Приключение - Владарг Дельсат
Хи-аш может наказать – еды вовремя не дать или заставить сидеть носом в стену. Это не больно, но… Повторять не хочется, а Лада меня гладит, хотя у меня, скорее всего, не получилось.
Здешние Хи-аш какие-то очень необыкновенные. Наверное, это потому, что они в сказке живут, вот и доброта такая прорезывается. Я узнаю много слов, а еще больше вспоминаю, поэтому голова постоянно гудит… гудела. После того как меня защитили, она уже не болит совсем, и легкость в руках какая-то необыкновенная. Это потому, что я теперь под защитой?
Может же быть так, что теперь мне совсем не страшно и от этого легче ходится? Я придерживаю свернувшуюся в клубочек Си рукой, спокойно двигаясь туда, где нас сейчас совершенно точно будут кормить. И малышки чувствуют это, начиная поскуливать уже вдвоем. Двери раскрываются, и…
– Вот сейчас покормим маленьких и их маму, – растягивает губы мой Хи-аш. От его голоса мне вмиг становится очень тепло, и даже Лада, как мне кажется, чуточку меняется. Интересно, а отчего так происходит?
Лада
Вася очень здорово придумал с иммунизацией. Он сказал Ша-а правду – проделанное с ними их защитит. Универсальная вакцина очень многие болезни сделала историей, поэтому защита получается абсолютной, но вот до его слов я все не могла придумать, как убедить малышек в том, что больно больше никогда не будет. А он…
– Вэйгу, проекцию, как проснется, – негромко просит Вася, объясняя свою задумку разуму госпиталя, а я просто дар речи теряю от красоты его задумки.
Самым сложным, когда папа нас у неразумных забрал с мамой вместе, оказалось не поверить в то, что любят, а избавиться от ожидания боли, ведь нас всех воспитывали палкой. Гибкой палкой, традиционно использовавшейся для приведения к покорности и стимуляции мыслительной деятельности. В традициях того народа, к которому мы прежде принадлежали, было воспитание болью разной интенсивности – и дома, и в школе, так что мне очень даже понятно, о чем думала Ша-а.
Вася же на проекции показывает, что бить малышек уже нельзя, поэтому Ша-а успокаивается. Я вижу, как она расслабляется, улыбаясь ей в ответ. Выходит, у нас сразу одной проблемой меньше. Мой милый рассказывает Ша-а, что теперь малышки тоже будут защищенными, а я смотрю на него, осознавая: он самый-самый мой. Повезло мне с ним, на самом деле…
Замечаю, что куда-то исчез страх, да и качели мои эмоциональные, как мама говорит, тоже куда-то делись. Мне не хочется уже плакать, потому что малышки же у нас с Васей, хотя им всем бы маму… Единственное, чего боюсь – без милого моего остаться, и он это понимает: обнимает меня, гладит, показывает, насколько я ему важна. Вот только мое состояние меня беспокоит.
– Вэйгу, доложи тете Маше по малышам, – прошу я разум госпиталя. – Для нас есть что?
– Ша-а, восемь биологических лет, – отвечает мне Вэйгу. – Яды выведены, рекомендуется применить заживитель. Си, три биологических года, яды выведены. Хи, от полугода до года, возраст не определяется, имеются признаки химически подстегнутого развития. Необходим госпиталь.
– Не смешно, – комментирует Вася, да это я и сама понимаю.
В тот момент, когда он уходит готовить еду детям, я чувствую нарастающую панику, но давлю ее внутри себя, постаравшись доставить котят в столовую как можно быстрее. И лишь увидев милого, осознаю, что со мной происходит, но совершенно не понимаю почему. Когда пришли папа и мама, все было ясно – я им доверилась, но сейчас-то я не была в опасности, что же произошло?
– Что, милая? – с тревогой спрашивает меня Вася, заглядывая в глаза, пока Ша-а кормит своих малышек.
– Кажется, я запечатлелась, – признаюсь ему, вздыхая. – Ты меня не бросишь? – очень жалобно, как мне кажется, спрашиваю его.
– Никогда я тебя не брошу, – гладит он меня по голове, как маленькую, заставляя расслабиться. – Все правильно, не надо задумываться.
И от его слов я расслабляюсь, потому что он совершенно точно лучше знает. Я помню подобное свое отношение к новым родителям, поэтому даже не беспокоюсь по этому поводу. Вася хороший и давно уже рядом со мной, кому же доверять, как не ему? Впрочем, я отвлеклась.
– Вась, а что дальше? – интересуюсь я у милого.
– Дальше у нас будет учебный фильм для малышей, – отвечает он, подмигнув мне.
Ой, действительно, надо же им показать мир, в котором они теперь оказались, поэтому нужен фильм. Тот факт, что малышек травили, меня не удивляет, потому что они были покорными, а это просто страхом не достигается, так папа говорит. Значит… Мы сейчас все поедим, а потом будет фильм.
После фильма малышки наши уснут, а потом и разговоры случатся, потому что как же иначе? А пока они отдыхать будут, надо с тетей Машей поговорить, и с тетей Таней, наверное, потому что непонятно же все. Надо малышкам помогать, а мы с Васей сами дети, и еще у меня вопрос обо мне, и… В общем, нужны взрослые, еще как нужны, потому что у меня даже мыслей нет, что дальше делать. Разве что Васенька мой знает…
– Си и Хи засыпают, – удивленно произносит Ша-а. – А почему?
– Устали, наверное, – улыбается Вася. – Давай их спать уложим и маму рядышком?
Она совершенно не сопротивляется, только кивнув. Выходит, фильм у нас после сна будет. Я считаю, раз Вэйгу ничего не сказал, значит, такое поведение нормально и долго раздумывать совершенно незачем. Я глажу улегшихся малышек, тихо напевая им колыбельную. Папину, конечно, у нас другой быть не может. Я им пою, а наши маленькие засыпают. Я помню, возможны кошмары, особенно у Ша-а, но мы-то спать точно не будем, так что поможем, чтобы более старшая девочка не напугала своих младших.
– Мама, – негромко обращается Вася к тете Маше, – у меня Ладушка моя любимая запечатлелась.
– Совет да любовь, – слышу я в ответ, тотчас заулыбавшись.
Тетя Маша, судя по голосу, уставшая, но она откладывает все свои дела, чтобы ответить на вопросы сына. И вот это отношение, такое необыкновенное вначале, теперь все равно чудом воспринимается. Впрочем… Сейчас наша задача в другом – надо накормить наши растущие организмы. Вот этим я сейчас и займусь, пока Вася с мамой общается. Пусть будут пельмени, очень уж мне их хочется почему-то.
– Мама говорит, надо подождать, дать отдохнуть, – извещает меня любимый мой. – А там будем знакомить потихоньку.
– Садись есть, пожалуйста, – зову я его за стол, сразу же попадая в объятия своего самого-самого мальчика.
– О, пельмени! – радуется Вася, принимаясь за еду. Я от него не отстаю, конечно, кто знает, когда малыши проснутся.
В процессе еды милый говорит мне, что я угадала его желание, и вот эта его фраза все ставит на свои места – я не просто запечатлелась, мы с ним как папа с мамой, поэтому просто навсегда вместе. Ну и что, что нам двенадцать, любовь бывает в любом возрасте, особенно такая, так мама говорит, – а она никогда не ошибается.
Интересно даже, что происходит за стенами нашего коридора, но я спрашивать пока не буду – когда будет можно, нам и так расскажут. Сейчас у нас с Васей очень важная задача: научить малышек тому, что все плохое в их жизни уже закончилось. Хорошо, что у меня пример мамы и папы есть, хотя бы знаю, что делать нужно.
Пельмени очень вкусные, хоть и из синтезатора. Синтезаторы у нас настроены правильно, в них кристаллы с программой от бабушки еще, кажется. Поэтому все блюда знакомые, они как кусочек дома на корабле. Это Васина мама так сделала, чтобы и ей, и тетям было комфортно. Мудро очень, по-моему.
Вот и поели мы, теперь можно просто
