Хол Клемент - Экспедиция «Тяготение»

Крюгер молчал; он уже знал, что Дар испытывает сострадание к нему, существу, не ведающему своего смертного часа. Затем он припомнил одну из своих излюбленных теорий.

— Я признаю, что Дара всю жизнь воспитывали в убеждении, будто смерть в некое строго установленное время является естественной и неизбежной, но ведь это всего лишь вопрос воспитания… Некоторые представители его расы прекрасно мирятся с перспективой более долгой жизни.

— Тебе не могли этого сказать в Ледяной Крепости.

Крюгер воспринял эту реплику как признание своей правоты.

— А мне и не нужно было это говорить; я не слепой. Весь народ Дар Лан Ана, даже его ветвь здесь, у вас в деревне, все они одного роста… и одного возраста. Их Учителя тоже одинакового роста, но они намного крупнее Дара. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, в чем тут дело: этот народ растет на протяжении всей своей жизни, но время смерти, о котором все вы здесь толкуете, наступает прежде, чем они успевают вырасти. Те же, кого миновала всеобщая гибель, продолжают расти. Это и есть Учителя.

— Ты совершенно прав в истолковании главных фактов, но твое замечание о том, как сами Учителя относятся к своей продленной жизни, продиктовано исключительно твоим воображением. Говорил ли ты в Ледяной Крепости с кем-нибудь из тех, кто станет Учителями на следующий период жизни?

— Что ты имеешь в виду? Я говорил с многими Учителями.

— Но неужели ты всерьез полагаешь, что нынешняя группа Учителей переживет очередной период смерти? Уже одно то, что они, как ты выражаешься, намного крупнее, должно было бы подсказать тебе истину. Следующая группа будет состоять из тех, кто начал жить одновременно с Дар Лан Аном.

— А кто их выбирал? Почему в нее не может войти Дар Лан Ан?

— Он мог бы, но вряд ли захочет. Ледяная Крепость — единственное место на Абьермене, где существа его расы могут пережить период, когда планетой владеет мой народ. Убежища под стенами просто не способны вместить всех; поэтому приходится производить некоторый отбор. А поскольку требуется длительное обучение, их отбирают в самые первые годы жизни.

— Ты намекал на то, что эти избранные не очень-то довольны своей участью. Мне в это трудно поверить.

— Избранный в Учителя подчиняется из чувства долга. Жизнь сверх отведенного, естественного срока — тяжкое бремя; ты видел, с каким трудом передвигаются Учителя в Ледяной Крепости, если они вообще способны передвигаться. Ты ведь не видел их всех; из каждых четверых трое уже сейчас превратились в беспомощных калек. Они растут, а силы остаются прежними. Суставы перестают гнуться, пищеварение портится. Они становятся жертвами заболеваний, которые делают их жизнь мукой. Но они идут на все это, потому что иначе каждая новая группа их народа вынуждена была бы начинать с самого начала и в периоды жизни их расы планету населяли бы одни дикие звери.

— Учителя вашей расы тоже проходят через все это?

— Да. Но до моего конца еще далеко; я должен прожить весь следующий период жизни моего народа или почти весь. И я пока еще не так одряхлел, как Учителя в Ледяной Крепости.

— Но в чем же различия между вашими расами? И какие условия убивают одну расу и способствуют росту другой? Влияют ли они на другие формы жизни на этой планете?

— На первый вопрос ответить трудно, если только мы не изыщем каких-либо средств, которые позволили бы тебе увидеть меня. Пока я не знаю, как это можно устроить. Чтобы мы оба остались живы, ты должен быть наглухо изолирован от меня, а я не знаю, из чего можно построить сплошной барьер, сквозь который мы могли бы видеть друг друга.

Крюгер собрался было предложить стекло или кварц, но обнаружил, что не в состоянии их описать. Прежде чем он составил фразу, в которой попытался рассказать об этих веществах, Учитель заговорил вновь:

— Условия жизни изменяются очень сильно, особенно температура. Становится гораздо жарче. (Крюгер тихонько присвистнул.) Изменяется состав воздуха.

— Вы дышите воздухом, водой или тем и другим? — спросил юноша. — Ведь ваш город тянется прямо в океан.

— Это только сейчас. Во время нашей жизни океан исчезает почти полностью. Видимо, вода океанов испаряется, и в тех районах Абьермена, где не светит ни одно из солнц, она выпадает в виде дождя или снега. Мы, как ты понимаешь, не имели возможности исследовать эти районы, однако все то, что нам известно об условиях у Ледяной Крепости, подтверждает нашу теорию.

— Но Аррен светит над Крепостью большую часть времени.

— Сейчас — да; районы, о которых я говорил, расположены на расстоянии в четверть окружности планеты от Крепости.

— Ага, теперь мне становится понятно, — сказал Крюгер. — Я еще раньше сообразил, что Абьермен кружит вокруг Тиира по сильно вытянутой орбите; а если верить твоим словам, то и орбита самого Тиира, вращающегося вокруг Аррена, весьма сильно вытянута.

— К такому же выводу пришли и мы, хотя точные его размеры и характер орбиты нам неизвестны. Нам не удалось создать нужных измерительных приборов. Впрочем, мы знаем, что оба солнца гораздо больше Абьермена и находятся на большом от него расстоянии, поэтому разумно предполагать, что движется Абьермен, а не солнца.

— Тогда я понимаю, что должно происходить с вашей планетой; очевидно, мой последний вопрос не имеет смысла — если температура меняется в таких широких пределах, она, разумеется, должна влиять на всю жизнь этой планеты. То-то я поражался, почему здесь большинство деревьев и животных каждого вида почти не отличаются по размерам. Теперь мне ясно: они начали расти примерно в одно и то же время.

— По-видимому, в твоем мире это не так…

Эти слова прозвучали как вопрос. Поэтому Крюгер вынужден был остановиться на описании сезонных изменений на Земле и рассказать, как к ним приспосабливаются различные формы жизни.

— Значит, — заключил Учитель, — большинство ваших животных либо пребывает в активном состоянии весь год, либо погружается в бездействие, когда условия становятся для них неподходящими. Первое на нашей планете невозможно, по крайней мере для нас; я вообще не могу себе представить существо, способное выдержать все крайности абьерменского климата. Второе же представляется мне невероятной расточительностью: если уж вид не способен пережить условия какого-то времени года, почему бы другому виду не заменить его на этот период?

— Резонно, — признал Крюгер.

— Тогда почему тебе не нравится, что моя раса владеет Абьерменом совместно с расой Дар Лан Ана?

— Дело не в этом. Меня отвращает ваше отношение к ним, то, что вы запрещаете мне сообщить им сведения, которые позволили бы им освободиться от вашей власти. Вряд ли ты станешь возражать, если я передам всю эту информацию тебе?

— Лично мне — нет. Но против передачи сведений моему народу я бы возражал столь же решительно, как и против передачи их народу Дар Лан Ана.

— То есть ты против того, чтобы я научил твой народ строить космические корабли?

— Вот именно.

— Но это же бессмыслица! Что ты можешь иметь против того, чтобы кто-нибудь из вас улетел отсюда и оставил соплеменников Дара в покое?

— Я уже говорил, что мы нуждаемся в расе Дара, хотя тебе заблагорассудилось понять меня совершенно превратно. Более того, его народ не менее нуждается в нас, хотя сам Дар Лан Ан и не знает об этом… Но это знают его Учителя.

— Тогда почему же вы обращаетесь с ними не как с друзьями, а как с подчиненными?

— Они — друзья. И я испытываю особое чувство привязанности к Дар Лан Ану, именно по этой причине с вами так хорошо обращались здесь, в деревне, и именно поэтому я пошел на то, чтобы услать отсюда жителей и не допустить смертоубийства, когда вы явились снова.

— Если ты так уж любишь Дара, которого, между прочим, насколько мне известно, не видел ни разу в жизни, почему же ты отобрал у него книги? Ведь это причинило ему столько горя!

— Это было сделано в чисто экспериментальных целях. Я хотел узнать о тебе как можно больше. Мне жаль, что при этом пострадал Дар Лан Ан, но я был рад узнать, что ты способен на проявление сочувствия и на дружбу. Эти книги будут лежать на камне возле того места, где мы обычно беседовали. Я велю доставить их туда после окончания нашей беседы.

— А как насчет моей «зажигалки»?

— Она тебе действительно нужна? Видишь ли, я ее разобрал и, боюсь, не сумею собрать снова. Конденсатор, — тут он запнулся в поисках нужного слова, — конденсатор был, конечно, хорошо нам знаком, но ту часть, которая превращает солнечный свет в электричество, мы не поняли. Если ты расскажешь о ней, наши ученые выслушают тебя с большим интересом — когда у нас будут ученые.

— Мне казалось, ты возражал против того, чтобы твои соплеменники знали слишком много.

— Да, мне бы этого не хотелось, но твой прибор вряд ли поможет им покинуть нашу планету. Насколько я могу судить, он менее пригоден для наших целей, нежели генераторы, использующие вулканическое тепло Абьермена.