Ковчег спасения. Пропасть Искупления - Аластер Рейнольдс
– Меня жутко терзает совесть.
– А меня она терзает за то, что я сделала со стажером-артиллеристом. И моя вина за случившееся на «Ностальгии» ничуть не меньше твоей. Если бы я не довела Нагорного до безумия, все пошло бы по-другому.
– Меня тяготит содеянное мною зло.
– Оно содеяно давным-давно. Ты тогда был в панике. Твой поступок ужасен, но это поступок человека, не способного мыслить рационально. Иррациональность, конечно же, не оправдание. Но, зная, в каком ты был состоянии тогда, я могу чуть лучше понять твои мотивы. Окажись я на твоем месте – почти уже не человек, зараженная болезнью, которая хуже смерти, – я бы, возможно, совершила нечто не менее ужасное. А может, и более.
– Илиа, ты гораздо лучше меня. Ты никогда бы не убила человека.
– На Ресургеме меня считают военной преступницей. И временами кажется, что они правы. А вдруг мы и в самом деле уничтожили Феникс?
– Но мы не уничтожили!
– Надеюсь…
Снова последовала долгая пауза. Вольева шагала по слизи, подмечая, что ее консистенция и цвет в разных частях корабля сильно отличаются. Если предоставить «Ностальгию» самой себе, отключить насосы, слизь поглотит огромное тело Джона Бреннигена в считаные месяцы. Интересно, это ему поможет или повредит?
Илиа надеялась, что такой эксперимент ей не доведется увидеть.
– Чего же ты хочешь от меня?
– Джон, мне нужно оружие, которое хранится на тайном складе. Сейчас оно под твоим контролем. Я попыталась взять управление, но ничем хорошим это не кончилось. Слишком уж плотно пушки интегрированы в оборонительную систему корабля.
– Илиа, мне не нравится это оружие.
– Мне тоже, но нам без него не обойтись. Капитан, ты же видишь гораздо больше, чем мы. И я показывала тебе, как разбирают каменистые планеты. А ведь это всего лишь начало.
После очередной долгой, мучительной паузы капитан сообщил:
– Я знаю, ингибиторы взялись за газовый гигант.
– То есть ты видел, что они монтируют, прячась в облаке сброшенного газа гигантом. Пока там лишь зародыш, форма едва угадывается. Но сомнений нет: ингибиторы собирают машину огромной величины, больше всего, что может себе представить человек. Она уже в тысячи километров длиной и все растет.
– Да, видел.
– Я не знаю, что это и для чего предназначено. Но могу предположить: ингибиторы готовятся уничтожить Дельту Павлина. Речь не идет о провоцировании большой вспышки. Думаю, это будет выброс звездного материала. Причем в масштабах, о каких мы и не слыхивали.
– То есть они собирают оружие, способное убить звезду?
– Капитан, я не знаю, к сожалению. – Илиа попыталась затянуться, но окурок уже погас. – Честно говоря, меня сейчас гораздо больше интересует другое: чем бы раздолбать ингибиторскую машину.
– Полагаешь, необходимое для этого средство есть среди оставшихся у нас тридцати трех артсистем?
– Допускаю, что какая-нибудь из пушек может справиться.
– И хочешь, чтобы я помог взять контроль над ней?
Вольева кивнула. Вот она, критическая точка разговора. Если сейчас не случится приступ кататонии, значит можно считать, что нормальное общение с капитаном Джоном Бреннигеном налажено.
– Ну да. Ведь ты умеешь управлять этим. Без твоей помощи я ничего не смогу.
– Илиа, до сих пор мы ничем не провоцировали ингибиторов. Но если пустим в дело «адское» оружие, хотя бы одну пушку…
Капитан умолк. Да, тратить слова на описание последствий было бы излишним.
– Понимаю, это немножко рискованно.
– Немножко? – Капитанский смешок походил на землетрясение. – Илиа, ты всегда так мило преуменьшаешь.
– Капитан, ты просто ответь: поможешь или нет?
После долгого, терзающего душу молчания он холодно произнес:
– Я подумаю. Как следует подумаю.
Илиа решила, что и такое обещание – уже немалый успех.
Глава двадцать шестая
Нападения никто не ожидал. Недели напролет Клавэйн готовился к грядущей беде, и, как оказалось, напрасно. То, что было ему известно о «Паслене», вряд ли могло помочь. На борту военного субсветовика находились универсальные фабрики, способные произвести любое оружие, какое только придет в голову заказчику, и в кратчайший срок, успевая за стремительно меняющимся ходом боя. Словно обезумевший творец игрушек, Скади могла воплотить чернейшую из фантазий в считаные часы и затем обрушить ее на врага.
«Свет Зодиака» достиг половины скорости света. Релятивистские эффекты уже невозможно было игнорировать. На Йеллоустоне проходило сто минут, а на «Свете Зодиака» лишь шестьдесят восемь. Чем ближе к скорости света, тем сильнее растянется время. Пятнадцать лет йеллоустонского времени сожмутся в четыре года корабельного. А если увеличить ускорение, то субъективное время можно сжать и сильнее.
Однако половина скорости света – это не так уж и много, в особенности если имеешь дело с врагом, движущимся почти с тем же
