Кен Като - Гнев небес
Хавкен вздрогнул при мысли о шантаже Ле Грана. «Очень скользкий человек, — раздраженно думал командор. — С ним нужно быть крайне осторожным. Пятно измены ложится на все его деяния. Он честолюбив, никому не верит, кроме самого себя. Однако президент терпит его. Ле Гран остается ее фаворитом в Конгрессе. Неужели она настолько слепа, что не видит его истинной природы? Как она может полагаться на такого человека? Он был ее другом детства, получил такое же воспитание. Она с юности доверяет ему и не хочет слышать о нем ничего дурного. Он деликатно сумел найти ключик к ее страстям. Разве Алиса не понимает, что он не удовлетворит свое честолюбие, пока не женится на ней и сам не станет президентом? Говорят, восемь лет назад он убил свою жену, чтобы пресечь сплетни, и я верю в это».
Хавкен отвлекся от мыслей о Ле Гране и задумался над более важными проблемами. После сражения в Ниигате на карту оказалась поставлена политическая судьба Либерти.
Без сомнения, один из скоростных кораблей даймё уже готовится к перелету в Хонсю с докладом для императора о происшедшем инциденте. Если император разгневается, результатом может стать вооруженный конфликт между государствами. А выиграть в войне с могущественной империей Ямато у Американо не было шанса. «Экономически мы бедный сектор, — напомнил он себе, — сектор с тремя с половиной миллиардами населения — долька апельсина в пространстве между 30-м и 60-м градусами. Кругом тоталитарные режимы — Китай, Африка, Ислам и мощный Ямато. Пятнадцать миллиардов японцев, подданных императора, который уверен, что он Сын Неба, и чтит божественное право распоряжаться Освоенным Космосом. Его до зубов вооруженные самурайские отряды способны проникнуть в любую планетарную систему. Сотни лет они не проигрывали сражений. Эти непобедимые батальоны даже сейчас наказывают европейцев, отважившихся отправиться в Нейтральную Зону за золотом. Японцы твердо убеждены, что только они имеют на это право, согласно решению их Центральной Власти.
За одну экспедицию Золотой флот вывозит с Садо больше ценностей, чем их существует на Либерти. Доход только от одной области Хонсю равен доходу всего Американо! Если император решится разрушить наш сектор, он сделает это с легкостью, как таракана раздавит, — и без малейших угрызений совести. Конфликт в Ниигате может привести к ужасающим последствиям и для меня, и для всего Американо.
С какой яростью должна теперь бороться Алиса Кэн, чтобы избежать войны! Сколь искусно будет она пытаться зашить рану и залечить рубец… Для того чтобы уберечься от войны, ей придется сражаться, как дикой кошке. За ней не так уж много сил. Она будет предлагать заключать браки, раздавать подарки в качестве компенсации, попытается привлечь на свою сторону надменных имперских послов… И будет наказывать. Чтобы спасти свое государство, она отправит меня и моих людей в огненную печь императорской ярости. В любом случае — мы погибли!»
Эти мысли тяготили Хавкена. Стук молотков на палубе постоянно напоминал ему о том, что корабль принадлежит военному флоту.
«Пусть лучше „Ричард М.“ разобьется вдребезги и тем самым положит конец всем нашим страданиям, — угрюмо размышлял Хавкен, — потому что впереди нас ждет еще более худшее». Он вспомнил Либерти. Когда подлетаешь к ней, она похожа на зеленовато-голубой мячик. Но попасть туда сейчас означает позор, наказание, морозильную камеру для изменников в Лагере Расплаты… Может быть, лучше отправиться к крюйт-камере и покончить со всем разом? Нет! Дома Кэт, дома восьмилетняя Ричи…»
Хавкен поджал губы… Единственное, что он мог сделать, это привести корабль домой, чего бы это ни стоило.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Всю ночь «Ричард М.» скрипел и резко вздрагивал. Часто приходилось включать двигатели, чтобы корабль удержался на поверхности, покрытой сухими кочками, которые то и дело предательски разъезжались под ним. Иногда казалось, что «Ричард М.» вот-вот развалится. Погони пока не наблюдалось, и можно было не спеша принять какое-то решение.
К полудню следующего дня по Всеобщему времени умерло четырнадцать тяжелораненых. Их вынесли и похоронили со всеми почестями, насколько это было возможно. Голоса офицеров, выкрикивающих приказы в громкоговорители, от жажды превратились в хриплое карканье. Необходимо было найти воду.
В отсеке, где лежал Эллис Стрейкер, находились приборы дальновидения, и Хавкен внимательно изучал их показания. Он надеялся, что удастся обнаружить грунтовые воды и наполнить резервуары, но приборы молчали. «Попытаемся взлететь и поискать свежей воды на экваторе Кровавой Луны, — решил командор. — Должна же где-то здесь быть вода».
Сюда, на Кровавую Луну, Садо ссылало преступников. Колония и тюрьма находились в более теплых широтах, на юге, в восьми тысячах миль отсюда. Чтобы добраться туда, нужно было целый день ползти на низкой орбите, чтобы не быть обнаруженными. Хавкен выключил приборы и собрался пройти на капитанский мостик, но внезапно услышал стон, и обернулся.
Эллис Стрейкер чуть вздрогнул и приоткрыл глаза, словно человек, только что очнувшийся от ночного кошмара. Командор послал Чамберса принести болеутоляющее и чашку драгоценной воды. Лицо Эллиса было по-прежнему мертвенно-бледным, сухие губы обветрились и потрескались, резко выступали скулы, обтянутые желтой кожей… Как бы там ни было, он впервые пришел в сознание. Хавкен помог ему приподняться и поддержал голову.
— Мы летим? — тихо произнес Стрейкер.
— Конечно, Эллис, мы в безопасности и направляемся домой. Ты летишь вместе с нами.
— Мы на борту «Томаса Дж.«?
Он попытался сесть, но ему удалось лишь чуть приподняться. Тяжело дыша, он вновь откинулся на подушку.
— Мы на борту «Ричарда М.». Ищем воду, все наши люди тоже здесь, — успокоил его Хавкен.
— «Дуайт Д.»… Кто его ведет? Или он разбился?
— Эллис, тебе нужно поспать, расслабься. Скоро мы приземлимся на площадке в Гаррисбурге и будем готовиться к новому путешествию.
— Как долго я был… — Эллис вновь попытался подняться, но волна боли сдавила его грудь. — Что случилось? — вдруг забеспокоился он. — Почему я не могу встать? Почему у меня на груди точно раскаленный камень?..
Он ощупал себя, осторожно прикоснулся правой ладонью к горячей шее и провел рукой по левому боку. Острая боль заставила его отдернуть руку.
— Ты не слишком сообразителен, Эллис, — усмехнулся Хавкен. — Тебя ранил самурай, ты чуть не умер.
Словно сквозь туман Стрейкер медленно посмотрел на свое плечо и увидел повязку. Приподнял ее и тяжело застонал. Под бинтом обнаружилась глубокая багровая рана — кожу вокруг нее покрывал сплошной черный кровоподтек.
— Ничего, — едва слышно проговорил он, — ничего страшного. Однажды я видел, как человек сражался, потеряв полруки… — И ворчливо добавил: — Почему рану не зашили?
— Позже. Говорят, воины гвардии Ямато часто смазывают свои мечи сильным ядом. Пит Гросс считает, что рана должна некоторое время «подышать».
— Так, значит, самурай ранил меня мечом, да?
— Тебе еще повезло. Рана только одна.
— А где Дюваль? — неожиданно спросил Эллис.
Воспоминания о битве медленно всплывали в его памяти. Он увидел надвигающегося на него самурая, дышащего тяжело, словно бык, в развевающихся шелковых одеждах, в блестящих доспехах. «Я убил его», — подумал Эллис. Он вспомнил свой корабль — весь в дыму, усеянный телами погибших астронавтов.
— Какое вероломство, — сказал Стрейкер, — они набросились на нас уже после того, как даймё дал слово чести…
— Японцы дорого заплатили за свое предательство, — заговорил Хавкен, — но и мы понесли страшные потери. «Дуайт Д.» захвачен, очень много убитых…
— Сколько?
— Две сотни.
— Половина наших людей. А мой брат?
Глаза Хавкена сузились, лицо стало серьезным.
— Остался там.
Командор рассказал Эллису о камикадзе, о том, как «Ричард М.» вынужден был спасаться бегством, и о том, как самого Эллиса подняли на борт в самую последнюю секунду.
— Значит, Дюваль мог остаться в живых?
— Вероятно, он погиб на площадке. Или же его захватили самураи. А они никогда не проявляют жалости к нашим людям.
— Но кто-нибудь видел его мертвым?
— Нет.
Эллис погрузился в тяжкие раздумья. «Я виноват, — говорил он себе. — Это моя ошибка. Я нарушил обещание, которое дал матери, что присмотрю за ним. Именно я нашел ему место в экспедиции, именно я первый ввязался в битву, именно я задержал его в последний момент на „Томасе Дж.«! Во всем виноват я…“
Эллис закрыл глаза и тяжело вздохнул. Хавкена срочно вызвали на капитанский мостик, и его сменил Чамберс. Стюард дал Эллису воды, чтобы тот смочил горло, покормил супом из ложечки, а потом заботливо уложил спать. Но Эллис не мог успокоиться. Сотни вопросов бурлили в его голове: «Уцелели какие-нибудь корабли, или „Ричард М.“ остался один? Кому еще удалось спастись? Неужели на борту две сотни человек? Что стало с Джоном Уюку, Доном Хэмптоном, Элен ди Баррио? Видел ли кто-нибудь мертвого Дюваля?..»
