Джек Вэнс - Чудовище на орбите

- Вы сошли с ума? Похоже, жизнь среди цыплят не добавила вам ума!

- Цыплят? - Он нахмурился.- Цыплят? О… о, конечно. Как глупо. Вы мисс Джин Парле, вы прилетели в Ангел Сити. Я ожидал вас только через неделю, со следующим пакетботом…

- А за кого вы меня приняли? - негодующе спросила она.

Колвел прокашлялся. Злость уступила место поразительной вежливости.

- Виноваты мое плохое зрение и плохое освещение. Моя племянница примерно вашего возраста, и на мгновение…- Он сделал значительную паузу.

Джин взглянула на запястье.

- Как получилось, что вы не знаете ее имени?

- Мы с ней иногда шутим,- беспечно ответил Колвел.- Маленький глупый семейный розыгрыш, знаете ли.

- Не удивлюсь, если из-за вашей племянницы меня вышвырнули из гостиницы старого Полтона.

Колвел замер.

- Что сказал Полтон?

- Он кричал, что управляет отелем, а не сумасшедшим домом. Сказал, что не хочет больше иметь дело ни с кем из моих дружков.

Пальцы Колвела прошлись вверх и вниз по пиджаку.

- Боюсь, старик Полтон несколько вздорный тип.- На лице любителя цыплят появилось новое выражение, страстная галантность.- Теперь, когда вы здесь, на Кодироне, мне не терпится показать вам свое поместье. Вы с моей племянницей, несомненно, подружитесь.

- Не уверена. Мы слишком похожи, если верить Полтону.

В горле Колвела протестующе булькнуло. - Как зовут вашу племянницу, мистер Колвел? - спросила Джин.

Колвел заколебался.

- Марта. И я уверен, Полтон преувеличивает. Марта спокойная и кроткая девушка.-- Он выразительно кивнул.- Я могу на нее положиться.

Джин пожала плечами. Колвел, казалось, заблудился в собственных мыслях. Он беспокойно двигал локтями и кивал не в такт этим движениям. Наконец, пришел к определенному решению.

- Сейчас я должен отправиться по своим делам, мисс Парле. Но я загляну к вам, как только появлюсь в Ангел Сити.- Он поклонился Джин и удалился.

Джин повернулась к клерку.

- Мне нужна комната… Мистер Колвел часто бывает в городе?

- Не-е-ет,- сказал клерк, колеблясь.- Не очень.

- А его племянница?

- Мы видим ее еще реже. Фактически,- клерк кашлянул,- совсем редко.

Джин бросила на него резкий взгляд:

- Вы сами когда-нибудь видели ее? Клерк снова прокашлялся:

- Ну… на самом деле нет… Я… я думаю, мистеру Колвелу лучше было бы переехать в город, может быть, снять для племянницы номер в отеле.

- Почему?

- Ну… долина Корнуэлл очень дикое место. Это у Балморалских гор. Там глушь и запустение, особенно когда власти закрыли старый Дом Реабилитации. Никого на многие мили вокруг, если что случится…

- Странное место для цыплячьей фермы,- предположила Джин.

Клерк пожал плечами, словно подчеркивая, что не в его правилах болтать о посетителях отеля.

- Вы желаете зарегистрироваться? - спросил он.

Джин переоделась. Вместо дорожного серого габардинового платья надела спокойных тонов темно-синее и вышла прогуляться по Мейн-стрит. Хотя новые веяния и чувствовались, но под несколькими косметическими заплатами из стекла и нержавеющей стали Ангел Сити оставался почти таким же, каким она его помнила. Мимо проходили люди, которых она, казалось, узнавала, и кое-кто из встречных награждал ее любопытным взглядом, что само по себе ни о чем не говорило - она привыкла к постоянному вниманию.

Около старых зданий судаи тюрьмы из окрашенной в синее каменной пены, Джин свернула налево, на Райский бульвар. Что-то сдавило ей горло: здесь проходило ее оборванное, нищее детство…

«Фу,- сказала себе Джин,- хватит сентиментальности, хотя именно из-за нее я оказалась здесь. Ну зачем было тревожить себя мыслями об отце и матери?» Она с беспристрастным изумлением рассмотрела себя и свою сентиментальность, затем вернулась к поиску родителей. «Вероятно, я заварю здесь бучу. Если они бедные, они решат, что я помогу им…- Она улыбнулась, и ее маленькие зубки засверкали.- Им всего-то немного надо». Джин пришло в голову, что в основе ее миссии, пожалуй, лежит злой умысел: она нарисовала себе картину, как, красивая, уверенная, богатая, она встречается с угрюмыми мужчиной и женщиной. «Когда вы бросили меня на бильярдном столе Джона Парле, вы бросили два миллиона долларов».

Но куда более вероятно, что ее родители, вместе или по отдельности, растворились в неохватной темной бездне человеческой Вселенной. Тогда выследить среди звезд и планет их позабытую за семнадцать лет дорогу - неразрешимая проблема… Джо Парле мог бы сказать, кто ее родители, он не раз намекал, что знает. Но Джо Парле уже семь лет как мертв, и Джин не чувствовала никаких угрызений совести. В трезвом состоянии оц был груб и тяжел на руку, пьяный, он был похотлив, как дикарь, и очень опасен.

Когда ей исполнилось девять, он начал лапать ее, скоро она научилась прятаться под салуном, когда видела его пьяным. Однажды он попытался преследовать ее, ползя на животе. Она била его в лицо ножкой от старого кресла, тыкала в глаза, пока он, чуть не свихнувшись от бешенства, не отступил, чтобы отправиться за пистолетом. Джин поспешила найти другое убежище и вернулась на свой чердак только потому, что больше некуда было идти.

На следующее утро Парле, горбясь, пришел к ней, лицо в царапинах и синяках. У девочки был нож, и она держалась твердо, доведенная до отчаяния. Парле бранился, насмехался над ней, бросал обидные упреки, сохраняя при этом дистанцию: «Конечно, ты маленькая дьяволица, и, конечно, я единственный папочка, который у тебя есть, но я знаю больше, чем болтаю вслух. И когда придет время раскрыть карты, я знаю, куда пойти. Я могу принести это даже домой, и тогда кое-кому придется плохо».

Но Джин убила Джо Парле и трех его пьяных дружков прежде, чем он рассказал ей, что знает. Убила из его собственного пистолета.

Джин шла по Райскому бульвару. Вот он, салун Парле, таверна «Старый Ацтек», не изменившаяся ни на дощечку. Краска стала еще тусклее, двери совсем разболтались, но даже на улице чувствовались запахи табака, пива, вина и водки, сурово и неумолимо возвращающие ее в первые десять лет жизни. Джин подняла глаза к окну под фронтоном, когда-то бывшему ее маленьким окошечком в мир: улица и комиссионный магазин Диона Мьюлрони, пейзаж ее детства.

Джо Парле говорил о доказательствах и значительно хлопал тяжелой рукой по коричневому бумажнику.Возможно, его вещи неуничтожены. Это будет первой целью - найти их.

Джин скромно проскользнула в салун.

Внутри имелись небольшие изменения, нов целом таверна осталась такой, какой онапомнила ее. Слева стойка бара, заней вставлены в стену шесть больших прозрачных пластин. На каждой изображена голая женщина в вычурной позе нафоне подобий пейзажей иных миров. Грубо намалеванная сверху надпись гласила:«Красота среди планет».

Столы занимали правую часть комнаты, над ними на полкахстояли запыленные фотографии космических кораблей и модели четырех пакетботов Грей Лайн, обслуживающих Кодирон,- «Бьюкирус», «Орест», «Прометей» и «Икар». На заднем плане располагались два обветшалых бильярдных стола, рядок игровых автоматов, автомат по продаже сухих стимуляторов и наркотиков, а также автоматический проигрыватель.

Джин беспокойно оглядела лица у бара, но не распознала никого из давних завсегдатаев. Она села на стул у двери.

. Бармен, примечательный юноша с оливковой кожей и пшенично-белыми кудрями, вытер руки о полотенце, гордо задрал подбородок и двинулся к ней. Очевидно, он весьма гордился своим орлиным профилем, а мускулистость торса подчеркивал облегающей рубашкой. «Глупо, банально, прямолинейно,- думала Джин.-Без сомнения, он мнит себя неотразимым покорителем женщин, раз у него такая замечательная черная кожа и яркие волосы».

Бармен с важным видом остановился перед ней.

Лица у бара повернулись к ним, гул беседы стих.

- Чего изволите?

- Всего лишь лимонад.

Бармен доверительно склонился к ней:

- Хотите один секрет? Лучше возьмите оранжад.

- Почему?

- У нас нет лимонов.- Он шлепнул полотенцем по руке.

- Ладно,- кивнула Джин.- Тогда оранжад. Через десять минут молодой бармен назначил ей

свидание. Его звали Гем Моралес, он жил в «Лихаче» Карсона и в дневную смену работал в «Ацтеке».

Джин сообщила ему, что заблудилась. Она пыталась найти дядю, но каким-то образом упустила его.

- О,- сказал Гем Моралес, размышляя о чем-то. Джин встала, чтобы уйти, и положила на стол де-

сятицентовик. Гем смахнул его в ящик.

- В восемь, не забудьте,- напомнил он.

Джин изобразила яркую улыбку. Обычно ей нравились молодые люди. Она восхищалась их крепкими юными телами, с удовольствием ощущала на себе мускулистые руки, с легкостью поддавалась беззаботному мужскому обаянию. Но Гем Моралес коробил ее. Он был самоуверен, нагл и бесстыден, и на помощь к нему не приходили ни интеллигентность, ни чувство юмора, которых он был напрочь лишен.