Квант удачи (СИ) - Карелин Антон Александрович
В одном углу рубки были натянуты титановые нити для штопки корабельных обшивок, и там на магнитных защёлках, способных удержать бронепластины под давлением в сто атмосфер, висела сохнущая одежда и потёртые пледы. Между ними топорщилась пара плюшевых игрушек, подвешенных за ухо и за щупальце. Фокс скользнул взглядом по коллекции мембранного термобелья, выцветшего от тысячи стирок: часть боди были с дырками для кабелей, в других эти дырки заклеили вакуумным скотчем. Как интересно, подумал сыщик и деликатно отвёл взгляд от фильтро-компрессорных бельевых систем, также известных как подгузники для пилотов.
Другой угол рубки занимал монументальный силовой гамак с медицинским контуром – не чета игрушке Фокса, а серьёзная штуковина, хоть и старой модели.
Слева на всё той же титановой нити висели банки и бутылки: можно стучать любой из десятка металлических деталей, и склянки будут издавать мелодичные звуки. Рядом громоздились кучи старой обуви разных рас: словно высыпали целый магазинчик и пытались рассортировать по формам и цветам, разложить в миниатюрный спектральный город. Рядом с обувными кварталами располагались улочки упаковок от давным-давно съеденной еды; а на вершинах каждого из обувных и упаковочных «зданий» темнела тяжёлая промышленная гайка, для устойчивости.
Странной была и «центральная площадь»: там прикорнули штук пять кособоких фигурок, умело собранных буквально из всякого хлама. Одиссей уставился на ёжика, утыканного снопом фильтрующих ворсинок от устаревших топливных систем. Судя по тому, что он был привит проволокой к голове человекоподобной фигурки, это был не ёжик, а гендос; другие фигуры тоже напоминали гуманоидов. Всё это выглядело, как инсталляция музея шизанутых культур.
Да, в галактике был и такой музей – однажды Фокс расследовал там дело о пропаже очень нетривиальных экспонатов.
С другого бока рубки, в сравнительно чистой области красовался облезлый корпоративный диван. Витков десять назад его выкинули из какой-нибудь приёмной, а мусорная княжна залатала кусками попавших под руку материалов. Получился пэчворк в стиле «гранж», туда Ана с Одиссеем и приземлились.
– Чем будете травиться? – спросила Пересмешница с гостеприимным оскалом. – Могу предложить крепкое, игривое, терпкое, сладкое, капельку в эйфорию или стаканчик на расслабон. Коллекционное, марочное, экзотику или чисто-просто нажраться. А мож вам функционала? Подумать, поспать, взбодриться, подлечить печень. Не стесняйтесь, господа хорошие, вы заплатили за вип-проезд, так что бизнес-ланч и аперитивчик прилагаются! У Зойки есть всё.
Она почти не преувеличивала, ибо единственным современным и самым ухоженным предметом на этом горе-корабле был большой пищевой синтезатор – встроенный прямо в панель управления, чтобы всегда быть под рукой. Вот так гурманство. Наверняка у Пересмешницы оплачена десятилетняя подписка на гигантскую базу галактической рецептуры GedonistMaxPro, и она может синтезировать большинство известных блюд. Немного не по статусу побирающейся мусоровозке. В вакуумных блоках дорогущего агрегата хранилось достаточно разнообразного сырья для производства еды и, особенно, питья.
Но главный шарм рубке «Капитолия» придавал большой арматурный стеллаж, где в ложах из мягкого пеноформа возлежали… пустые бутылки, кувшины, футляры, капсулы и прочие сосуды из-под известного марочного спиртного разных планет. Фокс непонимающе моргнул, прежде чем осознал концепцию – а осознав, восхищённо ахнул.
Бутылки от когда-то выпитых дорогих напитков угодили на свалку, попали в мусорный груз «Капитолия», здесь их нашли, отмыли – и с гордостью добавили на полки. Не просто для антуража. А чтобы делать в синтезаторе соответствующие напитки, наливать в оригинальную посуду – и потреблять с чувством состоятельного достоинства! Может, синтезированный коньяк и хуже настоящего, но в такой посуде… Бомжур, господа.
– Моя коллекция, – с гордостью сказала Зойка, сделав королевский жест рукой. – Из настоящей тары даже гипер-ром слаще.
– Это лучшая коллекция, которую я видел за годы, – удивлённо признал Одиссей. Ведь на стеллаже чего только не было!
Пузатые зелёные бутыли «Наполеона» с металлической оковкой.
Мохнатые калебасы из отвердевших плодов хохо для натурально бродящего сока «Шизари».
Гранёные гидропластиковые капсулы из-под кислородного коктейля «КосмоКраш».
Гроздья-шарики известной марки «Турбулент», для удобных шотов в невесомости.
Термические тубусы высокооктанового «Топлива богов». Топовый алко-стимулятор поставит на ноги даже отпахавшего поле быка.
Скромный кувшин саке «Кибер-Гейша» и непритязательная бутылка «Столичной» водки, которая не изменилась за последние полторы тысячи лет.
Двойная бутыль для знаменитого «Коктейля Шрёдингера»: когда пьёшь, несовместимые половинки смешиваются в горлышке, рождая невообразимые бурления вкуса.
Резная костяная чаша из черепа хищнозавра для смертельно-опасного «Mortini», каждый глоток которого может стать последним. Memento Mortini, искусно вырезано на лбу когда-то живого существа. И хотя это не оригинал, а заводская штамповка, напечатанная на принтере – всё равно произведение искусства, а не чаша.
Коллекцию венчала витая бутылка в самом центре, с чужеродным дизайном и мрачная, как провал в ночи: бесценное чёрное шампанское «Neutrino Black». Типичный пример, как нечто невообразимо дорогое может перепасть и беднякам – в виде пустой скорлупы.
– Мне иллирийскую амброзию, – осмотрев экспонаты, попросила Ана.
Шипучий энергетик с молекулярной пеной создали её предки, пытаясь возродить эллинскую культуру погибшей Земли. Только на родине такого напитка никогда и не было, его придумали, чтобы подчеркнуть миф. Но иногда обман лучше правды. Пить амброзию полагалось из рога, окованного в бронзу, но, если рога нет, можно из пеностакана. Однако на стеллаже красовался иллирийский бокал-рог.
– Это мы одобряем, – обрадовалась Зойка, будто встретила сестру во питье. – Лёгкая шняга, но бодрит посильнее первой стопки абсента. А тебе, мохнатый?
– А мне придётся утилизировать остатки топлива, – серьёзно сказал Одиссей и вытащил из свитера последние баночки «DarkStar».
– Гости со своей выпивкой? Чудно. Тогда амброзия с фруктовыми спарксами для леди и плавленный хлеб для косматого. А я махну пивка с духариками.
Из боков капитанского кресла вылезли складные механические руки, они стремительно и чарующе-синхронно, без запинки делали сразу несколько дел: взяли посуду, пшикнули дезинфектором и аккуратнейшим образом просушили из плазменной горелки; подтянули крепления на нужных ёмкостях с сырьём и отодвинули вниз ненужные. Зойка владела механоруками так же естественно и легко, как живыми. Она запустила синтез в пяти ячейках из десяти, не прошло и минуты, как все трое взялись за «кружки».
– Ну, господа залётные, за встречу, – капитанша приподняла бокал с пивом в механоруке, а мизинчик оттопырила на своей настоящей. – За усиление дружественных, мать их, контактов с гражданами других систем!
– За! – дружно кивнули две встрёпанных туристических головы.
И кстати, традиционная космическая газировка зловещей корпорации DarkStar оказалась идеально-хороша.
Хозяйка поглядывала на гостей, а те обводили взглядами рубку, чтобы не глазеть на неё. В воздухе витала невысказанная неловкость, потому что Зойка оказалась парсом. Так называли существ, потерявших автономность, ставших малой частью чего-то большего – в данном случае, живой деталью корабля. Жить без своего «Капитолия» Пересмешница уже не могла.
Внешне она была не то, что уродлива: элементы экзоскелета, пять разъёмов с неаккуратно сидящими крепежами, на которых скопилась труха от высохших порций смазки. Несколько вздувшихся подкожных жил, пульсирующих по всему телу – трубки жизнеобеспечения и энергообеспечения. И чипы для усиления связи, такие плоские бляшки-антенны на лбу и кистях рук. Несимпатично, но и не киборг, совсем утративший человеческий облик.
