Илья Шумей - Игры в чужой песочнице
Вокруг катящихся по дороге двух сцепившихся тел схлестнулась живая стена, и даже сквозь завесу плотной, почти осязаемой тишины прорвался полный невыносимой боли крик.
-ПУ-У-У-У-З!!!
-Что с ним? – обернулся назад Дэн.
Это стало его последней ошибкой в жизни. На долю секунды оставленный без присмотра джип тут же вылетел на обочину и запрыгал по кустам. Дэн яростно закрутил рулем, стараясь вернуть машину на дорогу, но было уже поздно.
Точно закусив удила, железный конь пару раз лихо подпрыгнул, проигнорировал поворот и, в щепки разнеся дощатый забор и дико завывая работающим вхолостую мотором, полетел вниз с насыпи.
Миг невесомости… Удар! Еще удар! Короткий скрежет металла, звон стекла… Куда подевались звезды? Удар.
Первым ощущением Куцого стала кровь, текущая из разбитого носа прямо в рот. Он хотел сплюнуть, но побоялся, так как не знал, где верх, а где низ... Что-то больно впивалось в спину. Пошарив вокруг себя, он выяснил, что это чьи-то ноги, а сам он лежит под перевернувшейся машиной и, судя по всему, все еще жив.
-Дэн! – шепотом позвал он, - Дэн, ты меня слышишь?
Ответа не последовало. Вместо этого послышалось шуршание, сопение и на Куцого вновь накатила волна глухоты. Машина затряслась от запрыгивающих на нее хайенн. Он затаил дыхание, пытаясь определить, сколько их здесь и что они делают. Еще оставалась призрачная надежда на то, что под машиной их не найдут.
И тут Дэн закричал.
Игра третья
Проснувшись, Содос довольно долго лежал неподвижно, мысленно прокручивая события вчерашнего вечера. И, чем дольше он вспоминал, тем меньше ему хотелось шевелиться. Кому пришло в голову сравнивать человеческий мозг с компьютером? Здесь ненужную информацию нельзя просто так взять и удалить. Как бы ты ни сопротивлялся, кошмарные воспоминания о вчерашней гулянке тонкой струйкой, как в древней изощренной пытке, будут просачиваться наружу, капать на мозги и дополнительно отравлять и без того несладкое утро.
Смиренно принимая свою расплату за весело проведенное накануне время, Содос не двигался, не решаясь даже сглотнуть, поскольку опасался, что язык окажется на два размера больше, нежели обычно.
С улицы доносились крики и рычание моторов. Странно. Густав же говорил, что на первое патрулирование машины выйдут только сегодня вечером. И, кстати, который час? Может быть, уже вечер? Сколько же он проспал?
Крайне осторожно Содос выпростал из-под себя затекшую левую руку, по ощущениям более напоминавшую узловатую корягу, и посмотрел на часы. Хм, начало восьмого, до завтрака даже осталось немного времени. Отчего же такой шум? Местные жители не производили впечатление больших любителей встать пораньше, чтобы успеть немного поработать на свежую (ну, или…) голову.
Неожиданно в мозгу зашевелилась ужасная мысль, что с машинами или с оружием обнаружились какие-то проблемы, и сейчас ему, Содосу, устроят допрос с пристрастием. Он знал, что никаких проблем быть не могло, но зловредная мысль упорно отказывалась уходить. Левую руку нещадно заколола побежавшая по жилам кровь. Придется вставать.
Медленно, словно опасаясь расплескать содержимое своей черепной коробки, Содос сел на постели и прислушался к ощущениям. Могло быть и хуже. Все-таки, «Алкобор» - могучая вещь! Неудивительно, что он таких денег стоит. Кроме общего пессимистического настроя ничто не напоминало о вчерашней буйной вечеринке.
Отыскав под кроватью свои ботинки, он сунул в них ноги и проковылял в ванную. Вопреки опасениям, лицо в зеркале выглядело вполне пристойно, ничуть не напоминая опухшую физиономию любителя, пытавшегося перепить профессионалов.
Костюму повезло меньше. Использование его в качестве пижамы оставило на нем в буквальном смысле неизгладимый отпечаток.
Плеснув в лицо ржавой водой из-под крана, Содос вернулся в комнату. Он снял пиджак и, повесив его на спинку стула, подсоединил к нему блок питания. С тех пор, как однажды добрые люди, желая получить ответы на свои вопросы, погладили этот костюм прямо на нем, Содос крайне недолюбливал эту процедуру, но ничего другого не оставалось.
Нажав соответствующую кнопку на внутреннем пульте пиджака, он торопливо отошел в противоположный угол. Послышался тонкий свист высоковольтного преобразователя.
Бип. Бип. Бип. Бах!!!
В воздух поднялось густое сизое облако.
-Фу! Где же ты набрал столько грязи!? – недоуменно воскликнул Содос, отмахиваясь от пыли.
Сняв пиджак со стула, он для порядка встряхнул его и критически осмотрел. Тот выглядел идеально. Осталось только повторить этот фокус с брюками – и полный порядок.
Заперев за собой дверь, умытый и опрятный, Содос спустился в бар.
Если бы у него спросили, то он вряд ли смог бы сказать, что именно его насторожило. Кружки с недопитым пивом, чья-то брошенная на столе рваная шляпа, Бочар, виднеющийся на крыльце, вместо того, чтобы стоять за стойкой – все это вызывало в душе нехорошее предчувствие. Что-то было неладно.
Скрипнув входной дверью, Содос вышел на улицу. Хозяин гостиницы бросил на него рассеянный взгляд и снова отвернулся, что-то высматривая на убегающей в поля дороге.
-Доброе утро! – поздоровался Содос и, подождав немного, но, так и не дождавшись ответа, поинтересовался, - что-то случилось?
-Дэна и Пузана хайенны загрызли, - ответил Бочар монотонным голосом и, наконец, повернулся к нему, - так что утро не очень-то доброе.
Несколькими скупыми фразами бармен посвятил потрясенного Содоса в ночные события.
На рассвете в бар ввалился Куцый, окровавленный и полубезумный. После беглого осмотра выяснилось, что кровь эта – не его, а сам он только вывихнул правую ногу и получил несколько синяков и ссадин. Запинаясь и постоянно порываясь скатиться в истерику, он рассказал о том, что с ними приключилось. Ни жив, ни мертв, Куцый просидел под перевернувшимся джипом всю ночь. Когда начало светать, и хайенны убрались восвояси, он выбрался наружу и поковылял в поселок.
После его сбивчивого рассказа все, кто в тот момент присутствовал в баре, попрыгали по машинам и умчались на место событий. Кто-то сообщил Густаву, и мэр присоединился к спасательной команде. Несколько минут назад ребята позвонили и сказали, что едут обратно, и чтобы Бочар подготовил им что-нибудь выпить, да покрепче…
-Черт! Совсем забыл! - хлопнув себя по лбу, бармен нырнул в дверь. Послышалось звяканье бутылок.
От раздумий Содоса отвлек показавшийся над дорогой пыльный столб. Спасатели возвращались.
Скрипнув тормозами, в облаке пыли перед крыльцом остановился первый джип, за рулем которого сидел Серж. Из кузова высыпались фермеры с угрюмыми физиономиями. Натужно гудя мотором, подполз еще один, волокущий за собой покалеченную машину, на которой парни попали в ночную переделку.
Передок ее оказался здорово покорежен, и повисшая на проводах разбитая фара вызывала неприятные ассоциации с вывалившимся глазом. Крыша бесследно исчезла, только топорщились погнутые остатки рамы. Левая дверь погнулась и теперь свободно болталась, громко лязгая на каждой кочке. Замыкала процессию машина мэра.
На сидении рядом с водителем сидел Куцый без шляпы, весь в пыли и засохшей грязи. На его лице застыло отсутствующее выражение, глубоко запавшие остекленевшие глаза, не мигая, смотрели куда-то вдаль. Он никак не отреагировал, даже когда остальные фермеры почти на руках вытащили его из машины и поволокли в бар.
И все это происходило в каком-то жутковатом молчании.
Внезапно раздался пронзительный женский крик, и из дверей им навстречу выскочила Аня. Содос поначалу ее даже не узнал. Ее начисто лишенное косметики лицо походило на серо-зеленую маску с розовыми кругами заплаканных глаз. Следом за ней выбежал Бочар.
-Аня, стой!
-Где он! Я хочу его видеть!
-Эй, стой! Держите ее! – крикнул он вылезающим из машин фермерам.
Наперерез девушке метнулся сам Густав, обхватив свою племянницу за талию и подняв ее в воздух.
-Пусти меня, пусти! – Аня замолотила кулачками по крепко удерживающим ее рукам, - я хочу видеть!
-Нет! – отрезал мэр.
-Пусти!!!
-Аня, тебе не следует на это смотреть! – что-то в голосе Густава заставило ее перестать дергаться. Безвольно обмякнув, она громко заревела и позволила унести себя в дом.
Следом за ними в двери бара проследовали и все остальные.
Остался только Серж, который сидел, вцепившись в руль с такой силой, что даже сквозь слой грязи было видно, как побелели костяшки его пальцев. Медленно, словно через силу, он, наконец, разжал руки, пошатываясь, на негнущихся ногах выбрался из машины и буквально рухнул на ступеньки крыльца. Пытаясь достать свой портсигар, он только с третьего раза смог попасть в карман – так сильно его трясло. Когда Серж закуривал, зажигалку ему пришлось держать двумя руками.
