Игорь Николаев - Гарнизон
Езды оставалось минут на двадцать. Как раз прибыть к вечеру, быстро со всеми перезнакомиться и после вечерней молитвы на боковую. А завтра с раннего утра — на работу. А как "знакомиться"?.. Уве хотел взять пару уроков у Иркумова, но не успел — техника откомандировали в соседний дистрикт, где вскрылись серьезные проблемы с электросистемой. Оказалось, что кто‑то давно и безбожно отсасывал электричество прямо из магистральных сетей, питающих Линзу, кинув хитрую сеть отводок, маскирующихся в общем хитросплетении коммуникаций Танбранда. Среди следователей появились даже энфорсеры Арбитрес, а для выявления всей запутанной картины мобилизовали лучших специалистов, к которым неожиданно причислили и отставного танкиста.
Холанн взодохнул и немного помолился про себя. О чем просить в данном случае Бога — Императора Уве не очень представлял, поскольку не знал, с чем придется столкнуться, поэтому молитва получилась как в детстве, с просьбой уберечь от злых людей и дурных намерений и внезапно сложившейся в самом конце формулой — 'Хотя бы в первые день — два не дай опозориться!'. А затем в кусочке лобового стекла мелькнула высокая сторожевая вышка из решетчатых ферм, за ней вторая, и Уве понял — приехали.
Солнце, и без того скрывавшееся за низкой пеленой облаков, катилось за горизонт. Сумерки подкрадывались неспешно, но неотвратимо. Все кругом обрело пепельный оттенок, играя всевозможными тонами серого. Уве с трудом, путаясь в длинных полах шубы, выбрался из грузовика. За ним, бодро перебирая аугментироваными ногами, спустился сервитор — носильщик, нагруженный первой порцией ящиков с канцелярским снаряжением. Уве вдохнул свежий воздух и почувствовал, как у него слегка закружилась голова. Дышать было… странно. Каждый глоток воздуха казался бесконечным и приходилось напоминать себе, что необходимо выдохнуть, а далее все повторить.
База номер тринадцать и так не была образцом промышленного дизайна, а в вечерних тенях обрела вид всобщего и безграничного уныния. "Плоское и тоскливое" — вот всеохватная характеристика, которой полностью исчерпывалось первое впечатление Уве.
Прямо перед ним расположилось строение, похожее на три усеченные пирамиды, в три этажа каждая, соединенные несколькими крытыми переходами на уровне второго яруса. Судя по большой параболической антенне и нескольким радиомачтам это и был собственно рабочий комплекс законсервированного космопорта. Если верить плану, который Холанн выучил перед путешествием, по правую руку должны были находиться склады и ангары с техникой, а по левую — казармы, ремонтный завод и комбинированная электростанция. Но, откровенно говоря, Уве не видел никакой разницы между приземистыми коробками метров по тридцать — пятьдесят длиной. Разве что справа они были главным образом с полукруглыми крышами в виде сундуков, а слева — с плоскими или двускатными. Дальше, за пирамидами космопорта, угадывались контуры нескольких ветрогенераторов с широкими лопастями — "гребками", установленными в горизонтальной плоскости. А непосредственно между пирамидами и Холанном раскинулась площадка, которая очевидно считалась здесь за плац. На нем построился гарнизон, приветствующий коменданта.
Весь народ, который оказался перед взором Уве, был разделен на две группы — большую и маленькую. Большая выстроилась прямоугольником, человек в двести или даже больше. Все в масках. Меньшая, крохотная, всего‑то шесть или семь человек, также стояла вроде как по уставу, но в их позах, даже несмотря на мешковатые термокомбинезоны, чувствовалась некоторая вольготность. Масками они пижонски пренебрегали, хотя и носили, только не на груди, а на поясе, в специальном держателе. Не требовалось точного знания регламента, чтобы понять — здесь собрались рядовые и офицерский состав.
Маска, дернулся было Уве, маску‑то я забыл… Бежать в машину и искать? Нет, слишком явная потеря лица. Но вроде бы все в порядке? Не душит?.. От волнения Уве глубоко задышал, делая именно то, чего не рекомендовалось наставлениями, особенно при минимальной физической активности.
Солнце на мгновение выглянуло из‑за облаков, окрасив Волт в розовато — серый цвет, небо заиграло приглушенными тонами синего и голубого, словно торопясь отыграться за весь день пасмурной погоды. Уве застыл на месте, не представляя, что ему надлежит делать дальше. Пар густыми белыми клубами срывался с губ и оседал на воротнике дохи.
От малой группы отделилось двое и довольно быстро зашагали к Холанну. Один — широкий и крупный, похожий на орка с иллюстрации в "Глоссарии ксеносов и иных врагов Империума". Его нижняя челюсть выдвигалась далеко вперед, впечатление усиливалось могучей бородой, седой и взлохмаченной, как волосы у ведьмы, а лицо казалось хмурым, почти злобным. Второй ходок семенил, быстро перебирая короткими ногами, невысокий и вообще какой‑то мелкий. Он определенно поддел под комбинезон теплую фуфайку, шерстяной воротник чуть выбился наружу. Но даже несмотря на это казался щуплым и тщедушным.
Один из этих двух наверняка был ИО командира гарнизона. Хотя в личном деле разжалованного комиссара не оказалось пиктов с его изображением — их также аккуратно вырезала рука цензора — тут не требовалось долго гадать. Тем более, что Тамас происходил с планеты, где сила тяготения составляла почти полторы единицы от терранского.
— Добрый день… вечер… — смешался Холанн, первым обратившись к паре. Военные синхронно вскинули ладони к фуражкам — кепи полевого образца, с опущенными "ушами", но промолчали. Похоже говорить что‑то гражданскому в такой ситуации не полагалось.
— Здравствуйте, — окончательно смутился Уве.
— Здаров, — ответил широкий и злобный, критически оглядывая счетовода. Он говорил со странным акцентом, будто в бочку гудел, растягивая гласные, но очень четко выговаривая согласные, словно молотком забивал.
— Добрый вечер, — сказал низкий, негромким довольно приятным баритоном.
— Господин комиссар… — обратился Холанн к соответствующей персоне и только после сообразил, что комиссар теперь вроде как и не комиссар вовсе, ибо разжалован.
— Не, — также мрачно вымолвил тот. — Я Виктор Александров, местный медик. Вольнонаемный.
— Я Хаукон Тамас, временный командир гарнизона Базы тринадцать, — сказал щуплый, чуть улыбнувшись, сгладив чужую оплошность. — К вашим услугам, господин… комендант космопорта.
Уве даже рот приоткрыл от удивления. В памяти вереницей пролетели строки личного дела Томаса. Десятилетия военной службы, дважды принимал командование вместо убитого командира… Невысокий, худощавый даже в свитере под комбезом, Хаукон Тамас был больше всего похож на коллегу по бухгалтерским и учетным делам. И менее всего походил на того, в чьем досье было отмечено сорок семь подтвержденных рукопашных схваток с орками.
Тамас улыбнулся. Лицо у него оказалось обыкновенное, довольно бледное, бритое, но с пробивающейся щетиной. Почти без морщин и лишенное ожидаемых шрамов, только две глубокие складки спускались от крыльев прямого носа к уголкам рта. Большие темные глаза смотрели на Холанна внимательно, с ощутимой многодневной усталостью и легкой, почти неощутимой тенью беззлобной иронии. Ни следа пламенного, пронзающего взора, коим, как думалось Уве, должен обладать героический воин и ветеран сотен кровавых битв.
— Устав не предусматривает каких‑то форм приветствия и встречи для особ… вашего уровня, — быстро и четко разъяснил комиссар. — Поэтому мы решили остановиться на облегченной версии, с построением, но без отдачи чести. Сообщаем, что гарнизон построен для торжественной встречи в полном составе. Постоянного состава гарнизона — пятьдесят четыре человека, переменного — триста четырнадцать. В карауле постоянного состава — девять человек, переменного — пятьдесят три. В лазарете постоянного состава — нет, переменного — сорок один человек. Налицо постоянного состава — офицеров шесть, вольнонаемный один, рядового и сержантского состава тридцать восемь, переменного состава рядовых и временно разжалованных двести двадцать. Происшествий по личному составу нет.
Сервитор, который между тем, продолжал стаскивать на припорошенный снегом бетон ящики, поставил очередной слишком близко, Уве шагнул в сторону, и тут у него закружилась голова — наконец сказался нарушенный режим дыхания, помноженный на волнение. Счетовод судорожно вздрогнул и начал падать. Тамас… Уве так и не понял, как комиссар это сделал. Тамас вроде бы шагнул вперед, но настолько быстро, что счетовод — комендант почти не заметил движения. Словно телепортировался на полметра по одному движению ресниц. Тамас поддержал Уве за плечо, и счетоводу на мгновение показалось, что в перчатке не рука, а металлический слиток — узкая ладонь Хаукона оказалась твердой и нечеловечески крепкой.
