Телохранитель поневоле (СИ) - Серебрянская Виктория
Шум процесса погрузки вдруг как-то отдалился, растворился в пространстве. Голова пошла кругом, а твердая поверхность площадки, рассчитанная на многотонные нагрузки, вдруг словно стала жидкой и пошла волнами подо мной. Эту историю я знала, пусть и без особых деталей. Да, боги Вселенной! Ее знали все! Два года назад в одной из лабораторий «FIIDA Inc» во время тестирования нового процессора для дроидов-телохранителей произошел сбой и опытный образец «сошел с ума»: набросился на тестировщиков. По какому-то странному, нелепому стечению обстоятельств погибли четверо из большой рабочей группы: жена и два сына Аурдана Фейтерре, и один из инженеров рабочей группы. Сам Аурдан Фейтерре получил серьезные травмы. Настолько серьезные, что в наш век развитой медицины ему не сумели оказать необходимую помощь. Аурдан остался калекой, прикованным к инвалидному креслу. Ну, если можно так сказать. Специалисты «FIIDA Inc» разработали и создали для своего шефа электронный экзоскелет, который позволял мужчине двигаться и управлять своим телом, будто ничего и не случилось. Об этом писали во всех изданиях, говорили в каждом ток-шоу. И о том, что Аурдан – герой, мужественно и до последнего старался спасти своих людей от сбрендившего дроида с оружием, и о том, как ему «повезло», являться главной самой большой во Вселенной корпорации, занимающейся разработкой и созданием самых разнообразных дроидов и искинов…
– Идиотка! – вдруг ударил по ушам яростный рык. И я ощутила, как какая-то сила отбрасывает меня в сторону. – Проснись и разуй глаза! – рявкнул мне в лицо взбешенный Диллон. – Нашла место, где мечтать! Я тебе что говорил?
Обведя ошарашенным взглядом окружающее пространство, я увидела удаляющуюся от нас в сторону грузовых ворот космопорта груженую гравитележку с логотипом одной известной фирмы виртуального оборудования, и поняла, что, зазевавшись, чуть не угодила под нее.
– Извини. – Губы не слушались, мне с трудом удалось их разлепить. – Больше не повторится.
Диллон неразборчиво что-то пробормотал себе под нос и грубо дернул меня за руку, почти притискивая меня к своему боку:
– Прилипни ко мне, как жвачка, если не в состоянии сама следить за пространством!
Мне показалось, что парень процедил еще что-то очень нелестное в мой адрес, что-то вроде того, что я бесполезное приложение, но я не была в этом уверена. Просто именно в этот момент у меня заложило уши от низкого и угрожающего воя, сообщающего всем, что в эти минуты то ли стартует, то ли опускается на поверхность планеты очередной корабль, и нужно быть предельно осторожным. А когда вой стих, его продолжением в ушах зазвучали ругательства Диллона. Оказалось, что пока я зевала по сторонам, он уже осмотрелся и понял, что на этот момент гравитележек, принадлежащих его семье, на погрузочной площадке нет.
– Твою же!.. – с безнадежной яростью парень зарылся пятерней в и без того встрепанные волосы, а потом обреченно дернул их, будто хотел вырвать с корнем. – Да что ж так не везет! Будто кто-то все подгадал нарочно. Придется пробираться в здание космопорта и ожидать удобного момента там. Не самый лучший вариант, – он разговаривал будто сам с собой, – но это в любом случае лучше, чем ждать на открытой погрузочной площадке…
– А если вернуться к ангарам, мимо которых мы проходили? Или вообще на свалку, на которой приземлились? – рискнула я подать голос, настороженно глядя в какое-то усталое и расстроенное лицо Диллона.
Я полагала, что мне посоветуют не лезть не в свое дело, от Диллона этого вполне можно было ожидать. Но он, в очередной раз отскочив с траектории движения гравитележки и дернув за собой и меня, задумчиво посмотрел в сторону грузовых ворот космопорта:
– Если на нас внутри наткнутся работники, живые работники погрузочной зоны, то либо препроводят в зону ожидания для пассажиров, либо выгонят вообще вон, – задумчиво протянул он, будто бы прикидывал варианты. – Что то, что то, для нас не очень хорошо – мы в любом случае обратим на себя внимание. А я почти уверен в том, что среди сотрудников космопорта у синдиката есть осведомители, готовые за деньги на все. То есть, о нашем присутствии и желании покинуть планету очень быстро станет известно тем, от кого мы удираем. А если вернемся назад, то инкогнито мы сохраним. Но рискуем проворонить и следующий корабль, идущий в наши лаборатории. И что лучше? – На меня уставились серые пронзительные глаза. – Как ты думаешь?
Вау! Интересно, что сдохло на Кахелии, что Диллон решил поинтересоваться моим мнением?!
Я пожала неловко плечами, не зная, что ответить, и как правильнее поступить. Действительно, не знала. Как-то не приходилось ранее решать подобные задачки.
– Если возможность наткнуться на осведомителя велика, – медленно протянула я, судорожно пытаясь просчитать варианты в голове, – то, я думаю, лучше вернуться назад. Даже если рискуем проворонить корабль…
Пока я говорила, Диллон что-то тыкал в наручном коммуникаторе. А потом, нахмурившись, сообщил:
– Согласно рабочему графику, с двадцати двух ноль-ноль по местному времени и до восьми ноль-ноль лаборатории не принимают и не отправляют корабли. Отец не стал раздувать персонал, за счет ночных и выходных часов предоставив сотрудникам возможность нормального отдыха. Но из-за этого, если сейчас опоздаем на погрузку последнего грузового корабля, отправляющегося с планеты на спутник, ночь придется провести непонятно где, скорее всего, в резервации. Там есть хоть какой-то шанс спрятаться от синдиката. И почему в графике не указано, какой корабль возвращается в лаборатории, а какой нет? – Вопрос явно был риторическим, но я все равно пожала на всякий случай плечами. – Придется, наверное, рискнуть и пробраться внутрь космопорта, – Диллон вздохнул и смерил меня странным взглядом, – так что будь внимательна. Одно неловкое движение, и мы влипли по самые ушки! Ты меня поняла? – Я кивнула. Но Диллона это не удовлетворило: – Нет, Милена, ты мне не кивай, а осознай: что любая твоя ошибка может привести к тому, что ты окажешься в руках боевиков синдиката! И я не берусь предугадать, что для тебя это будет означать. В самом лучшем случае – перепугают до полусмерти и заставят твоего отца что-то делать для них. Понимаешь?
Я снова утвердительно кивнула. Но, кажется, только в этот момент начала по-настоящему осознавать, что для меня может означать это приключение: смерть, насилие, принуждение, это очень краткий список возможностей. А что я или отец можем в результате всего этого потерять…
– Я постараюсь быть предельно внимательной, – хрипло шепнула, с трудом шевеля пересохшими почему-то губами, – и не терять бдительности.
– Ну-ну, – скептически смерил меня взглядом Диллон, схватил за руку и увлек без дальнейших слов к темному зеву грузовых ворот космопорта.
Логики в действиях Диллона я не видела вообще. Хотя иногда мне казалось, что действует он не хуже заправского преступника. Например, к жерлу грузовых ворот, в которое то и дело ныряли пустые и загруженные грузами с разной степенью загрузки гравитележки, мы приближались по очень странной траектории. Петляли будто перепуганный ушастый зверек из рисованной галапостановки для детей, забыла, как он называется. Я не рискнула спросить у Диллона, зачем такие сложности. Но, случайно мазнув взглядом по стене здания у самой крыши, заметила целый ряд каких-то датчиков. Сначала подумала, что это обычное видеонаблюдение, но тут же обругала себя идиоткой.
Отец нечасто обсуждал в моем присутствии какие-то важные вопросы, в этом его позиция была неизменной: женщине не место в политике или бизнесе. Но несколько месяцев назад на приеме в нашем доме один из гостей поднял вопрос видеонаблюдения в общественно значимых местах вроде бизнес-центров, космопорта и прочего. Отец был недоволен, но гость оказался министром, и отцу пришлось проглотить то, что в его доме нарушают его же правила. Так я и узнала, что как такового видеонаблюдения в подобных местах нет. Каждый, кто снимает офисы или арендует площадь, сам обеспечивает себе видеозапись. А в космопорте видеокамеры стоят на дроидах, робопогрузчиках и гравитележках, принадлежащих разным фирмам. В случае чего, по сигналу, прилетают и роботизированные камеры, принадлежащие космопорту. Если имеет место быть инцидент, то при разбирательстве видеозаписи сравниваются.
