Последний контакт 3 (СИ) - Ильичев Евгений
— Поступили данные, — продолжил меж тем Володин, — о том, что капитан третьего ранга Павленко планирует провести ряд исследований с участием задержанного репликанта. Вам что-нибудь известно об этом?
Кольский пожал плечами. Он знал, что Варвара Касаткина работает с задержанным и что себе в помощники она выбрала именно Павленко. Дмитрий первым обнаружил связь между сбоями на корабле и тем странным веществом, первым приступил к его изучению и пришел к выводу, что без помощи репликанта обойтись не получится. Именно поэтому он присоединился к работе Касаткиной. Хотя была вероятность и того, что Павленко просто высосал из пальца повод сблизиться с Варварой Сергеевной. По его словам, нужно было вывести упрямого репликанта на откровенность, выпытать все, что он знает об этом веществе. Кольский знал обо всем этом, поскольку лично дал добро Павленко на работу с Романом — именно так себя называл репликант.
К слову, эта работа уже дала определенные результаты. От репликанта стало известно, что вещество называется амальгит, что оно является краеугольным камнем в технике инопланетян (их, кстати, Роман назвал странным словом «ваэрры»). Информацией репликант делился неохотно (видимо, безопасники все же перестарались, допрашивая задержанного), но даже то, что уже удалось от него узнать Павленко и Касаткиной, сильно приблизило экипаж «Прорыва» к пониманию сути происходящего на борту. К примеру, совсем недавно стало известно о том, что оболочка малого шара, или, как его называл Павленко, маяка состояла именно из амальгита. Из этого же вещества была оболочка и большого шара, существование которого подтвердил Роман. Разумеется, верить потенциальному серийному убийце никто на «Прорыве» не спешил. Кроме, разве что, Варвары Касаткиной, которую Кольский попросил поиграть в доброго копа, и самого Павленко, заинтересованного в том, чтобы его слова были подтверждены хоть кем-то.
К слову, об этом амальгите… С самого начала исследований стало ясно, что это вещество уникально и на Земле ему аналогов нет. В зависимости от своего агрегатного состояния, которое, по мнению Павленко, произвольно программировалось инопланетянами, оно могло приобретать ряд особых свойств, таких как прочность, тугоплавкость, минимальная теплопроводность, пластичность, текучесть и так далее. В твердом состоянии оно не магнитилось, не проводило электрический ток и ничего сквозь себя не пропускало — ни волны, ни частицы. В то же время это вещество одинаково хорошо взаимодействовало как с живыми организмами, подчиняясь их воле, так и с электроникой. О способности «понимать» намерения живых организмов Павленко догадался в первый же день работы с этим материалом. Поначалу он даже поцарапать это вещество не мог, не то что взять образцы. Но стоило ему, как он выразился, захотеть это сделать пинцетом, как металл послушно изменил свое агрегатное состояние с твердого на жидкое и перекочевал в виде ртутной капли сперва на пинцет, а затем и в пробирку. В пробирке вещество вновь превратилось в металл и в следующий раз стало жидкостью, лишь когда Павленко загрузил его в спектрограф. Павленко хотел изучить состав амальгита, однако результатов это исследование не дало. Вернее, результат был, но не тот, на который рассчитывал Дмитрий. В самом начале исследования прибор попросту вырубился, а само вещество из камеры анализатора пропало. Ни сам Павленко, ни его лаборанты объяснить исчезновение амальгита не смогли, однако после детального изучения самого спектрографа стало ясно: никуда амальгит не делся, он попросту перекочевал на микросхемы прибора, загубив его. Павленко попытался подключить к сложному прибору свой ноутбук и провести диагностику, но уже совсем скоро пожалел и об этом. Амальгит проявлял себя, как истинный хищник. Ноутбук, как до него спектрограф, приказал долго жить и вырубился. Вскрыв его, Павленко обнаружил на контактах материнской платы и процессоре все тот же амальгит. Всего одной капли этого вещества было достаточно, чтобы дорогостоящая сложная электроника, работавшая на полупроводниках, прекратилась в груду мусора.
Спектрограф и ноутбук Павленко от греха подальше изолировал, однако на этом не успокоился. Неудачный эксперимент, испортивший земную электронику, навел его на одну мысль — что, если «Прорыв» подвергся атаке амальгитом? Что, если реакторы и главный компьютер крейсера сходят с ума именно из-за него? Своими первыми выводами Павленко поделился на летучке с капитаном и другими офицерами, чем сильно всех озадачил. То, о чем говорил Дмитрий, просто в голове не укладывалось. Однако его версия, хоть и была фантастической, все же имела под собой основания. Выведенные из строя приборы красноречиво доказывали теорию Павленко, однако скептиков на мостике хватало. Кольский хорошо помнил тот роковой брифинг двухмесячной давности, на котором кап-три открыл всему экипажу страшную правду.
— Погодите, Дмитрий Фролович, — задал тогда вопрос Серов, — но проблемы на корабле начались задолго до того, как мы посетили «Осирис».
— Я ждал этого вопроса и подготовился, — спокойно ответил Павленко. — Помните то ЧП, когда наш носовой шлюзовой отсек был полностью разгерметизирован? — все переглянулись. — Тогда мы не разобрались в причинах повреждения шлюза, — продолжил Павленко, — рабочей версией так и остался метеорит или другой космический мусор. Но меня насторожило тогда два факта: во-первых, на момент поражения Виктор Сергеевич успел выставить носовые щиты на шестьдесят процентов, а этого более чем достаточно для защиты от любого метеорита. Поправьте меня, если я не прав.
Серов утвердительно кивнул.
— Все именно так. Стандартная защита от космических объектов работает уже на двадцати процентах от мощности щитов.
— Спасибо, Виктор Сергеевич, — Павленко сделал паузу и посмотрел на старпома. — И во-вторых, Владимир Ильич, вспомните, что произошло после того инцидента.
Старший помощник Сорокин, замещавший Кольского в тот день, прекрасно помнил, как после устранения разгерметизации на «Прорыве» полностью вышла из строя вся энергосистема.
— Мы два часа были без связи и энергии, — ответил Сорокин.
— Именно так, Владимир Ильич, — кивнул старпому Павленко и продолжил. — Да, после мы восстановили и связь, и всю энергосистему крейсера, однако причин сбоя такого масштаба до сих пор не установили. Кроме того, похожая ситуация была и на «Ксинь Джи», они даже выражали свой протест в открытом эфире. Все помнят этот неприятный разговор с капитаном Ли Ксяокином, когда он обвинил нас в нападении на их корабль.
— К чему вы это все, Дмитрий Фролович? — утомительный экскурс в историю недельной давности тогда очень сильно утомил Кольского, он хорошо это помнил. Павленко это почувствовал и поспешил подвести черту под своим выступлением. Собственно, именно эта черта тогда и перечеркнула все надежды экипажа «Прорыва» на благополучное завершение миссии.
— Я изучил всю проводку в носовом шлюзовом отсеке и обнаружил это, — кап-три достал из внутреннего кармана кителя пробирку, на дне которой катался маленький серебристый шарик. — Господа, боюсь, проблема куда серьезнее, чем казалось ранее. Мы заражены амальгитом. Это он блокирует работу искина и реакторов.
— Есть доказательства? — сухо поинтересовался Кольский.
— Мои ребята сейчас разбирают один из терминалов управления реакторами. Думаю, там мы тоже обнаружим амальгит.
Да уж, трудным был тот брифинг. Капитан потер пальцами виски и вернулся к реальности, где его ответа ждал Володин.
— Да, Евгений Павлович, я знаю о том, что Павленко периодически помогает Варваре Сергеевне в работе с репликантом. Я сам дал добро на это. Что именно вас смущает?
— Время, выбранное для исследований. Для работы с репликантом Павленко забронировал поздний вечер.
— И что тут необычного?
— Я говорю о грядущих сутках, командир. Дело в том, что завтра Павленко заступает на дежурство по кораблю. Вам не кажется странным, что для работы с подозреваемым Дмитрий Фролович выбрал именно время своего дежурства?
