Айзек Азимов - Академия

Ли, стоя у окна, заговорил и тем прервал размышления Гардина:

— Вот и они. Надо же — в автомобиле последней марки! Пижоны…

Он пошёл к двери, но на полпути обернулся и посмотрел на Гардина, Тот улыбнулся и махнул рукой:

— Не беспокойтесь, Ли. Я распорядился проводить их сюда.

— Сюда? Зачем? Не много ли чести?

— Да неохота устраивать официальную аудиенцию. Я уже стар для всех этих реверансов. Кроме того, небольшая порция лести не повредит, когда имеешь дело с юнцами. Тем более, это ни к чему не обязывает.

Он подмигнул Ли и добавил:

— Садитесь, Ли, и поддержите меня морально в разговоре с Сермаком.

— Кстати, о Сермаке, — мрачно вставил Ли. — Он опасен. У него есть сторонники, Гардин, и немало. Не стоит его недооценивать.

— Ну, мне это не свойственно.

— Тогда арестуйте его. Потом можно придумать за что.

Гардин на это не ответил.

— Они здесь, Ли, — сказал он, глянув на сигнальную лампочку. Нажал кнопку под столом, И двери открылись.

Вошли четверо. Гардин гостеприимно указал на кресла, окружавшие его стол. Вошедшие поклонились и сели, выдерживая паузу. Видимо, ждали, что первым заговорит мэр.

Гардин открыл затейливо украшенную крышку сигарной шкатулки, принадлежавшей когда-то Джорду Фара, члену Совета Попечителей Энциклопедических времен. Шкатулка была сделана на Сантании, но сигары в ней теперь лежали местные. Поочередно, молчаливо и торжественно, члены депутации взяли по сигаре и церемонно закурили. Зеф Сермак сидел вторым справа. Он был самым молодым из четверых и самым интересным на вид: у него были жесткие белесые, аккуратно подстриженные усы и глубоко посаженные выцветшие глаза. Остальные трое Гардина не заинтересовали. Он сосредоточился на Сермаке, который за время со дня своего избрания в Городской Совет успел не один раз перевернуть там всё вверх дном. Гардин сказал, обращаясь именно к нему:

— Искренне рад видеть вас, Советник, в особенности — после вашего блестящего выступления в прошлом месяце. Ваша критика внешней политики нашего правительства была просто превосходна.

В глазах Сермака вспыхнули злые искорки.

— Для меня — большая честь, что вы это заметили. Критика могла быть какой угодно. Главное — по делу.

— О да! Ваше мнение — это ваше мнение, несомненно. Ну и потом, вы ещё так молоды!

Сермак сухо ответил:

— Молодость — это грех, которому каждый подвержен в определённое время. Вы, между прочим, стали мэром города, когда были на два года моложе меня.

«Однако, сосунок не так-то прост», — подумал Гардин.

— Если я правильно понимаю, — сказал он мягко, — ваше посещение имеет ту же цель — поговорить о внешней политике. Вы выражаете мнение всех спутников или я должен буду выслушать каждого в отдельности?

Молодые люди понимающе переглянулись.

А Сермак торжественно изрек:

— Я говорю от имени народа Терминуса — народа, который наконец имеет своих представителей в насквозь обюрократившейся структуре, именуемой Советом.

— Понятно. Давайте дальше.

— Дело в том, господин мэр, что мы недовольны…

— «Мы» — это, надо понимать, народ?

Сермак зло покосился на Гардина, чувствуя подвох, и холодно ответил:

— Я уверен, что мои взгляды разделяет большинство избирателей Терминуса. Устраивает это вас?

— Ну, это ещё надо проверить… Но продолжайте. Итак, вы недовольны…

— Да! Недовольны! Возмущены политикой, которая за тридцать лет сделала Терминус беззащитным перед любым вторжением извне!

— Ясно, продолжайте.

— Благодарю вас, — процедил Сермак. — Поэтому мы формируем новую партию, её задачей станет защита жизненных интересов населения Терминуса. Мы собираемся выкинуть вас и ваших трепачей из зала заседаний Совета, и очень скоро!

— Если только… Обязательно должно быть что-то вроде «если только…».

— Вовсе не обязательно. Но тем не менее; если только вы немедленно не уйдете в отставку. Я не прошу вас изменить вашу политику, потому что не верю ни единому вашему слову. Ваши обещания ничего не стоят. Единственное, что нас устроит, — немедленная отставка.

— Понял.

Гардин, положив ногу на ногу, откинулся назад и покачивался на стуле.

— Таков ваш ультиматум. Спасибо, что предупредили. Но, видите ли, я откажусь.

— Вы напрасно думаете, что это — предупреждение, господин мэр. Новая партия уже сформирована и начинает официально действовать с завтрашнего дня. Для компромиссов нет ни времени, ни места. Честно говоря, только ваши личные заслуги перед городом заставили нас предложить такой вариант. Я предполагал, что вы его не примете, но, по крайней мере, наша совесть будет чиста. Следующие выборы покажут, что ваша отставка неизбежна.

Он встал. За ним, как по команде, поднялись остальные.

Гардин поднял руку:

— Постойте! Прошу вас задержаться.

Зеф Сермак недовольно опустился в кресло. Лицо Гардина осталось непроницаемым, хотя он с трудом удержал улыбку.

О чём бы они там ни трепались, а должно было последовать какое-то предложение. Этого предложения он и ждал.

Раскурив погасшую сигару, он спросил:

— А каким именно образом вы хотели бы изменить нашу внешнюю политику? Хотите, чтобы мы немедленно напали на все Четыре Королевства?

— Я этого не предлагаю, господин мэр. Мы требуем вашего отказа от пацифизма. За время своего правления вы только и делали, что оказывали научную и практическую помощь Четырем Королевствам. Вы дали им атомную энергию, вы помогли восстановить атомные электростанции, вы открыли там клиники, химические лаборатории, заводы.

— Какие у вас возражения?

— Это делалось якобы для того, чтобы они не напали на нас. Заигрывая с ними, вы затянули Терминус в омут. В итоге мы теперь отданы на откуп этим варварам.

— Каким же это образом?

— А таким, что вы дали им энергию, оружие, оснастили корабли военного флота! Теперь они несравненно сильнее, чем тридцать лет назад. Их запросы растут, и оружия у них скапливается всё больше! А когда они получат новое оружие, то удовлетворят все свои запросы разом — захватят Терминус. Не тем ли обычно кончаются такие игры?

— А что предлагаете вы?

— Немедленно прекратить заигрывания, пока у вас ещё есть такая возможность. Направьте все усилия на укрепление мощи Терминуса — и ударьте первым!

Гардин с внутренней неприязнью разглядывал аккуратные белесые усики Сермака. Как уверен в себе… И никаких сомнений, что он действительно выражает мнение значительной части населения…

Взяв себя в руки, Гардин холодно поинтересовался:

— Вы закончили?

— Пока — да.

— В таком случае, если не трудно, прочитайте, что у меня за спиной в рамочке написано. Будьте так добры!

Губы Сермака дрогнули:

— «Насилие — последний козырь дилетантов». Это — девиз для стариков, господин мэр.

— Ну почему же? Я им с успехом пользовался, когда был молод. Вы тогда только родились, но, может быть, в школе вам что-нибудь рассказывали про те времена?

Гардин в упор посмотрел на Сермака и сдержанно продолжил:

— Когда Гэри Селдон основал Академию, единственной целью нашего существования здесь было издание Энциклопедии. Пятьдесят лет мы шли за этим миражом, пока не поняли, куда идём на самом деле. И чуть было не опоздали. Когда связь с центральными областями Империи прервалась, мы оказались научным мирком, замкнутым в единственном городе, не имеющим промышленности, окруженным враждебными новоиспеченными королевствами. Мы были крохотным островком прогресса в пучине варварства и весьма лакомым кусочком.

Анакреон был и остаётся самым могущественным из Четырёх Королевств, поэтому потребовал и получил своё — военные базы на Терминусе. А тогдашние правители города — Энциклопедисты — знали, что это только первый шаг к захвату всей планеты. Вот как обстояли дела, когда я… гм — м — м… возглавил теперешнее правительство. А вы бы как поступили?

Сермак пожал плечами:

— Риторический вопрос. Мне известно, что вы сделали.

— А я всё-таки повторю. Мне кажется, что вы не до конца понимаете суть дела. Уже тогда появилось искушение собрать все силы и начать битву. Это было самое простое и, с точки зрения самолюбия, — самое верное. Но, как ни странно, — самое глупое. Вы бы, конечно, только так и поступили, — вы, со своей доктриной относительно «первого удара». А я вместо этого посетил остальные три королевства и указал им на то, что передача секрета использования атомной энергии в руки Анакреона — самый быстрый путь к харакири. И ещё я подсказал им (мягко и ненавязчиво) совершенно очевидный выход. Вот и всё. Через месяц после того как анакреонцы высадились на Терминусе, их король получил ультиматум от остальных трёх королевств. А ещё через семь дней последний анакреонец убрался с Терминуса. А теперь скажите мне, была ли необходимость в применении силы?