Александр Зорич - Без пощады
– Ферван, умоляю, расскажите. – Я притронулся к его запястью кончиками пальцев.
Этот жест, крайне нетипичный для землян, привыкших при общении с малознакомыми людьми держать дистанцию в две вытянутые руки, при душевном разговоре с пехлеваном важнее любых слов. «Так надо. Так надо, Саша», – я не чувствовал себя циничным притворщиком, нет, я был искренен. Но некоторая часть моего «я» – та, что отзывалась на обращение «Товарищ Лейтенант Военфлота», – скептически глядя на ситуацию со стороны, ворчала: «Ну вот, докатились… Сегодня ты его умоляешь, а завтра Родину продашь?»
Ферван вздохнул, как бы нехотя поддаваясь на мои уговоры.
– Заместитель командира абордажной партии выполнил свой долг безукоризненно и успел снять с яхты «черный ящик». По результатам записей «ящика» было проведено служебное расследование. Риши Ар разжаловали в сержанты и перебросили на должность инструктора «Атурана». Вы, может быть, знаете, что ниже сержантского звания офицера-пехлевана опустить нельзя, за этим порогом – только расстрел. Я видел Риши Ар три дня назад на одной из наших баз, когда нас готовили к переброске сюда. Вот все, что я могу вам рассказать.
– Слава богу, теперь она далеко от линии огня!
– Все может перемениться в любую минуту… – Ферван не закончил фразу.
Он оказался прав: перемены только и ждут, чтобы всадить нам нож-саморез под лопатку.
Динамики шлема, который лежал у моего собеседника на коленях, встревоженно закудахтали.
– Извините. Что-то важное.
Ферван сорвал наушники переводчика и принялся торопливо втискивать свою большую голову в шлем.
В следующую секунду на западном краю плато в унисон затрещали два автомата.
Мне показалось, я услышал ослабленный расстоянием крик. Ошибиться было невозможно: кричали на тропе – там, где дожидался меня Костадин Злочев.
Лейтенант в опасности!
Я вскочил на ноги, вырвав разъем наушников из гнезда.
Звякнув о камень, завалился набок шезлонг у меня за спиной.
Ферван что-то сказал, но теперь его слова вновь стали для меня всего лишь абракадаброй на фарси.
Не думая об очереди в спину, которую запросто можно было получить от клонских бульдогов, я побежал.
Я мчался со всех ног.
Желтый шнур я перепрыгнул, как крученый конкурсный жеребец – с запасом в метр.
У края плато двое клонских наблюдателей с широкополосным ноктовизором на треноге вели оживленные радиопереговоры. Оба смотрели на экран, при этом один докладывал обстановку, а другой целился в невидимого противника, переключив управление своим автоматом на ноктовизор.
На мое появление они, к счастью, никак не отреагировали.
Я как раз спрыгнул на тропу, когда автоматчик снова открыл огонь.
Скупая очередь.
Далеко внизу сверкнули вспышки, завизжали каменные осколки. Нити зеленых минералов отозвались тысячами искорок.
О чем я думал? Если клоны стреляли в Злочева, то, по логике, стоило мне появиться на тропе – и я должен был превратиться в их следующую мишень. Если же целью служил не лейтенант, а неведомый мне враг клонов – разумно ли было сломя голову нестись к нему в объятия? «Враг моего врага – не всегда мой друг» – такова грустная правда астро-политики.
Благодаря нежданному явлению луны тропа оказалась залита призрачным световым сиропом. Конечно, на расстоянии метров в тридцать пейзаж все равно превращался в нерасчленимую густо-серую массу, но по крайней мере розоватые извивы тропы под ногами я видел неплохо.
Каждую секунду рискуя подвернуть себе ногу, я бегом спускался к роковой табличке «ПРОХОДА НЕТ».
Прошипела высоко над грловой и разорвалась среди деревьев-«веников» реактивная граната. Зайцем в мясорубке заголосила невидимая тварь.
«Не человек», – автоматически зафиксировало сознание.
Следующая мысль: «Ранен или убит?»
Я окончательно осознал, что где-то поблизости присутствуют существа, которые не относятся к надвиду homo sapiens variosus.
Из тени скальных ворот, за которыми начиналась Муть, мне навстречу шагнуло нечто горбатое, в две трети человеческого роста. Воображение мое разыгралось до такой степени, что в первую секунду я принял его за фантомный сгусток Мути, которая-то и есть истинный разумный властелин планеты.
Что поделать, все мы были маленькими! Все читали в школьных хрестоматиях о мыслящих океанах и наделенных коллективным разумом тучах ядовитой саранчи. Претерпевающей прямо на лету удивительные мутации, а как же.
Я стал как вкопанный.
– Кто здесь?!
– Са… ша…– прохрипело существо и сделало еще один неуверенный шаг.
– Костя! Живой!
Злочев ненавидел, когда его имя сокращали до русского «Костя», но за глаза мы все называли его именно так. Сейчас мне было не до «Костадинов».
– Саша… – выдохнул он, упав на колени. Я присел перед ним, схватил за плечи.
– Ты ранен?
– Саша, важно…
У него не было сил держать голову, он говорил совсем тихо, глядя на носки моих ботинок.
– Исток существует…
– Какой исток?!
– Для наших… ГАБ… Никому… Запомни… Исток существу… – Он умолк. И сразу стал таким тяжелым, что я еле удержал его.
Над краем плато взревели поднятые по тревоге вертолеты. Пальба разгоралась – но стреляли, кажется, в основном с соседней горы.
Соображал я, однако, на удивление неплохо. Главное – быстро. Наверное, потому, что заранее приготовил себя к самому худшему.
Бережно опустив потерявшего сознание лейтенанта на спину, я тут же обшарил его карманы. Оставил в них только удостоверение военнопленного.
Добычей моей стали несколько мятых салфеток, какая-то палочка (карандаш? маркер? фонарик?), пачка сигарет, носовой платок и горсть мелких тяжелых предметов (камешки?).
Все это я взял себе. Так было надо.
Я даже не проверил пульс Злочева! Я не кричал «Друг! Держись!».
Потому что вместо театральных подмостков подо мной была залитая кровью лейтенанта чужая земля.
С кровью уходила жизнь моего товарища, а с жизнью уходила Его Тайна. И если только ключом к ней не были слова «исток существует», то может быть – записка, схема, рисунок?
Я подумал секунду – и засунул Злочеву в нагрудный карман свои сигареты. В его пачке могло быть спрятано что-то важное, в моей – точно нет. Если клоны будут его обыскивать, отсутствие сигарет у заядлого курильщика вызовет подозрения, и тогда возникнут лишние вопросы ко мне. Эх, не возникли бы эти лишние вопросы безотносительно к содержимому карманов Злочева…
В следующий миг нас накрыл сноп света из фар вертолета, который снижался в опасной близости от утесов. Боевых подвесок на вертолете не было, но эту птичку я не назвал бы безвредной. В открытой бортовой двери загукал автоматический гранатомет.
Я вскочил и замахал руками над головой. Пусть стрелки видят, что перед ними – русский офицер, а не местный неведомый враг.
– У меня раненый! Нужна эвакуация! – Я орал так, что чуть не оглох от собственного крика.
Бестолковая трата сил. Те, в вертолете, и услышать-то меня не могли, не то что понять.
У меня за спиной – там, где при свете дня можно было видеть крутую щебенистую осыпь, – послышалось нехорошее шуршание.
Я мгновенно обернулся.
Да-а-а, было от чего потерять голову.
Муть, как я уже говорил, видна только изнутри. При взгляде извне невозможно заподозрить, что в двух метрах под тобой стелется верхний край первого слоя. Раньше так было всегда. И при свете дня, и в темноте.
Но за те несколько секунд, что я, отвлекшись от Злочева, сигналил вертолетчикам, все изменилось.
Под тропой провисли бескрайние крупноячеистые сети, сплетенные из крошечных роящихся частичек. То тут, то там намечались нанизанные на длинные нити сгущения, напоминающие картофельные клубни.
Эта апокалиптическая картина бесчинствующей материи стремительно теряла четкость, затягиваясь густой серой пеной, какой-то фантомной воздушной кукурузой, я не знаю, как еще назвать эту дрянь.
Муть проявлялась. И она – наступала.
Итак, я обнаружил, что стою на краю безбрежного облачного моря. А в следующее мгновение стало ясно, что его поверхность постепенно приближается к тропе. Казалось, что это не Муть поднимается, а наша гора тонет в зыбкой нави – как торпедированный американский авианосец в волнах Персидского залива на знаменитом полотне Арцибашевского «Последний бросок на Юг».
Панический страх валил меня с ног, но я не мог позволить себе незатейливой роскоши бегства. Со мной по-прежнему был лейтенант Злочев.
Вот теперь я наконец проверил его пульс.
Да, жизнь в нем еще теплилась.
Кто не видел подступающей Мути – пусть меня осудит. Признаюсь откровенно: меня не обрадовало, что сердце моего товарища еще бьется. Потому что вся ответственность за его жизнь ложилась на мои плечи неподъемным грузом. Вынести его я не успевал – Муть должна была накрыть нас с головой минуты через две. Насчет ее безвредности в текущем качестве возникали серьезные сомнения.
