Цитадель Гипонерос - Пьер Бордаж
Поскольку империя Ангов рухнула с быстротой и легкостью карточного домика, а от бывшей Конфедерации Нафлина ничего не осталось, то не нашлось межпланетного органа, уполномоченного решать — что делать дальше с этой катастрофой (но что можно поделать с трагедией, которая поглотила миллиарды людей?), и все осталось как было. В коллективном человеческом сознании возобладала идея, что н-марсиане заигрались с неподвластными им силами. Заключительный отчет коллоквиума формально не отрицал идею секретного пакта Н-Марса с Гипонеросом и оставил лазейки для всевозможных выводов, включая самые дикие и самые бредовые.
Труды августейшей академии привели к неожиданным последствиям на Сиракузе, где часть венисийской аристократии отказалась от поддержки семьи… Марс. То, что было всего лишь фонетическим совпадением, внезапно превратилось в категорическую помеху. Некоторые придворные ухватились за возможность оспорить вступление Мии-Ит де Марс на сиракузский трон (внезапный распад империи заставил ее пересмотреть свои амбиции в сторону понижения) и подтолкнуть на шахматной доске власти собственные пешки. Фракции, союзы, интриги, отравления, покушения так и плодились в коридорах императорского, епископского и сеньорского дворцов. Гюнтри де Марс погиб в результате взрыва своего аэрокара, а его дочь Ирка-Ит, бывший агент разведки императора Менати, была найдена заколотой близ древней триумфальной арки Беллы Сиракузы.
Мие-Ит хватило сообразительности заключить соглашение с бывшей Пурпурной гвардией и наемниками, множество которых, дезертировав из Притива, остались на Сиракузе. Она была публично коронована в 1-й год первого периода постанговской империи. Еще микростазы мудро ей подсказали не обременять себя титулом императрицы, а выбрать имя Дамы Ит — предосторожность, которая не помешала обойденным придворным, присутствующим на церемонии, спланировать ее свержение при первой же возможности. Церковь Крейца совершила помазание на сцене Большого зала ассамблей, на том самом месте, где покончил жизнь самоубийством император Менати. Кардиналы, собравшиеся на конклав (сотни из них пропали без вести, были убиты людьми, никогда еще так не заслуживавшими статуса паритолей), пока не смогли избрать преемника Барофиля Двадцать четвертого. Они с замечательным единодушием решили не гравировать огненными буквами в Зале славы епископского дворца имени Барофиля Двадцать пятого. Церковь поспешила стереть даже память о Маркитоле, тело которого, к тому же, так и не было найдено в обломках внутри здания. Кандидаты на престол понтифика ретировались один за другим, поджидая возвращения лучших дней, чтобы восстать в свете и славе Крейца; и кардиналы из великих семей при поддержке верховного викариата пускали в ход все свое влияние, пытаясь подговорить баллотироваться прелатов невысокого происхождения, у которых было двойное преимущество: они были сиракузянами и не отличались размахом. Требовался не провидец-муффий, который собрал бы обломки Церкви, а человек, который взял бы на себя ответственность за поражение и не заботился бы о следе, который он оставит в мировой истории. При этом он должен был согласиться получить только посох Пастыря и тиару, потому что джулианский кориндон — кольцо, данное Крейцем первому из наследователей, Алькинзиру, самый наглядный из символов легитимности муффия, — исчез вместе с Маркитолем. Какой претендент будет достаточно безумен, достаточно невнимателен или достаточно глуп, чтобы решиться пойти в верховные понтифики задешево?
Поэтому Дама Ит удостоилась чести быть помазанной не муффием, а делегацией кардиналов и викариев, которые вовсе не рвались за честью и привилегией присутствовать на церемонии. Однако священнослужители и придворные достаточно контролировали свою автопсихозащиту, чтобы скрыть недовольство. Они заставляли себя держать лицо в течение всех долгих часов коронации, тем более что дело могло обернуться пребендами или видными должностями, а вчерашняя вражда могла легко превратиться в основы будущего близкого сотрудничества (этого было достаточно, чтобы не постоять за такой ценой).
Очень мало кого из сиракузян тронула полная трансляция по ПГ, Планетарному Головидению. Приход к власти уродливой старухи, превращенной микростазией в карлицу, напоминал им о жестоком крахе их планеты. Во времена создания Конфедерации Нафлина Сиракуза была королевой искусств, моды и вкуса, светом, который сиял в просторах космоса и которым восхищались паритоли. Она господствовала над вселенной в течение двадцати лет правления Империи Ангов, и, хотя эту гегемонию сделал возможной только союз со скаитами Гипонероса, существами-нелюдями, она наполняла гордостью сердца жителей планеты. Уход скаитов порадовал их, раздвинув границы свободы, но теперь, когда они осознали последствия этого исчезновения, о нем пожалели. Им виделось, что Сиракуза медленно погружается в бесконечную ночь, что ее огни медленно затухают, как гаснут сенсорные светошары в конце вечеринки, и не Даме Ит, этому кургузому зеркалу, в котором они не желали себя признавать, дано в ближайшем будущем воспламенить их вновь.
*Одиннадцать членов индисского дэва теперь освоили мысленные путешествия и легко переносились на любые континенты Матери-Земли, которую Гэ упорно звала просто Землей[21].
Она полностью оправилась от солнечного удара, но Фрасист каждый день рисовал на ее теле индисские графемы, пытаясь, по его словам, укрепить ее иммунную систему. Гэ подозревала, что на самом деле он ухватился за предлог, чтобы уединиться в компании с ней, и потихоньку его в этом поощряла. Вычерчивание символов чаще всего превращались в ласковые поглаживания и она, хотя еще не отдавалась ему, но постепенно раскрывалась, готовясь принять его. Череп Гэ начал покрываться шелковистым пухом — признак того, что ее метаболизм постепенно адаптировался к земным условиям. Когда она прибыла в деревню пилигримов после посвящения антрой, где за три часа освоилась с мгновенным переходом — техникой, которую она сравнивала
