Отметчик и разносчица - Александр Ермаков
За время совместной жизни Сукалия подарила мужу два десятка морщёкишей, больше чем все остальные жёны. Но с годами репродуктивность снизилась, и она перестала доставлять хлопоты акушерам.
Плеширею было больно смотреть, как его любимая жена превращается в старуху. Сам он старел очень медленно, благодаря отборной назюбоке, которая стимулировала весь его организм. Плеширей давно хотел вдохнуть в старую Суклу новую жизнь, вернуть ей молодость и красоту. И он знал, как это сделать. Когда Плеширей открыл досье пленной стюардессы, в нем что-то ёкнуло. Фигура и облик заключённой ему сильно напомнили молодую Суклу.
План по использованию новой разносчицы в виде суррогатной матери родился не сразу. Плеширей, как всегда, решил посоветоваться со старшей женой. Операцию разрабатывали вместе. Раскачиваясь в креслах кабинета, они оживленно обсуждали детали. Резюмируя, Плеширей однажды сказал:
- Главное, чтобы они не повредили назюбатор. Чёрт возьми, я недооценил эрудицию бортового компьютера. Надо будет программисту выколоть глаза.
- Ты слишком вспыльчив, дорогой. А ведь хотел землянами украсить праздничный торт? Не кипятись никогда. Гнев парализует разум. Сколько раз можно повторять?!
9
В конце фиолетового часа на перевалке наступило затишье. В семейном бараке Плеширея было по-домашнему оживлённо: суетились слуги и горничные, пахло свежеприготовленной пищей, гремела посуда, шаркали тапочками толстые евнухи.
Жёны в махровых халатах с мокрыми волосами после душа сидели в гостиной у камина и обменивались новостями. Не было только старшей жены. Не было Суклы.
- А где это наша старшенькая потерялась? – ехидно скривила рот Глупинда.
- Можно подумать, ты не знаешь?! Опять с кормильцем что-то мутят, – отозвалась Саланта и встряхнула мокрыми волосами.
- Уродские музыканты! – огрызнулась Мрасилия. – Такой праздник испортили. Из-за них у кормильца третий день мигрень.
- Я видела их в коптильном цехе, – сказала Аквая.
- Ну, и как они? Симпатичные?
- Обросшие сильно. Не разглядела. Одного дубинкой отходила и ушла.
- Что, месячные начались?
- Они самые. Заливают, – Аквая закурила и сплюнула на пол. – Представляете, сегодня в моечную привели дистрофанов. Еле отмыли. Канализацию чистили. Я пол дня в противогазе проходила. До сих пор ночная смена проветривает. Кричу с балкона мойщикам: «Напор убавьте!»
А эти олухи не слышат. И одному струей глаз выбили! Как заорёт. У меня чуть пудра не обсыпалась.
- Нам сегодня привезли экспериментальную форму-невидимку, – продолжила разговор Глупинда. – Я померила и… Ах! Испарилась! Солдаты пасти поразевали: «Где госпожа?», «Где госпожа?» А я преспокойненько подошла к одному и как дам кастетом по рогам! Аж искры посыпались. Чертяка заметался и давай выход искать. Я в хохот. Потом пошла крысу ловить. Завелась падла, мои пирожки тырит. Здоровенная! Сразу поймала, меня ведь не видно. Думаю, что с ней делать? А потом махнула рукой, зажарила и съела, как в старые добрые времена. Хорошо так поностальгировала.
- Ты приходи ко мне на продовольственный. Я уже запарилась ностальгировать. Их там видимо-невидимо! Табунами бегают. А ты всё грызёшь?
- Да, капустную кочерыжку, - сконфуженно улыбнулась Мрася. – Зубы чешутся, – И она показала два передних заячьих резца.
- Лодрия, а ты что молчишь? Всё просвещаешься? Поговори с нами.
- Вот, - библиотекарь оторвалась от чтения. – Сегодня перебирала макулатуру и нарыла прикольный земной журнальчик о моде.
Глянцевая периодика пошла по рукам. Мрася прочитала название:
- Урода. Мне уже нравится. И что там?
- А вы сами посмотрите. Эти земляне совсем с катушек съехали. У них в моде шмотки из целлофана.
- Ну-ка, ну-ка, – банщица потянулась к журналу, на обложке которого голый молодой рельефный человек в целлофановых трусах играл на саксофоне. – Всё, хочу на Землю. А тебе туда нельзя, – хохотнула она в сторону Глупинды.
- Это ещё почему? – удивилась штангистка.
- С твоими волосатыми сиськами тебя там ждёт тотальная апелляция. Посмотри, какие там бюстгальтеры носят. Всё видно.
Глупинда брезгливо перелистала журнал и швырнула в камин:
- Ерунда полная! А у нас на Вредаке что сейчас в моде?
Лодрия порылась в сумке и протянула подруге молмутский журнал «Красота Злобовещинска»:
- На, утешься.
Глупинда взяла толстый модник и, перевернув несколько страниц, заулыбалась:
- О, в моду входят накладные рога пятнистого зубра! Класс. Уже хочу. Ещё мини юбки из вайвайской кожи, шипованные чулки, туфли на роликах, зелёные тени, фиолетовая помада и черный лак для зубов.
Появился дворецкий – толстый евнух со спиленными рогами и доложил:
- Ужин готов! Подавать?
- Что там у нас сегодня? – спросила Саланта и всплеснула тройным подбородком.
- Жареные бедра саранчи в чесночном соусе, грибной салат, десерт из паутины и луковый сок.
- Подавай прямо сюда. Не будем ждать Суклу. Она опять заявится ночью. Уже труха сыплется, а всё в шпионов играет. Сидела бы лучше с нами у камина и грела свои замшелые косточки, – выпалила Саланта и бросила в камин пару волосяных брикетов, которые ярко вспыхнули и затрещали.
10
В кабинете коменданта в поздний час, когда на всей территории перевалки наступило относительное спокойствие, шёл оживлённый диалог. Муж и жена тихо разговаривали:
-Твоё переселение должно случиться сразу после активизации назюбоки. Если ты опоздаешь больше чем на восемь минут, назюбока убьёт стюардессу. Произойдёт необратимая аннигиляция атомов мозга и сердца. Только молмутская душа может провести полную синхронизацию организма с назюбокой. Не забывай это! Так что рожать придётся тебе. Я хотел уберечь тебя от этого, но без синхронизации мы потеряем и стюардессу, и нашего ребенка. И еще. Не вздумай снять с ее памяти блокировку! Снимем ее здесь. Это приказ! – Плеширей строго посмотрел на Суклу.
- А ты, кобель похотливый, все же не удержался и позарился на стюардессу, – ревниво оскалилась старая подруга.
- Она сильно мне напомнила тебя в молодости, – Плеширей виновато улыбнулся. – Ты совсем износилась. Ты похожа на застиранную половую тряпку.
- Я благодарна тебе, дорогой, за то, что оперативно сработал и впаял ей в грудь назюбоку. Мне нравится наш план, – старуха сморщилась в благодарной улыбке.
- Всё будет хорошо, – Плеширей взглянул на часы. – Отец
