Дж. Грегори Киз - СМЕРТЕЛЬНЫЕ СВЯЗИ: ВОЗВЫШЕНИЕ БЕСТЕРА
Затем он сумел выключить их все и понял, что упал на колени. Люди смотрели на него с выражениями от нейтрального до раздраженного, обходя его кругом.
Он мотнул головой и встал. Это было глупо. И он понятия не имел, как долго был не в себе. Вероятно, секунды, но – он посмотрел на свои часы, затем вспомнил, что до сих пор на них не смотрел, так что все-таки не знает, сколько прошло времени.
Он затравленно огляделся, думая, что же делать. У него было два пути: спуститься по эскалатору в метро, либо выйти наверх на улицу. Если он выберет ошибочное направление, то наверняка потеряет всякий шанс, который у него оставался найти Лару Бразг.
Он взглянул на поток людей, утекающий в пучину городской подземки, и содрогнулся. Он не смог бы пойти этим путем, не сейчас.
Он вышел со станции на Рю де Лион, узкую, суетливую, мощеную булыжником улицу, окруженную грязными серыми зданиями, которые выглядели так, будто им давно следовало развалиться. Только что прошел дождь, и специфическое зловоние смешивалось с острым запахом мокрого камня, смрад, слагающийся из тысячи смрадов, как будто каким-то невозможным образом город помнил открытые клоаки, горящие керосин и бензин, серу древнего огнестрельного оружия – всякий химикат, который когда-либо тек или распылялся в нем от начала времен.
Это было еще одно чуждое место, намного более угрожающее, чем сельская местность – и притом как-то более возбуждающее.
Более увлекательным было все же то, что он заметил Лару Бразг, исчезающую за поворотом. На сей раз, более подготовленный, он навел на нее компактный, туннелеобразный щуп и поймал снимок ее сознания, такой же индивидуальный, как отпечаток пальца, или, быть может, уместнее, как запах для ищейки. Он хотел бы отважиться на легкое сканирование, чтобы, может быть, узнать, куда она направляется, на случай, если он снова ее потеряет, но не смог. Тэп со способностями Бразг не заметил бы его слежки, но нечто более явное могло посеять тревогу в ее голове.
Эл спешил по улице, снова на охоте. Он шел по ее следу, пересек глубоко вырытый канал по железному пешему мостику. К его изумлению, канал исчез в сводчатом туннеле недалеко по правую руку, убегающем под широкую площадь. Изумрудная прогулочная лодка, украшенная позолоченными лилиями, как раз проплывала под аркой. Он глазел туда мгновение, но не почувствовал, чтобы Бразг пошла туда, ни на лодку, ни на узкую пешеходную дорожку, примыкающую к воде.
Он огляделся на уличные знаки и понял, с удивлением туриста, который натолкнулся на место, о котором слышал, что это была Площадь Бастилии, где когда-то стояла самая знаменитая тюрьма города. Теперь ее не было, над сквером ныне доминировала неясно вырисовывающаяся Опера Бастилии, сама примерно трехсотлетняя. Площадь, кажется, была построена над каналом.
Там, где когда-то чахли узники французских королей, продавцы торговали вразнос безделушками и сувенирами, а броские лавочки и кафе смотрели на Июльскую Колонну с ее позолоченной статуей Свободы. Маленькая группа центавриан-туристов, одетых в безупречные и богато украшенные наряды, сопровождаемых кем-то, выглядевшим как гвардеец в доспехах и с мечом, пролагала себе путь мимо лавочек. Трудно было не отвлечься на них – он до сих пор не видывал инопланетян вживую – но он пытался удержать свой разум на поставленной задаче. Тем не менее, Беглянка снова исчезла из виду.
Но не из разума. Она была где-то тут – он ее чувствовал.
Он постоял некоторое время, пытаясь отсеять ее от цветастой толпы туристов и торговцев. В этот раз Эл лучше справился с гомоном – людей было поменьше, но, что еще важнее, он быстро адаптировался к новым условиям. Он уловил кошачьи мыслишки карманника, движущегося к ничего не подозревающим жертвам; страсть двух юных любовников; ненависть старой женщины к сезону отпусков и стаям саранчи-остолопов, которых он принес. Слегка странное ощущение сознаний центавриан, их забавное презрение почти ко всему, что они видели. Он все еще не мог засечь Бразг. Она все же была, как в коконе, вероятно, в одном из зданий.
А он, должно быть, вызывает некоторые подозрения, догадался он, стоя открыто и вот так глазея.
Он обошел сквер по краю и там, где сильнее почувствовал ее, сел в маленьком уличном кафе. Он пытался придать себе расслабленный вид, чтобы его мимика и язык тела не выдавали его намерений.
Он чуть из кожи не выскочил, когда журчащий мужской голос сказал: "Что желаете?" вблизи его уха. Это был французский, более жесткий, нежели мягкий швейцарский диалект, но все же прекрасно понятный.
– Чашку кофе, пожалуйста, – сказал Эл на том же языке. – А что у вас еще есть?
– Ась? – сказал официант.
– Чашку кофе, повторил Эл, – и я хотел бы посмотреть меню.
– Мне жаль, сэр, – сказал официант, – я не говорю по-немецки или на каком там. Я говорю только по-французски.
Эл нахмурился. Запах Бразг теперь держался у него в уме прочно, как маяк, и это пока никуда не уйдет. Он мог уделить минуту и коснуться мыслей официанта. А официант лгал.
– Вы поняли меня очень хорошо, – сказал Эл. – Если вы не хотите обслуживать меня, отлично, но я собираюсь сидеть здесь, тем не менее. Играйте в свои игры с туристами – не со мной.
Губы официанта крепко сжались, а затем он по-галльски передернул плечами.
– Как скажете, месье, – проворчал он и прошествовал обратно в кафе.
Эл вновь сосредоточился на сквере. Он посмотрел на маленькую статую Свободы, покрытую голубями и белыми потеками их помета. Вечер распростер пастельные крылья, и когда он спустился ниже, принеся мрак, возникло смутное чувство, будто вместе с городом погружаешься в волны. Все приобрело синеватый оттенок, чувство глубины, легкой меланхолии. Вдали над крышами был виден огромный слоновой кости собор – Сакре Кер? Таким мог быть храм Атлантов. На той стороне сквера трио музыкантов заиграло перуанскую музыку, легким, но настойчивым трелям их guenas вторил плотный аккомпанемент гитары.
Сознания вокруг него были еще деловиты, но город, казалось, сделал долгий, глубокий вдох. Как будто Париж и его обитатели были не совсем одним и тем же. Казалось также, что, настройся он на индивидуальные мысли окружающих, получилось бы нечто вроде узора или орнамента, по-своему довольно красивого.
Он снова подумал о подсмотренном всего днем раньше моменте, единении Бретта, Джулии и других. Насколько это было безбрежней и насколько бессознательней.
Женева всегда присутствовала как фон. Не то чтобы он действительно заметил или подумал что-то. Но Париж был… иным, нежели Женева, особый букет ее психической ауры и физической атмосферы. Имеют ли города нечто вроде ментального единства, пси-отпечатка, такого, что, однажды поймав, их можно идентифицировать?
Это была интригующая мысль. Даже прекрасная.
Ему принесли кофе, он выпил его. Заказал что-то вроде сандвича из толстого куска хлеба и устриц. Он ждал, и, как многие и многие до него, пытался постичь Париж.
Официант начал поглядывать на него как на засидевшегося посетителя, и было уже довольно темно, когда он вдруг понял, что Бразг снова движется. Он позволил официанту выписать ему счет, но задержался еще на минутку.
Город теперь кишел огнями, но Париж и тут снова обманул его ожидания. Ну и ладно, подумал он. Он нашел волшебные созвездия не в его фонарях, но в трудноуловимом сознании города.
Фигура прошла теневой стороной площади, а затем освещенной улицей. На взгляд это мог быть и мужчина, и женщина, в бесформенном свитере и мешковатых штанах. Волосы были коротки и выглядели черными.
Однако сознание было – Бразг. В этом он был уверен.
Он поднялся, когда она достигла дальней стороны сквера, где и пропала, шаг за шагом, под землей – сперва ступни, затем колени, затем плечи и, наконец, голова.
Канал. Она спустилась по ступеням в канал.
Он последовал за ней, пытаясь шагать непринужденно, но чувствуя, что все равно ускоряет шаг. Он не хотел потерять ее снова.
За столетия ноги вытоптали поверхность ступенек. Он почти остановился поглядеть на них, изумленный свидетельством древности. Ничего подобного не было в Тэптауне. Были ли такие места в Женеве? Не там, где он обычно бывал.
Когда он достиг дорожки, Бразг прошла под одним из фонарей, освещавших канал. Тень, в которую она удалилась, тянулась футов на сто, а за ней фонари под сводом туннеля снова светили. Ближайший к устью туннеля, очевидно, не работал.
Там было всего несколько человек, и они шли далеко впереди Бразг. Он различил три суденышка, безмолвно скользивших вниз по течению.
Настал отличный момент задержать ее.
Или, может, ему следует подождать и посмотреть, куда она шла? Он мог раскрыть целый подпольный притон.
Он скользнул в темноту, пытаясь принять решение.
Тихий звук, вздох разума – он дернулся, в сердце бросился адреналин. Что-то тяжелое и жесткое ткнуло его в подбородок и отшвырнуло назад, к каменной стене. Прислонившись к ней, все еще пораженный странным "цок" своих зубов друг о друга, он потянулся за пояс к пистолету.
