Владимир Шитик - Последняя орбита
Вблизи гора не казалась такой высокой. До вершины оставалось метров двадцать, но с той стороны, откуда они пришли, нельзя было подступиться. Каменный склон был гладкий, как будто отполированный.
Они медленно пошли вокруг горы. Бурмаков залез на небольшой выступ, посмотрел в ущелье, где упал метеорит. На месте падения зияла огромная глубокая воронка.
— Вот, наверно, таким был и Тунгусский метеорит, о котором сложили столько легенд, — задумчиво сказал он. — Вот оно — величие природы, мощная и неизведанная сила Вселенной. Не эти ли вспышки мы иногда видим на Марсе с Земли?
Они немного постояли в раздумье.
— Ну, пойдем к ракете, — сказал Бурмаков, хотя самого страшно тянуло вперед. И, поправив за плечами мешок, он не выдержал: — Только обойдем сначала гору с той стороны.
— Витя!.. — закричал вдруг Бурмаков, не сделав и десяти шагов, и изо всей силы затряс юношу за плечи. — Витя!..
Напуганный Витя посмотрел на гору и… обомлел. На вершине, рванувшись к небу, застыла непонятная не то фигура, не то дерево.
— Похоже на памятник, — сказал Витя, прицеливаясь киноаппаратом.
— Кому? Чей? — Ежеминутно срываясь, падая, Бурмаков пополз вверх.
Это, очевидно, был памятник. Но необычный, загадочный. Из блестящего светло-желтого постамента, который, казалось, глубоко и крепко врос в каменное ложе горы, тянулись вверх перепутанные спиралевидные ветви, унизанные серебристыми листочками.
Что-то знакомое вдруг мелькнуло в этой фигуре, когда Бурмаков, растерянный и смущенный, обошел ее. Галактика? Да, это очень похоже на астрономический макет. Но что хотели этим сказать те, кто создал его — величественный и несокрушимый, способный выстоять бесконечно долго перед напором всех возможных сил стихии? Поглощенный этой мыслью, Бурмаков не сразу заметил металлическую плиту внизу. А заметив, изумился еще более. На черной блестящей плите была изображена схема… Солнечной системы. Только чего-то в ней не хватало? Бурмаков даже прислонился к скале, у него задрожали ноги. На схеме было восемь планет и два солнца. Одно — наше, второе — еле горящее, затухающее на месте Юпитера.
Мысль Бурмакова лихорадочно закружила. Два солнца — невероятно, но, пожалуй, объяснимо. Не зря же высказываются предположения, что на поверхности Юпитера и до сего времени температура составляет сотни тысяч градусов, а в его бездонных недрах под фантастическим давлением в миллионы атмосфер происходят ядерные процессы. Это может быть, потому что Юпитер остывает. Но, кажется, в схеме чего-то не хватает. Да, да. Первым от Солнца идет Меркурий, потом Венера, вот Земля, дальше Марс, за ним Юпитер… Нет, между ними планета. Ага, это, наверно, мифический Фаэтон, а здесь горит Юпитер, там Сатурн в кольце, Уран, Нептун. Девять… Неужели?..
— Витя! Пересчитай все планеты Солнечной системы! — закричал академик.
Удивленный мальчик назвал их.
— А где Плутон? — задыхаясь, переспросил Бурмаков.
— После Нептуна.
— Нет, нет, говорю тебе! — кричал Бурмаков, забыв, что Витя не видит схемы и не понимает его.
Озадаченный Витя попросил:
— Опустите трос, я влезу к вам.
— А?.. — понял наконец Бурмаков. — Давай быстрей. А то, наверно, думаешь, что с ума сошел старик. Есть от чего…
— Лю-ди? — прошептал, взобравшись, Витя. — Когда?
— Если бы я знал! — Бурмаков уже почувствовал себя способным анализировать факты, смотреть на них холодными глазами исследователя.
Те, кто ставил памятник, учли все, или почти все. Прошло, видимо, много-много времени, а он стоял как свидетельство безграничной силы разума, посылая потомкам весть из далекого прошлого. Ни время, ни что другое не одолели его. Он только глубже врастал в свое каменное ложе, становясь более устойчивым и мощным. Из чего он сделан? Бурмакову не удалось отколоть ни от постамента, ни от плиты ни одного кусочка материала, устоявшего на этот раз и против усилий человека.
— Самое обидное, Витя, что мы с тобой не знаем, когда он был поставлен. Ясно только одно: после тех неизвестных космонавтов Солнечная система пережила одну из самых страшных трагедий. Вдребезги разлетелся Фаэтон.
— Зато появился Плутон, — заметил Витя.
— Да, Плутон. И это еще более загадочно. Когда? Откуда?
Этот вопрос не давал покоя Бурмакову и в ракете, когда, вдоволь насмотревшись на творение рук собратьев по разуму, возвращались на корабль. Даже торопливое бегство от Марса в более безопасное космическое пространство, не позволившее искать новые следы пребывания чужих космонавтов на этой планете, он воспринял без особенного огорчения. Одна мысль завладела им, и он должен был довести ее до конца.
В этот вечер радиостанция «Набата» сделала внеочередную передачу. На Землю было отправлено сообщение с фотоснимками памятника.
Вскоре Земля подтвердила, что сигналы приняты, и попросила ждать решения Космического центра.
«Набат» при минимальном ускорении стал описывать цикличную кривую вокруг заданного в пространстве пункта, не удаляясь и не приближаясь к Земле.
Приборы лаборатории методически сообщали результаты анализов экспонатов, доставленных с Марса. Были обнаружены микроорганизмы в воде, установлен состав древесины, а также — как и чем питаются марсианские деревья и травы. Но космонавты понимали, что Марс для них — пройденный этап, и ждали приказа Земли.
Приказ пришел на вторые сутки, точнее, через 36 часов 17 минут 25 секунд, как зафиксировали флегматичные приборы. При первых звуках Земли космонавты встали и стоя выслушали всю передачу.
«Дорогие друзья! — звенел динамик ультракоротковолновой атомной радиостанции. — Космический центр поздравляет вас с отлично выполненной первой частью задания. Ваша находка памятника, поставленного неизвестными существами, открывает безграничные перспективы. Почти сутки все астрономы нашей планеты изучали фотоснимок, присланный вами. Единодушное мнение — это макет нашей Галактики, такой, какой она была примерно два миллиона лет тому назад. Таким образом, именно за это время погиб Фаэтон и появился Плутон. Слушайте вашу задачу. Вы должны неотложно направиться на последнюю планетную орбиту Солнечной системы, к Плутону, и попытаться выяснить его происхождение. Имейте в виду, что новые космические корабли, построенные по улучшенному проекту «Набата», в будущем календарном земном году направятся к Марсу и продолжат работу. Привет вам от родных и близких, от всех нас, от всего человечества! Желаем счастливого путешествия и возвращения на Землю!»
Снова, как и тогда, когда они стартовали с Земли, далекий оркестр заиграл Гимн Советского Союза.
ГЛАВА 3
1
— Если и дальше так будет, — невесело пошутил Бурмаков, — мы будем продолжать путь в решете.
Шутя, он не думал, что близок к истине. Едва он успел закончить фразу, как мощный толчок потряс корабль. Клубок ослепительно яркого пламени, мгновенно затмившего свет каютных ламп, вырвался из левой дюзы и повис за бортом. Еще через мгновение «Набат», дав резкий крен влево, закружил, все время удаляясь, вокруг медленно гаснувшего невесть откуда появившегося маленького Солнца.
Автоматы сразу же доложили: неисправна левая дюза.
— Неужели вырвалось горючее? — Обеспокоенный Павел взглянул на счетчик расхода топлива. Нет, там было все в порядке.
— Взрыв произошел в самой дюзе, — заключил Бурмаков, просмотрев показания контрольных приборов, — но отчего? Придется выходить.
Одев тяжелый скафандр, командир корабля выбрался за борт. В телевидеофон Павел и Витя наблюдали, как он медленно, с трудом отрывая от поверхности корабля магнитные подошвы, бродит вокруг вышедшей из строя дюзы, задумчиво щупает порванные взрывом места, то и дело поглядывая на показатель силы радиационного излучения. Его приказ был неожиданным для товарищей:
— Подведите «Набат» к тому месту, где произошел взрыв. Надо взять пробы.
Вернувшись, Бурмаков долго колдовал у приборов, не замечая вопрошающих взглядов Павла и Вити. Наконец, видимо, все закончив, объявил:
— В результате взрыва возникло какое-то новое излучение.
— Но что взорвалось? — задал вопрос Павел. — Не станете же вы утверждать, что это произошло само собой, в результате каких-то упущений в конструкции.
— Не стану, — Бурмаков потер ладонью висок. — Что-то попало в дюзу извне. Можно было бы объяснить еще, если бы это оказался метеорит из антивещества. Однако вероятность, что он долетит в такие глубины нашей Галактики, вряд ли существует. Будем думать над этой загадкой. А сейчас надо ремонтировать дюзу.
— Да-а, — неопределенно протянул Павел.
Ремонтировать. Это было легче сказать, чем сделать в условиях космического полета. Изготовленные из жаростойких материалов дюзы не плавились даже под огненной струёй кислорода, температура которой достигает трех тысяч градусов. А тут еще сирена. Не умолкая ни на минуту, она все время напоминала, что опасность нового столкновения не миновала.
