Вячеслав Васильев - Сфера влияния

— Мы — рядовые. Но у ни у тебя, ни у меня нет клипсы БИУС в правом ухе. О чем это говорит?

— Ну, мы — потомственные дворяне, — пожал плечами Егор, — Нам клипса не нужна. Нам модуль БИУС ещё в детстве имплантирован. Вместе с коммом.

— Вот! — поднял указательный палец Сашка, — Именно! А прапорщики — это народ такой… Ушлый. Как только он понял, что мы дворяне, решил не связываться. Сегодня-то мы рядовые, а завтра… завтра можем доставить ему массу неприятностей. Вот он и сориентировался моментально. Понял?

— Понял, не дурак, — ответил Егор, и, прислушавшись к бурчанию в своем животе, обратился к другу:

— Кстати, как думаешь, а не пора ли нам подкрепиться?

— По-моему, пора, — улыбнулся Карлаш.

Теперь у друзей не было встроенных тактиков скафов, однако их личные импланты тоже с легкостью справлялись с прокладкой нужного маршрута. Так что добраться до столовой особых проблем не представляло.

Но не успели они сделать первый шаг по зелёной линии, ведущей к заветному объекту, как воздух прорезал громкий вой сирены. В ушах зазвучало: "Тревога! Персоналу базы занять места согласно боевому расписанию! Тактическая схема 35!". Эти слова сейчас слышали все, находящиеся на территории базы. Сирена через минуту смолкла, а пустынная до того база стала напоминать растревоженный муравейник. Во все стороны метались транспортеры с наземным личным составом и пилотами. Взмыла в воздух дежурная эскадрилья прикрытия. Активировались роботизированные системы защиты. Разворачивались в боевое положение батареи ПВО.

Зелёная линия маршрута, только что нарисовавшаяся перед Егором и Андреем, исчезла. Вместо неё "нарисовалась" красная, ведущая совсем в другом направлении.

— Красная — первый уровень срочности. Побежали! — скомандовал Карлаш, и друзья рванули по красной линии так, словно за ними гнались голодные собаки. На этом маршруте, кроме них, никого не оказалось. Только сзади топали по бетону два бойца в полной боевой выкладке, очень похожие на тех, что сопровождали бывших офицеров в вертоджете. Но друзьям было некогда оглядываться. Тревога — это тревога, и самым главным сейчас было занять своё место. Красная линия свернула за угол… И уперлась в закрытую железную дверь, у которой замер вооруженный часовой. На стене рядом с дверью висела табличка с надписью: "Гауптвахта".

— Вот так вся наша жизнь: несёмся куда-то, сломя голову… И не знаем, что нас ожидает за ближайшим поворотом, — философствовал Сашка, вальяжно развалившись на жёстких нарах, словно это был дорогой мягкий диван.

— Похоже, теперь всю оставшуюся жизнь за ближайшим поворотом нас будет ожидать камера гауптвахты, — выпуская изо рта струйку пара, мрачно буркнул съёжившийся на своем лежаке Егор.

Гауптвахта базы отличалась от гауптвахты орбитальной крепости. Причём не в лучшую сторону. Грубые бетонные стены, жесткие деревянные нары без никакого намёка на матрацы. И самое главное — тут было холодно. Очевидно, местное начальство считало, что находящиеся здесь должны испытывать неудобства не от одного только осознания факта лишения свободы.

— Ну, не знаю… — Сашка задумался над словами Егора, — Вряд ли личный состав штрафбата расквартирован по камерам. Хотя, конечно, гауптвахта должна быть и там, и, если она настолько хуже этой, насколько эта хуже гауптвахты Крепости, то очутиться на ней я бы не хотел. Так что по прибытии к новому месту службы сразу начну проявлять чудеса храбрости и героизма.

— Тебе всё лишь бы шуточки шутить, — с осуждением глянул на сокамерника Егор.

— А что? Я военную карьеру, как некоторые, делать не собирался. Оттрубил бы свои пять лет — и на гражданку. Там такие, как я, тоже очень нужны. Так что мне и после штрафбата будет вполне неплохо. Демобилизуюсь, найду себе хорошую работу, женюсь… — Сашка мечтательно прикрыл глаза.

— Чего тогда вообще на военную службу пошёл? Сидел бы себе где-то на тёплом местечке, жену бы завёл, детишек строгал потихоньку… Вообще: ты же потомственный дворянин, откуда в тебе такое мещанство?

— Хм… Не всем же быть героическими защитниками Отечества. Кому-то и в тылу надо победу ковать, — улыбнулся Карлаш. А затем, стерев с лица улыбку, добавил: — А если серьёзно, то причин, почему я пошёл служить, две. Первая: бесплатное обучение в военном училище по нужной мне на гражданке специальности, а вторая: этот дурацкий закон, лишающий дворянина звания, если он к двадцати пяти годам не отслужил пять лет военной службы.

— Во-первых — не закон, а бери выше: Императорский Указ. И во-вторых: очень даже правильный. А то некоторых бы в армии и не увидели. А дурацкий закон — это тот, по которому человека, в создание из которого совершенной боевой машины вбухано столько средств и времени, отправляют в штрафбат — высказал своё мнение Егор, у которого в последнее время все мысли крутились вокруг одной темы.

— Действительно, лучше бы расстреляли… — поддержал мнение собеседника Сашка.

Егор взглянул на ухмыляющуюся физиономию друга, и раздраженно отвернулся к стенке.

— Не дуйся, — изобразив умоляющий голос, попросил Александр, — Тут же и поговорить не с кем. И связь вся заглушена. Ни в Сеть выйти, ни по вещательным каналам прошвырнуться…

— А чего ты хотел на подземном уровне местной гауптвахты? — не оборачиваясь, процедил сквозь зубы обиженный Егор. Сквозь бетон радиоволны не проходят, а оборудовать точку доступа персонально для тебя как-то не подумали.

— Да нет… — возразил, потягиваясь, Сашка. Тут не то… Я ещё наверху проверил: вся связь обрублена. Радиодиапазон забит помехами, Сеть заблокирована. Местная служба РЭБ дело знает туго.

— Ну да. Теперь вражеские агенты на территории базы ни передать информацию, ни получить указания они не смогут, — с сарказмом произнес Егор, вновь поворачиваясь к стенке задом, а к собеседнику передом.

— Потому что заперты на гауптвахте… — радостно улыбнулся Сашка.

— Ты думаешь, настоящих вражеских агентов местные контрики позволили бы провезти прямо на базу? — вопросительно поднял брови Егор.

— Так ведь там, где мы упали, нет гауптвахты. А здесь есть, — резонно возразил собеседник, — Так почему бы не привезти сюда?

— Если бы нас считали диверсами, давно бы уже допрашивали… С применением разных интересных методов… — Егор передёрнул плечами.

— Ну, в принципе — да… Хотя, может, ждут, пока мы расслабимся. А потом придут где-то так в час ночи, и возьмут в оборот…

— Да какие из нас диверсы? — досадливо махнул рукой Егор.

— А что? — оскорбился Александр, — офицера ВКС убили, аэрокосмический модуль разбили… Чем не диверсанты? Контрики тут уже, наверное, носом землю роют… Или хотя бы особисты.

— Ты выражения-то подбирай! — вспыхнул Егор. Это было не убийство, а честная дуэль! И модуль мы спасли!

— Да ладно, ладно… — примирительным тоном сказал Карлаш. Я это всё знаю. Просто попробуй взглянуть на всё это со стороны… Кстати, как думаешь, тревога учебная, или боевая?

— Думаю, учебная — ответил, остывая, Егор, — Давно последний раз была попытка прорыва?

— Да в том то и дело, что давно. Эти гады вполне могли собрать силы для ещё одной. Думаю, они спят и видят, как повторяют то, что им удалось в семьдесят пятом…

— Если действительно вдруг… — произнёс Егор, поглядев на потолок камеры, — А мы в такой момент тут сидим…

— Да… — Сашка тоже посмотрел в потолок. В такой момент хорошо бы зарыться метров на двести глубже… Да шучу я, шучу! Не смотри на меня так! А вообще, нас отсюда не переведут ни выше, ни ниже, пока не закончат расследование по "Сапсану". А расследовать могут и полгода. Помнишь, как было, когда Вербицкий разбился?

— Когда Вербицкий разбился, два месяца только черные ящики искали, а потом ещё столько же восстанавливали. А у нас ящики вместе с нами на базу приехали. Смотри, вообще, не накаркай. А то мы так ещё долго до своего штрафбата добираться будем.

— А тебе так и хочется побыстрее в штрафбат — улыбнулся Сашка, и хотел было ещё что-то добавить, но его перебил резкий гудок, одновременно с которым в противоположной входу стене открылась ниша, и оттуда выехал металлический столик с двумя пластиковыми упаковками. Егор сверился со своими часами. Ужин подали точно по расписанию.

Разговор, естественно, тут же был прекращён, и друзья рьяно принялись расправляться с содержимым упаковок. Не мудрено: у обоих с утра во рту не было и маковой росинки. Еда, поданная на ужин, была вкусной, но, с точки зрения Белецкого и Карлаша, её было слишком мало. Но делать было нечего. Гауптвахта — не офицерская столовая — тут добавки не попросишь. Поэтому арестанты, закончив трапезу, начали готовиться ко сну. Собственно, вся подготовка заключалась в том, чтобы растянуться на жёстких нарах. Но после прошедшего напряженного дня арестантам было всё равно, где спать: не было бы нар — улеглись бы на полу. Так что, когда яркие лампы под потолком погасли, и камеру остались освещать только тусклые плафоны дежурного освещения, оба друга уже спали. Карлаш сразу уснул крепким сном, а Белецкий спал неспокойно: вполглаза, вполуха и то и дело просыпаясь от малейшего шороха: нервное перенапряжение у каждого сказывается по-разному.