Небо Титана (СИ) - Макс Максимов

Я озвучил вопрос и принялся кидать гайки. Саид записывал. На пятой попытке все же оказалось, что сеанс связи и правда окончен — надпись на бумажке выглядела так: “ДЖБРТАП”.

— Вот и поговорили, — я подхожу к столу и сажусь на стул.

— Вопросов стало только больше, — говорит Мингли, — предлагаю начать по порядку. Первое — стоит ли после всего этого ехать к морю?

— Я считаю, что стоит, — говорит Саид, — терять нам уже нечего. Кислорода осталось дня на четыре.

— Я тоже считаю, что надо ехать, — соглашается Жорж, — море может скрывать просто невиданные формы. Мы ничем не рискуем.

— Если мы все там погибнем, то кто отправит данные на Землю? — спрашиваю я.

— Погружаться будут двое, — отвечает капитан, — в любом случае, все не погибнем.

— Ну так что? Значит, едем? — обращается ко всем Стив.

— Едем, — подтверждает Мингли.

— Но я настаиваю на том, что нам надо поспать, — говорит Стив, — мы на ногах уже около пятнадцати часов. Я введу вам всем снотворное. Отдохнем, покушаем и выдвинемся.

Стив оглядывает команду в надежде, что все согласятся.

— Я бы отдохнул, — говорю, — голова тяжелая.

— И я, — говорит Саид.

— Да, всем надо поспать, — Жорж потягивается.

— Как проснемся, попробуем еще раз поговорить с этим Лучом, а после выезжаем. Сегодняшний сеанс связи и, надеюсь, завтрашний обсудим по дороге. Завтра сначала к Сфере, потом к морю.

20. Море Кракена

Самым большим морем на Титане является Море Кракена. По своим размерам оно превышает Каспийское море — его площадь составляет 400 тысяч квадратных км. Глубина его может достигать по данным Кассини около 200 м.

Съемка с аппарата Кассини 2005 г.

Проспали мы чуть более восьми часов. Я проснулся позже всех. Некоторое время лежал и смотрел в белый потолок, в надежде, что все, что случилось до этого, было лишь сном. Давящие мысли о скорой смерти не сразу вернулись в сознание и первые минуты после пробуждения я смог провести ощущая умиротворение и утреннее спокойствие выходного дня. Но теперь пришло время возвращаться в реальность. Я поднимаюсь с пола. Спину ломит. Настроение настолько скверное, что невозможно описать. Я не хочу умирать…

Пить и есть в непригодной для дыхания атмосфере было крайне неудобно — набираешь воздуха, снимаешь скафандр, кладешь в рот тушенку, надеваешь скафандр. После завтрака мы попытались еще раз связаться с Лучом, но буквы выпадали в случайном порядке.

Я вышел из шатра. Метановый дождь тут же начал заливать стекло скафандра. Вдалеке гремело. Прожектора, направленные в стороны от нашего пристанища, позволяли видеть не более чем на двадцать метров, а дальше все скрывалось за черной стеной ночи.

Иду к буровой еле волоча ноги. Очередной порыв ветра заставил меня покачнуться. Рукой смахиваю капли, стекающие перед глазами и размывающие изображение. Мингли уже прицепил батискаф к машине. Залезаю в кабину и сажусь за руль. Завожу электромотор. Прогреваться она будет минут двадцать. Этого времени хватит, чтобы собрать необходимые вещи, в том числе и переносной модуль для нового лагеря возле моря. Скорее всего, там мы проведем несколько земных дней.

Едем к Сфере. Я держусь двумя руками за руль, покачиваясь на камнях. Справа сидит Стив, остальные сзади. Гляжу я на гироскопический компас и думаю, а вот если он сейчас сломается, то как мы в такой тьме найдем дорогу? В зеркале заднего вида уже исчез в густой атмосфере луч прожектора, который я направил в небо, на случай, если произойдет непредвиденное и нам придется искать базу.

— Дело не в отрезках и треугольниках, — говорит Мингли, — они как-то подтасовывают карты. Отрезки, треугольники, углы — это просто понятные нам категории.

— Влияют на случайность, — говорит Саид.

— Но исходя из теории Демона Лапласса, — говорю я, — случайностей вообще не бывает. Всем правят причинно-следственные связи. Падению гайки предшествует сила броска, гравитация, трение и еще куча факторов.

— Значит, что бы гайки упали так, как надо им, они должны заложить в тебя параметры броска? — спрашивает Мингли.

— Выходит, что так, — отвечаю, — но это вне физики нашего мира.

— А если они не из нашего мира? — предполагает Мингли.

— Тогда и нет смысла рассуждать, — вмешивается Жорж, — чего толку гадать?

— Гадать толку нет, а рассуждать и строить теории вполне себе можно, — отвечает Мингли.

Компас не подвел. В свете фар мы увидели её. Выходить на улицу ни у кого желания не было. Вышел только Саид. Я развернул буровую так, чтобы светить ему в спину, пока он делает в очередной раз съемку Сферы. Он прошелся по трем своим реперным точкам, а мы ехали следом. После в кабине археолог сразу сравнил размеры. Удивился ли я, когда мы увидели увеличение радиуса Сферы на пять сантиметров? Даже не знаю. После всего, что произошло, как можно удивляться? Нет, я не удивился, но теперь в наши условия задачи попала еще одна переменная. А сама задача звучала так — что тут происходит? Кто такой Луч? Что такое Сфера? Вместо последовательного приближения к ответам, мы отдаляемся от них из-за ввода новых данных.

— Можно сказать одно, — произнес Мингли, — если она не сжимается, значит черной дырой ей не стать. Это хорошая новость.

— Мы не знаем почему она увеличилась, — говорю я, — может есть каике-то циклы. Сейчас она увеличилась на пять сантиметров, а завтра сожмется на метр.

***

Путь от Сферы к морю занял два с половиной часа. За двадцать минут до прибытия я начал волноваться — вдруг Саид ошибся с выставлением маршрута относительно нашего компаса. Не знаю откуда пришла эта фобия потеряться на ледяных пустошах Титана, ведь в первые ночные поездки я ее не ощущал.

Я стою на берегу. Поверхность из жидкого метана, которую в энциклопедиях описывали гладкой как зеркало, сейчас колыхалась, а волны накатывались на каменистую сушу, едва не доходя до моих ног. Я вслушался в шум морского прибоя и ударов дождя. Низкие звуки шороха, шипения и треска доносились со всех сторон, будто тысячи змей заполнили все пространство вокруг. Увидеть бы это днем! А сейчас остается довольствоваться малым — тем сектором видимости, который попадает в зону налобного фонаря.

Сзади подходит Саид.

— Надо лагерь ставить — говорит он, — мы там со Стивом