Цвет любви – алый - Марианна Красовская
Катарина здорово переоценила свои силы. Надо было еще пару недель поваляться в больничке, отдохнуть. А вместо этого она летит на Квантр-14. А ведь врачи ее предупреждали, но она их убедила: А-класс, отличные условия, полноценный отпуск! Только вот Кэт совсем забыла о перегрузках, иногда болтанке и отсутствии свежего воздуха. Хотелось вдохнуть полной грудью запах листвы, но вместо этого она дышала царапающими нос реагентами бассейна.
Странно устроен человек: всё ему не так. Нет чувств – плохо, тоскливо. Есть чувства – воздух не такой, еда невкусная, постель некомфортная.
Впрочем, осталось немного. Система Квантр близко. Их ждет единственная обитаемая там планета, Квантр-14. А всего там планет восемнадцать, считая спутники. О, разумеется, квантры раньше называли свою планету по-другому. И Солнце они называли не Квантр-1, и две своих луны – не Квантр-15 и Квантр-16. Эти наименования для учебников астрографии.
Вообще-то система Квантр закрытая. Планетников туда пускают очень неохотно, и только по специальному разрешению. Оно и понятно – на Квантр-14 особо ценная флора, охраняемая ВПС, Всемирным природным сообществом.
У Катарины, кстати, есть карточка представителя ВПС, только там еще мелким шрифтом подписано "дератизатор". Не все, правда, читают мелкий шрифт. Впрочем, он не особо имеет значение. С этой карточкой она имеет право на проход на любой корабль, и для разрешения посещения системы Квантр этот документ сыграл свою роль.
Их высадили на орбитальной станции вместе с чемоданами. Кто как, а Кэт планировала на Квантре-14 жить долго и счастливо, поэтому сумок у нее не меньше, чем у Саманты. Бедный Джош, увидев багаж своих спутниц, аж пошатнулся, но ничего не сказал. Правильно, мальчик. Не родился еще тот человек, который сможет переспорить Сэм Дейлис.
За Джошем и его спутницами прилетел пассажирский внутрисистемный флаер. Кэт умеет такими управлять и знает, что ресурс у них не больше двенадцати часов и скорость очень высокая. Хорошо, лететь недолго. Джош и пилот, выразительно переглядываясь, загрузили багаж в грузовой отсек. Кажется, они тайно надеялись, что будет перегруз. И не мечтайте! У Катарины всё рассчитано. Хотя если бы пилот был килограмм на десять толще, могли бы и превысить критическую массу. К счастью, на пилотов грузо-пассажирских шаттлов не брали здоровяков.
Катарину посадили рядом с пилотом, Джош и Саманта ворковали сзади.
Пассажирам предложили поспать в полете, чем женщина немедленно воспользовалась. Спать между операциями (это когда она в хирургии уборщицей работала), спать в душном полицейском флаере, спать на каталке, где недавно лежал труп – это она всегда умела. Сейчас, конечно, вряд ли бы согласилась. А спать в удобном анатомическом кресле с откидывающейся спинкой, да еще когда флаер слегка покачивается и уютно гудит, – одно удовольствие. Тем более, если ты не спал почти двадцать часов.
И кто только составлял такое дурацкое расписание полетов! Для чего-то им пришлось ждать на орбитальной станции целых пять часов. Саманта подремала на плече своего жениха, а Кэт было не до сна. Волновалась.
– Входим в атмосферу, просыпайтесь! – бодро заявил пилот в самый разгар сна.
– Ну уж нет, – пробормотала, не открывая глаз, Катарина. – Разбудите, когда багаж выгрузите.
– Если вы не увидите Квантр сейчас, вы здорово пожалеете, – спокойно сказал пилот.
Она приоткрыла один глаз и тут же подскочила. Это было самое прекрасное зрелище в ее жизни! Планета, сплошь покрытая зеленью самого чистого оттенка, медленно приближалась к флаеру. На ней сияли океаны, громоздились горы, петляли реки. Города прятались среди леса.
Ни разу в жизни Кэт не видела столько природы.
На Амадее города серы (впрочем, может и не серы, но уж точно не зелены). Амадея – планета высоких технологий. Если где-то и есть деревья, то только в виде идеально выверенных парков или ботанических садов. Настоящей, дикой растительности там нет. Реки закованы в бетон, океан погребен под исследовательскими платформами.
– В северном полушарии сейчас осень, – сказал пилот, заметив восторг гостьи. – Непременно съездите в большой заповедник Дра-Бора. Там столько красок, что глаза не выдерживают подобной роскоши. А мы приземлимся в Ди-Эдра. Там поздняя весна, еще цветут сады. Смотрите – рассвет над океаном!
Как будто ей было мало зелени! Женщина готова была стонать от восторга.
– Для полной гармонии не хватает только музыки, – прошептала она. – Вы позволите?
Кэт включила на своем комме арию Елены из оперы "Звездный дождь". Голос великолепной Марии Скармозе заполнил флаер до краев. Так они и опустились на площадку перед большим зданием, обшитым деревом: на рассвете и под звуки арии.
– Что это за произведение? – с любопытством спросил пилот. – Мне очень понравилось. Кто исполнитель? Можно я у вас скачаю?
– Это из оперы "Звездный дождь", – сказала Катарины. – Поет Мария Скармозе.
– У меня есть несколько ее песен, – неожиданно ответил пилот. – Мы здесь, на Квантре, очень любим искусство. Жаль, что донна Мария больше не поёт. И уж тем более, и думать немыслимо, чтобы услышать ее вживую.
– Я слышала, – улыбнулась Катарина. – Я засыпала под колыбельные в ее исполнении. Мария Скармозе – моя бабушка.
– О Боже! – прижал руки к груди пилот. – О, Боже! А вы к нам надолго? А она не прилетит вас навестить? А если ее пригласить?
– Возможно, и приедет.
– О, это было бы великолепно! Феерически!
– Гленн, мы приземлились, – напомнил сзади Джош. – Вон там моя матушка уже прыгает от нетерпения. Выпусти нас, пока она не пришла вскрывать флаер.
Кажется, мать Джоша (и сестра Джордана) – грозная особа. Вон как пилот побледнел. Саманте тоже стоит насторожиться – будущая свекровь явно ей не рада. Встречающая женщина заранее сжала губы в куриную попку. Джош, видимо, привык, или просто решил не замечать невербальных сигналов, он с нежностью обнял мать. Женщина судорожно стиснула его в объятьях, но слабость ее была недолгой.
– Я ждала тебя раньше, – довольно сурово заявила она, отстраняясь. – Почему ты так долго?
– Боюсь, это из-за меня, – мило улыбнулась Саманта. – Здравствуйте. Мы проходили реабилитацию после захвата нашего корабля террористами.
