Филип Дик - Игроки с Титана (сборник)
— Я пока снова вернусь наверх, — напомнила о себе Джанет Раймер.
— Благодарю вас, — кивнув, отпустил ее Гольц.
Затем, мрачно глядя на Николь, сказал:
— Вы оказались не очень–то умной женщиной, Кейт. Тем не менее, мы попытаемся еще использовать вас. Аппаратура фон Лессинджера показывает нам одно четко различимое альтернативное будущее — тот вариант его, в котором комиссар полиции Пэмброук становится диктатором. Это наводит нас не мысль том, что Уайлдер Пэмброук тесно связан с Карпами в их попытке свергнуть вас. Я считаю, что вас следует немедленно арестовать Пэмброука и расстрелять его.
— Он уже расстался со своим постом, — сказала Николь. — Не более десяти минут тому назад я освободила его от выполнения обязанностей комиссара НП.
— И отпустили его? — изумлено воскликнула одна из женщин — членов Совета.
— Да, — неохотно созналась Николь.
— Значит, теперь наверное, уже поздно искать его, — заметил Гольц. Но все равно, давайте продолжим. Николь, ваша первая же решительная акция должна быть направлена против двух картелей–монстров; Карпа и «АГ Хемие».
Антон и Феликс Карпы особенно опасны; при просмотре альтернативных будущих нам попалось несколько таких, в которых им удается уничтожить вас и удерживаться у власти по меньшей мере, целое десятилетие. Мы обязаны предотвратить это любыми способами.
— Хорошо, — согласилась Николь.
Эта мысль ей и самой пришлось по нраву. Все равно она выступила бы против Карпов, и без советов со стороны этих типов.
— У вас такой вид, — отметил Гольц, — как будто вы в состоянии обойтись без нас и без наших рекомендаций в отношении того, как вам поступить. Но в действительности вам без нас никак нельзя. Мы намерены объяснить вам, как вы еще можете спасти свою жизнь — в самом прямом, буквально, смысле; это первоочередная стоящая перед вами задача, а уж только во вторую очередь вам надлежит подумать как сохранить свое положение в обществе. Не будь нас, вас уже давно не было бы в живых.
Пожалуйста, поверьте мне; мы пользовались аппаратурой фон Лессинджера, и мы знаем, что говорим.
— Я просто никак не могу свыкнуться с той мыслью, что здесь оказались вы, — призналась Николь, обращаясь к Бертольду Гольцу.
— Но это всегда так было, — пытался втолковать ей Гольц. — Только вам, ничего об этом не было известно. Ничего не изменилось, кроме того, что сейчас вы это наконец обнаружили, а это само по себе в общем–то пустяк в равнении со всем остальным. Так вот, вам дорога жизнь, вы хотели бы остаться в живых? Тогда, пожалуйста, внимательно прислушайтесь к нашим инструкциям на сей счет. Или вас больше устраивает, чтобы эти Уайлдер Пэмброук и Карпы казнили вас ни за что, ни про что?
— Тон его голоса был совершенно безжалостным.
— Естественно, я согласна сотрудничать с вами, — сказала Николь — Вот и прекрасно.
Гольц одобрительно кивнул и обвел взором своим коллег по Совету.
— Первое распоряжение, которое мы отдаем — разумеется, через Руди Кальбфлейша, — это указ о национализации предприятий картеля «Карп унд Зоннен Верке» по всей территории СШЕА. Все имущества Карпа теперь должно стать собственностью правительства. Дайте указания военным на сей счет; их задача — захватить различные филиалы Карпа; это должно быть произведено вооруженными подразделениями, возможно даже, с применением тяжелой самоходной бронетехники. Это нужно сделать прямо сейчас, лучше всего, еще до наступления темноты.
— Хорошо, — согласилась Николь.
— Несколько их армейских генералов, самое меньшее, троих или четверых, следует послать в центральную контору Карпа в Берлине; они должны лично арестовать семью Карпа. Велите им отвезти Карпов на ближайшую военную базу, отдайте их под трибунал и немедленно казните — также до наступления ночи. Теперь — что касается Пэмброука.
Я полагаю, наилучшим решением будет посылка к нему убийц–парашютистов из числа сыновей Иова; военные пусть в этом деле остаются в стороне.
Тон Гольца внезапно изменился.
— Почему у вас такое выражение лица, Кейт?
— У меня разболелась голова, — сказала Николь. — И не называйте меня «Кейт». Пока я у власти, вам следует продолжать называть меня Николь.
— Все, о чем я говорю, причиняет вам страдания, верно?
— Да, — призналась Николь. — Я не хочу никого убивать, даже Пэмброука и Карпов. С меня достаточно рейхсмаршала — более, чем достаточно. Я не убила даже тех двоих музыкантов, исполнителей на кувшинах, которые привели в Белый Дом папоолу, чтобы она укусила меня, этих двоих мелких сошек Луни Люка. Я позволила им эмигрировать на Марс.
— Таким способом невозможно уладить все наши беды.
— Пожалуй, так, — нехотя согласилась Николь.
За спиной у Николь открылась дверь в бомбоубежище. Она обернулась, ожидая увидеть Джанет Раймер.
В дверях с пистолетом в руке стоял Уайлдер Пэмброук во главе целой группы полицейских.
— Вы все арестованы, — сказал Пэмброук. — Все здесь присутствующие.
Вскочив на ноги, Гольц стал шарить рукой у себя под пиджаком.
Первым же и единственным выстрелом Пэмброук убил его. Гольца отбросило назад, вышвырнув из кресла. Кресло с грохотом перевернулось и еще дальше отбросило тело Гольца, под дубовый стол, где оно и осталось лежать на боку.
Больше никто даже не шевельнулся.
Повернувшись к Николь, Пэмброук сказал:
— Поднимайтесь наверх, вы должны выступить по телевидению. Прямо сейчас.
Он красноречиво взмахнул дулом своего пистолета в ее сторону.
— И поторопитесь! Телепередача начнется через десять минут.
— Из кармана ему удалось вытащить многократно сложенный лист бумаги.
— Вот то, что вы должны сказать, — добавил он; лицо его при этом исказилось, будто у него возник нервный тик. — Это заявление о вашем уходе в отставку со своей должности — если, разумеется, можно так выразиться относительно того положения, в котором вы теперь оказались. И вы также подтвердите, что обе обнародованные новости являются правдой, та, что касается Дер Альте, и та, что касается вас самой.
— Кому я должна передать свои полномочия? — спросила Николь.
Голос ее звучал очень слабо даже в ее собственных ушах, однако, по крайней мере, она не выглядела униженной просительницей. И была очень этим довольна.
— Чрезвычайному комитету из высших должностных лиц НП, — сказал Пэмброук. — сказал Пэмброук. — Он будет руководить подготовкой к предстоящим всеобщим выборам, после чего, разумеется, будет распущен.
Остававшиеся все это время совершенно неподвижными восемь членов Совета последовали было за Николь.
— Нет, остановил их Пэмброук. — Вы все остаетесь здесь, внизу, — лицо его побелело при этих словах, — с нарядом полиции.
— Вы понимаете, что он собирается сделать? — спросил у Николь один из членов Совета. — Расстрелять всех нас.
Слова этого мужчины были едва слышны.
— Она бессильна помешать этому, — заявил Пэмброук и снова помахал пистолетом в сторону Николь.
— Мы изучали такую возможность с помощью фон–лессинджеровской аппаратуры, — сказала, обращаясь к Николь, одна из женщин–членов Совета. Но мы никак не могли поверить в то, что такое может случиться на самом деле. Бертольд даже не стал рассматривать такую возможность как слишком уж маловероятную. Мы все были уверены в том, что подобная практика реальной политике давно вышла из употребления.
Николь, конвоируемая Пэмброуком, вместе с ним прошла в кабину лифта.
Они стали подниматься на первый этаж Белого Дома.
— Не убивайте их, — сказала Николь. — Пожалуйста.
Глянув на часы, Пэмброук произнес:
— Сейчас они уже мертвы.
Кабина остановилась. Дверцы ее открылись.
— Проходите прямо в свой кабинет, — распорядился Пэмброук. — Будете выступать непосредственно оттуда. Интересно, не правда ли, насколько несерьезно отнеслись члены Совета к возможности того, что мне удастся опередить их и первому их уничтожить. Они слишком уверовали в свою власть и решили, что я, как бессловесная овечка, пойду без всякого сопротивления навстречу собственной гибели. Я весьма сомневаюсь в том, что они вообще удосужились просмотреть предварительно эти последние несколько минут. Они, должно быть, понимали, что не так ничтожна мала вероятность захвата мной власти, но не довели до конца всесторонне рассмотрение такой возможности и не выяснили, каким все–таки образом это может мне удастся.
— Я не верю, — возразила Николь, — что они были до такой степени непредусмотрительны, несмотря на все ваши догадки на сей счет и то, что они сами говорили в оправдание своей вопиющей халатности. Имея в своем распоряжении аппаратуру фон Лессинджера…
— Ей казалось просто невероятным, что Бертольд Гольц и остальные члены Совета так запросто позволили себя сгубить; если уж быть до конца последовательными в таких серьезных политических играх, то им следовало хорошенько задуматься о собственной безопасности и находиться вне пределов досягаемости Пэмброука.
