кроме того, давала о себе знать земная акселерация. Игар превосходил старших офицеров на голову, но те хотя бы имели плотное сложение, широкие плечи или объемный живот. По сравнению же с младшими офицерами, не успевшими нагулять жирка и мускулатуры, Игар выглядел настоящим монстром – горой мяса и широких костей.
Как и сообщал Герсен, обучение молодых офицеров как таковое отсутствовало. Большинство пацанов и так могли весьма сносно обращаться с оружием и на зубок цитировали уставы, вбитые в голову (или в задницу) кнутом отца или розгой матери-вдовы. Дисциплина соблюдалась – беспрекословно. Солдат можно было публично наказывать плетью или шомполами от штуцеров, однако для офицеров не предусматривалось никаких иных наказаний кроме смерти. Остальное считалось для местных поручиков-лейтенантиков унизительным.
Самым удивительным было то, что вопреки всякой логике, это правило действовало. За два месяца «подготовки» ни один из мальцов-офицеров ни разу не ослушался Краке. Впрочем, это можно было понять, ведь, по словам Герсена, дворян на войне действительно казнили за непослушание. Быть же казненным по приказу старшего ферьярского командира, считалось не просто смертью – это ложилось позором на мать и отца!
