Шервуд Смит - Империя тысячи солнц. Том 2

«И он тоже бори как-никак, – поэтому должен чувствовать себя комфортно на высоте, как и мы».

Не сказать, чтобы где-то на корабле были высоты, но есть одно место, которое с помощью воображения может сойти за таковую.

Сначала надо обеспечить прикрытие. Тат заказала себе какую-то еду, выпила половину кафа и поспешила к транстубу. Когда капсула тронулась с места, она впервые задумалась над тем, что скажет Моррийону, если его найдет. «Мы оба бори, я и ты», – подумала она и ощутила дикий порыв расхохотаться.

Капсула остановилась, и Тат прислонилась к двери, стараясь унять биение сердца. Подышала глубоко, отпила глоток кафа. Ей снова захотелось посмеяться: в реальном времени она умеет хитрить еще меньше, чем капитан Быстрорук.

«Потому-то я и оказалась на этом корабле. Одна надежда, что выберусь с него живой».

Она закрыла глаза, переборов истерический смех заодно с паникой, и двинулась вперед шаг за шагом, пока не пришла к входному шлюзу длинной снарядной трубки.

Она сразу поняла, что там кто-то есть, – и этот кто-то то ли поймал, то ли сам запрограммировал небольшой сдвиг гравитации, благодаря которому ты, сидя на краю люка, чувствуешь себя так, будто у тебя под ногами километровой глубины пропасть. Желтый свет в шлюзовом люке мигал четыре раза в секунду – четверть «же», – и муаровая рябь индикатора оповещала, что изменена не только сила тяжести, но и ориентация.

Тат нажатием кнопки открыла люк, держа поднос с едой в свободной руке, прошла внутрь и увидела, как и ожидала, что задняя стенка шлюза опущена. Она легко перелетела туда и увидела перед собой скорченную фигуру Моррийона. Он смотрел на нее холодно и настороженно, сидя на том, что при нормальной гравитации было бы верхним краем отверстия, свесив ноги в километровый провал, которым при уменьшенном тяготении казалась снарядная трубка.

Тат, приподняв свой поднос, привела сухой язык в движение и растянула губы в улыбку.

– Не возражаете? – спросила она и тут же поняла, что он никогда не ест при других. Выражение, сходное с протестом, заострило его и без того острые черты. У Тат по телу побежали мурашки – как и тогда, когда она сознала, что он спит один. Что же это за бори, который спит и ест в одиночестве?

– Ты же в первом составе, – сказал он. – Почему ты не спишь?

Она пожала плечами и тут же нашлась:

– Половина первого состава числятся больными, как и несколько дублеров. Осваиваю смежные функции по приказу капитана. – И она добавила, не успел он ответить: – Вот посмотрите.

Он напрягся, и она, протянув руку к встроенному пульту, вдруг подумала, что он может быть вооружен. Вот возьмет и убьет ее, а тело выбросит в космос из ближайшего шлюза. Или устроит собственный вариант Каруш-на Рахали.

Но он не двинулся с места, и она быстро набрала код, оживив голограмму, сделанную Ларом. Теперь под ними был уже не голый дипласт и сетчатая металлическая дорожка – они сидели на вершине утеса, а рядом шумно рушился в темную пропасть водопад. Звук был хорош: вода очень натурально падала в далекую реку, а тианьги веяло им в лица борийскими запахами: сладуницей, орои, цветом карита.

Моррийон сделал долгий, прерывистый вдох, и его лицо в искусственном солнечном свете напряглось, словно от боли.

– Вам не нравится? – изумленно спросила Тат и выключила голограмму.

Он промолчал, но это явно стоило ему труда. Сердце Тат отсчитывало секунды – тук-тук, тук-тук.

– Я только и видел Бори, что на картинках, – сказал он наконец с хрипотцой в тонком голосе. – Не знал, что там есть такие горы.

– Таких нет. Там только холмы и реки. Не знаю, как в пустыне – я улетела оттуда в четыре года. Помню только дома на сваях и одно большое наводнение. Но нам нравится эта картинка.

Она протянула руку и, видя, что он не возражает, снова включила голограмму. Они долго сидели, глядя, как искусственный водопад падает в искусственную реку.

– Вы правда никогда не видели бори в реальности? – осторожно спросила она.

– Только младенцем. – Он как будто пришел в себя. Его еда стояла нетронутой на палубе – точнее, на стене – рядом с ним, но бежать он вроде бы не собирался.

– Кушайте же, – предложила она, чувствуя, что его уверенность немного окрепла. Положение чуточку нормализовалось – насколько могло быть нормальным то, что они двое путешествуют на разных концах этого проклятого корабля, так далеко от родной планеты.

И снова болезненная гримаса собрала его лицо в складки.

– Кстати, спасибо вам, – сказала она, – от меня и от братьев. Вы нас не тронули... – Она махнула рукой, подразумевая прошедший день, и удивленно открыла рот, когда Моррийон покатился со смеху. Он долго заливался тонким, пронзительным хохотом, тряся головой, пока наконец не взял себя в руки. – Что тут такого смешного? Я искренне говорю...

– Что смешного... – Он растянул рот в лягушачьей ухмылке. – Экая ты дурочка, Омбрик.

Ужас, которого она еще не испытывала, накатил на нее.

– Вы хотите сказать...

Его улыбка стала саркастической, и он полностью обрел контроль над собой.

– Нас холостят перед тем, как мы вступаем в Каттенах, в ряды тех, кто служит властителям.

Шок, испытываемый ею, доставлял ему какое-то странное удовольствие.

– Но... если они не хотят, чтобы вы заводили семьи, почему просто не пользоваться контрацептивами продленного действия?

– Мы проходим через это добровольно. Это служит мерилом нашей силы.

Мерилом того, как ты рвешься к власти при посредстве таких, как Анарис.

Тат уже оправилась от шока, и ее ум работал на полных оборотах. Она не знала, приведет ли тот разговор к чему-нибудь полезному, но пока довольно и того, что Моррийон с ней говорит.

«Из-за своей глупой реакции я тоже кажусь ему глупой. Вот и хорошо – побуду дурой».

– Могу поспорить, что таких нежностей, как анестезия, должарианцы не признают? – сказала она. Он только фыркнул в ответ. – Значит, нам ничего не грозило. Хорошо. А зачем вы предупреждали капитана об опасности для экипажа.

– Чтобы случилось то, что случилось.

– Не вижу смысла. Если бы поубивали еще больше народу с мостика, как бы мы прошли через этот Узел?

– Хотел их занять. Я знал, что большинство из них на нашу сторону не сунется.

Внезапное подозрение отвлекло Тат от основной темы.

– Анарис знал, что Сандайвер придет к нему?

Моррийон пожал плечами, издав смешок.

– За чем пришли, то и получили, не так ли?

Она не могла не признать, что он прав, но вслух этого не сказала. Кроме того, его злорадство заставило ее насторожиться.

Однако разговор на этом закончился: он взял свой поднос и пошел к транстубу.

– Критический момент близок, – сказал он Тат через свое кривое плечо. – Советую тебе приготовиться. – Это напомнило ей о ее первоначальной цели, но он уже ушел.

Тат обмякла, тупо глядя на гипнотизирующие струи водопада.

«Я так ничего и не узнала».

Внезапно проголодавшись, она принялась за еду, припоминая разговор с самого начала.

Так ли уж ничего? Теперь она увидела в новом свете и Моррийона, и Барродаха. Они спят одни, едят одни, не могут заниматься сексом.

Боль, угрозы и жажда власти толкнули их на этот путь, превратив в жалкие маленькие пародии на должарианцев.

Да, да. Она чувствовала, что нащупала что-то. Моррийон говорит, как должарианец, и ведет такой же образ жизни, но заказывает себе борийскую еду. И она вспомнила его первую реакцию на ее водопад. Как боль...

Как освобождение от боли.

«Вот оно», – подумала Тат, поднимаясь на ноги. Она прошлась по клавишам, восстановив нормальную гравитацию и стерев все следы их пребывания.

Моррийон – как, возможно, и все бори на службе у должарианцев – поневоле живет жизнью своих хозяев, но наверняка позволяет себе легкие отклонения, будучи уверен, что его не поймают. Есть пути, которыми должарианцы брезгуют, – даже в компьютерной технике.

Тат бросилась к транстубу, забыв о сонливости.

– Летит!

Хриплый крик часового словно током пронизал освещенный факелами двор. Солдаты и слуги бросились врассыпную. Напьер Ут-Комори, памятуя о своем достоинстве, не спеша укрылся за каменной колонной. Какой-то небольшой предмет пролетел по предрассветному небу над крепостной стеной и с мокрым шлепком плюхнулся в пыль.

Однако за этим ничего не последовало. Ни споротокса, ни яркой вспышки негасимки, ни даже роя кусалок. На орудийных платформах за парапетом послышался скрип разворачиваемых катапульт, визг тетив, и машины с грохотом разрядились.

– Прекратить огонь! – заорал сержант, и наступила тишина. Напьер так же неспешно спустился во двор, к упавшему снаряду. Обеспокоенные глаза следили за ним со стен; кто-то поплатится за то, что подпустил так близко войска Лондри Железной Королевы и ее сторонников.