Ложь и честь - Ирина Геллер
— И что будем делать?! — его старший помощник нервно вертел в руках палаш с отключенным силовым полем. Черная кожа комбинезона, поверх которого был надет открытый экзоскелет с креплениями для модульного оружия, противно скрипела при каждом движении. Он даже не пытался скрыть свою растерянность, нервно глядя на лица сослуживцев, словно ища там подсказку. — Я уже поговорил с нашими техниками. Если прямо сейчас дадим резкий разворот, то успеем уйти в прыжок прежде, чем они выпустят абордажные челноки…
— Идиот! — рявкнул на него Оммирск. — Это тебе не патрульные с Касселя-Три. Это, Матерь Земная, аристократы с Рейнсвальда. Я не знаю, какого демона они здесь забыли, но это именно они! Ты же видел расшифровку. Они сначала стреляют, а потом выдвигают ультиматум. Чудо, что они не открыли огонь сразу, как только появились. А если врубим форсаж, они не челноки выпустят, а корму нам снесут первым же залпом. Отправимся гулять по внешнему корпусу без всякой защиты. Хоть это ты можешь понять?! Дала же Матерь Земная старпома!
— Ну так предложи что-нибудь, раз ты такой умник, — набычился старший помощник, но его прервал голос вахтенного офицера.
— Капитан! Мы получили сигнал вызова на общем канале! Кажется, он идет с крейсера на всех частотах! Что делать?
— Во имя всех Небес! Принимать, конечно же! — взвыл Оммирск, поражаясь не только неадекватности своих подчиненных, но и самому факту видеосвязи. Насколько он наслышан о рейнсвальдцах, они не тратят время на переговоры. Капитан уже сто раз проклял себя за то, что пожадничал и рискнул атаковать поврежденный корабль, а не сразу ушел в новый прыжок, как только система перезагрузилась. Сеанс видеосвязи давал возможность потянуть время, чтобы попытаться найти лазейку для побега, мысль о том, чтобы принять бой, он отмел сразу.
Полученное сообщение тут же приняли, установив прямой канал видеосвязи с крейсером, и на капитанском голограммном проекторе появилось изображение человека в мундире, в котором безошибочно угадывались черты рейнсвальдского дворянина. Он смотрел на своего собеседника с таким презрением, что, окажись на его месте кто-либо другой, капитан, не раздумывая, пообещал бы пристрелить наглеца. Однако в этой ситуации силы были слишком неравны, чтобы демонстрировать собственный норов. Капитан работорговцев невольно одернул комбинезон и расправил плечи, глядя на голограмму.
— Назовите свое имя, — произнес дворянин.
— Капитан Оммирск Хольур…
— Этого достаточно, — холодно оборвал собеседник. — Капитан Оммирск, вы должны немедленно отключить двигатели и все системы вооружения, снять дефлекторные щиты и лечь в дрейф для досмотра. Надеюсь, вы понимаете, что не следует препятствовать стыковке абордажных челноков и высадке на борт вашего корабля группы эмиссаров Тристанского бароната.
— Почему мы должны принимать ваши условия? — смог все-таки выдавить из моментально пересохшего горла капитан, одновременно метнув на своего старшего помощника взгляд человека, отчаянно нуждающегося в помощи. Тот только развел руками в ответ, предусмотрительно оставшись стоять вне видимости камеры. Оммирск не имел ни малейшего представления, что говорить еще, он вообще не умел вести переговоры и все же пытался тянуть время, лихорадочно обдумывая варианты побега. Иллюзий работорговец не питал — Рейсвальдцы, насколько он знал, всегда отличались жестким традиционализмом и строгим следованием букве закона. Торговля людьми в королевстве считалась одним из самых тяжких преступлений, карающихся смертной казнью, а умирать капитану не хотелось совершенно.
— У нас есть основания полагать, что ваш корабль является судном работорговцев. Если при проверке наши подозрения не подтвердятся, вы сможете продолжить свое путешествие.
— А если я откажусь? — прямо спросил Оммирск, все еще пытаясь выторговать для себя хоть что-то, хотя уже понял, что пустая бравада ни к чему не приведет. В эти минуты ему хотелось только сбежать и оказаться как можно дальше от всех заносчивых рейнсвальдцев и их кораблей.
— Мы в любом случае поднимемся на борт вашего корабля, — равнодушно пожал плечами рейнсвальдец. — У меня совершенно нет желания вести долгие переговоры, поэтому я жду ответа здесь и сейчас. Отключайте двигатели и снимайте щиты. Отказавшись, вы подтвердите подозрения и признаете себя виновным в тяжком преступлении. И, соответственно, к вам будут применены все возможные меры принуж…
Если рейнсвальдец и хотел еще что-то добавить, Оммирск ему не дал, отключив канал связи. Действия опережали мысли, но работорговец испугался и не видел смысла продолжать переговоры. Чувствуя, как по виску скатывается капелька пота, он резко дернулся сначала в одну сторону, потом в другую, а потом замер, вцепившись пальцами в панель своего пульта.
— Форсаж всех двигателей! На полную мощность, крысы тоннельные! Убираемся отсюда прежде, чем они смогут по нам пристреляться! — завопил капитан, срывая голос. — Во имя всех матерей! Быстрее!
Надежда всегда умирает последней. Даже когда крысу загоняют в угол, она отчаянно кусает палку, которой ее давят, пытаясь защититься. Если есть хоть малейший шанс на спасение, человек обязательно им воспользуется, как бы ни складывались обстоятельства.
Резкий разворот и пространственный скачок прежде, чем противник успеет выстрелить. Уход из-под прицелов и те выигранные доли секунды, которые потребуются наводчикам для корректировки стрельбы. Оммирск предпочитал не рисковать и не ввязываться в бой даже с равным ему противником, не говоря уже о том, который превосходил его по силам. Потому он и стал работорговцем, вполне успешно прожигая жизнь, избивая заведомо более слабых противников и не сталкиваясь с теми, кто мог представлять хоть какую-то угрозу для него и его интересов. И при встрече с тем, кто явно сильнее, капитан знал только один путь — поспешное бегство.
Старые изношенные двигатели, которым сразу, без последовательного разогрева, дали самый полный ход, взревели так, что по корпусу корабля прошла вибрация. Одно из сопел двигательного блока, не выдержавшее перепада давления, с громким треском сорвалось с креплений и отлетело, охваченное плазменным огнем. Корабль встряхнуло снова, но в этот раз еще сильнее. Пламя вспыхнуло внутри двигательного отсека, и начавшуюся критическую реакцию успели остановить только сработавшие противовзрывные заслонки, прервавшие распространение пожара по другим помещениям и палубам.
— Что это было?! — взвизгнул Оммирск. — По нам попали?!
— Один из двигателей не выдержал и полетел. Мы потеряли двенадцать процентов крейсерской скорости! — доложил один из операторов. — Сработали системы пожаротушения, взрыва не будет, так что продолжаем наращивать давление! Все системы работают на предельной мощности!
Корабль резко развернулся, уходя вниз и вправо с линии прицеливания главных орудий крейсера, выжимая из двигателей запредельную мощность. От чудовищной нагрузки корпус заскрежетал всеми сочленениями, маневренные двигатели выдавали почти сто семьдесят процентов мощности, готовые взорваться от перегруза в любой момент. Грузовик, изначально не имеющий высокого запаса прочности, как у боевых судов, да еще и
