Адмирал Империи 17 (СИ) - Коровников Дмитрий
Вице-адмирал Хромцова смешно, как жук, оказавшийся на спине, болтала лапками, безуспешно пытаясь подняться.
— Ну, подлец, я тебе покажу! — женщина продолжала ругаться даже после того, как я с помощью Красовского, не менее остальных пораженного моими действиями, помог ей встать на ноги. — Дай только отдышаться…
— Дышите на здоровье, времени у вас на это будет предостаточно, — сказал я, кивнув Кузьме Кузьмичу и обратившись после этого к секундантам Хромцовой. — Сдайте оружие, господа.
Оба офицера, переглянувшись, и посмотрев снизу вверх на подошедшего к ним Дорохова, решили не играть в героев, тем более что их командующая была жива, и если не считать уязвленного самолюбия, то и здорова, поэтому благоразумно отдали свои пистолеты великану-новгородцу.
— Полковник, проводите вице-адмирала и капитанов в мою каюту и следите, чтобы они по пути ничего такого не выкинули, — повернулся я к Кузьме Кузьмичу.
— Если ты задумал бунт, Васильков, тогда давай без меня, — наконец, подал голос, Александр Михайлович Красовский, немного пришедший в себя и сейчас находившийся на некоей панике. — Ты сам-то понимаешь, что творишь⁈
— Я не знаю, что вы задумали, контр-адмирал, — вторила ему, Хромцова, на запястья бронескафандра которой штурмовики Дорохова в этот момент надевали магнитные наручники. — Но выглядит это крайне низко и даже смешно…
— Не важно, как это выглядит со стороны, уважаемая Агриппина Ивановна, — ответил я. — Важно, что за этим последует, а вернее, чего в результате всего этого не произойдет…
— Помилования твоего не произойдет, — нервно буркнул Красовский, — после того, как император узнает о подобных выходках!
— Не произойдет трагедии и гибели 5-ой «ударной» дивизии, корабли которой без командующего все это время будут оставаться на своих местах и не последуют к переходу на «Бессарабию», — ответил я, кивая своим «морпехам», чтобы те уводили задержанных и забирая из рук Дорохова идентификационные браслеты Хромцовой и ее капитанов. — Как вы понимаете, сейчас совсем не нужно, чтобы вы связались с мостиком «Паллады»…
— Ну, Васильков, жди от меня ответки, причем такой, что не вывезешь, — прошипела Агриппина Ивановна, наградив меня на прощанье ненавидящим взглядом.
— Если что, я тут не причем, — вслед ей закричал Александр Михайлович.
— Чтт-то-о будд-дем делл-лать дальше? — Кузьма Кузьмич наклонился и попытался задать вопрос как можно тише, но у него не получилось, Красовский стоял рядом и все слышал.
— Оба сушите сухари, господа, — злорадно отреагировал Александр Михайлович, уже немного отошедший от увиденного, во-первых, осознавший, что лично ему ничего не угрожает, и я не собираюсь применять в отношении Красовского те же методы, какие применил к Хромцовой. А еще командующего 10-ой «линейной» обрадовало то, что за произошедшее я пострадаю от властей гораздо больше, чем мог бы пострадать сражайся мы с Агриппиной Ивановной в поединке.
«Тут похищение, саботаж, а может, если военный прокурор Веригин или кто-либо из его коллег подсуетятся, и измена Родине вырисовывается, так что не сносить тебе головы, Васильков», — так думал и именно на это надеялся Александр Михайлович, слишком уж вежливо прощаясь со мной на пирсе и собираясь поскорей покинуть «Одинокий», от греха, а верней от моих выходок подальше.
Ну и пусть убирается обратно на свою «Екатерину Великую», зачем вообще прилетал, лично понаблюдать за дуэлью? — пожал я плечами, провожая Красовского и его адъютанта, идущих к офицерскому вельботу, взглядом.
— А дальше будем ждать, Кузьма Кузьмич, — после недолгого молчания, ответил я Дорохову…
Ждать оказалось недолго, примерно около часа. Чего именно? Появления тех, о ком я талдычил все это время сначала Красовскому, а затем, и Хромцовой. Как только ребята, которые до этого прятались в «тумане войны» в ожидании, когда мы подойдем поближе, поняли, что русская эскадра замерла в пространстве и никуда не собирается двигаться, они показались и показались во всей своей красе.
Причем вражеских кораблей было настолько много, что даже я удивился. По словам Абадайи Смита и собственным прикидкам я к этому моменту, а именно к исходу 29-го февраля рассчитывал увидеть в «Тавриде» максимум три дивизии из космофлота Вишневского-старшего. И это с учетом потрепанной нами 4-ой хоругви. Ведь пропускную способность межзвездных «врат» еще никто не отменял, и они не могли за сутки переправить кораблей больше, чем это можно было сделать физически.
Но, тут, когда «туман войны» внезапно рассеялся, РЭБ-зонды противник просто отключил за ненадобностью, и я увидел на карте вместо тридцати–сорока вымпелов, почти сотню, я действительно на какое-то мгновение обомлел. Как такое могло произойти⁈ Перед нами находился весь Коронный космофлот Речи Посполитой. Но даже не это самое удивительное, а самое удивительное и страшное было то, что по направлению к нам сейчас двигалось во всех смыслах легендарное подразделение Американской Республики — 1-ая «ударная» дивизия, носившая название «Бессмертная», под командованием самого Коннора Дэвиса.
То, что адмирал Дэвис лично возглавлял американскую эскадру, сомнений не было никаких. На тактической карте в колонке численности и характеристик кораблей противника первым номером вверху списка значилось название, знакомое любому космоморяку — линейный корабль «Геката». Это означало одно, Коннор Дэвис здесь, ибо не было зафиксировано ни одного случая за все эти годы, чтобы американский адмирал покидал борт своего флагмана.
Это было очень странно, Дэвис действительно ни разу не был замечен, даже на другом кораблей своей дивизии или космофлота, я уже не говорю о кораблях неприятеля, космических станциях и колониях. Американский адмирал не сходил с «Гекаты» будто какая-то неведомая сила удерживала Дэвиса внутри линкора. Причем, как только американский адмирал обжился на своем новом флагмане, вот именно тогда у него так сказать поперло и не одного космического сражения Коннор Дэвис после этого не проиграл.
Кстати, кто не помнит, «Геката» это один из бывших линкоров русского космофлота, взятых американцами в качестве трофея в результате нашей капитуляции в 1-ой Александрийской войне. Я уже как-то рассказывал эту историю, о четырех лучших дредноутах Империи, где судьба каждого сложилась очень по-разному. Так вот, «Геката» один из них…
Но сейчас не об этом, а о том, что все мои телодвижения и странные поступки в отношении той же Хромцовой оказались совершёнными не зря. Как только вымпелы нашей 5-ой «ударной» приблизились бы к нужному квадрату, погнавшись за отступающими поляками Вишневского-младшего, от «бессмертных» им было бы уже не уйти, слишком хорошие и более того — скоростные корабли были у американцев. А зная характер и маниакальность Коннора Дэвиса, я мог с уверенностью сказать, что и ни одного члена экипажа русской дивизии он бы не пощадил, если только саму Хромцову, но лишь для того, чтобы умертвить ее на глазах основного нашего флота и императора…
Да, за Дэвисом тянулся шлейф смертей и не только русских космоморяков и колонистов, убитых на разрушенных его космофлотом станциях и полисах, американец не щадил никого из своих врагов. Ханьцев, криптоарабов и остальных погибло от его рук еще больше. Но, это к слову…
В общем, взяв на время под стражу Агриппину Ивановну, пусть и выглядело это неприлично и даже отчасти позорно, я остановил погоню наших за поляками и тем самым спас этих неблагодарных от неминуемой смерти. Чему в данный момент, сидя в своем кресле на мостике «Одинокого» и наблюдая за приближением к нам вражеской армады, был несказанно рад.
Однако долго почивать на лаврах было делом опасным, американцы, а за ними и их верные союзники — поляки, уже выстроились в походные колонны и начали быстро приближаться к координатам, где находились я, Красовский и корабли Хромцовой. Зная о высоких скоростных качествах дредноутов из дивизии «бессмертных» Коннора Дэвиса, я решил, что, несмотря на пока еще большое между нами расстояние, пора из сектора делать ноги.
