Джек Макдевит - Эхо

– Можешь говорить что угодно, Алекс, но это совсем другое дело. Какой пакет акций сравнится с полетом через Баккарианские кольца? Или с погоней за кометой?

– Вот за это я тебя и люблю, Чейз, – рассмеялся он.

Мы встроились в поток движения. Искин сообщил, что до Лестер-сквер лететь еще четырнадцать минут.

– Как я понимаю, с Одри все прошло хорошо, – сказала я. Прошлым вечером Алекс ужинал вместе с ней.

– Вполне, – уклончиво ответил он, но я все поняла.

– Она хорошая женщина.

Движение оказалось достаточно плотным.

– Вы еще не назначили дату помолвки?

Алекс откашлялся:

– Вряд ли это случится в ближайшем будущем.

– У нее есть другой?

– Понятия не имею, Чейз. Честное слово.

– Сам понимаешь, вечно она ждать не станет.

– А ты знаешь про другого?

– Нет, просто спросила.

Он замолчал, затем сменил тему:

– В туристической отрасли дела идут не лучшим образом.

– Сомневаюсь, что они вообще когда-нибудь шли хорошо. Прежде всего, многим не нравятся длительные полеты. Если на расстоянии часа лета нет черной дыры, им становится неинтересно. Они предпочтут сидеть дома, уйдя с головой в виртуальный мир.

– Пожалуй, ты права. Может, именно это и побудило Таттла вступить в Гиббоновское общество.

– Возможно.

– Но есть и те, кто не видит дальше собственного носа, – и были всегда. Вероятно, их большинство.

– Ты становишься пессимистом, Алекс.

– Становлюсь? Чейз, где ты была последние несколько лет?

Он посмотрел на меня в тусклом свете приборной панели и снова рассмеялся. Сегодня он был по-настоящему счастлив – я давно не видела его таким. Алекс, как правило, держит свои чувства при себе, не впадая ни в депрессию, ни в бурный восторг. Но сейчас ему было хорошо. И вряд ли это имело отношение к каменной плите.

Лестер-сквер прекрасен сразу после заката. Наступающую темноту частично рассеивает свет скрытых фонарей. Легкий ветерок мягко шевелит широкие листья сливовых деревьев. Фонтан зимой обычно выключен, но до серьезных холодов оставался еще месяц, и тем вечером он все еще бил, сверкая отраженным светом. Люди кормили птиц орешками. На северной окраине парка дети играли в мяч. Была и неизбежная собака, то есть, конечно, гуч – самое близкое к псовым животное на Окраине.

Общественная парковка внутри Лестер-сквер оказалась небольшой – единственная площадка у западного периметра. Получив инструкции от службы контроля движения, мы опустились на указанную площадку. До дома Рэчел было около пяти минут пешком.

Поднявшись по четырем или пяти каменным ступеням, мы остановились перед входной дверью. Дверь спросила, кто мы.

– Чейз Колпат и Алекс Бенедикт, – ответил Алекс.

– Вас нет в списке.

– Прошу сообщить госпоже Баннистер, что мы работаем над историей Управления планетарной разведки и астрономических исследований и хотели бы поговорить с ней несколько минут. Много времени мы не отнимем.

– Одну минуту, пожалуйста.

Здания на Лестер-сквер, от двух до четырех этажей в высоту, были построены в стиле позднего ортомодерна: искривленные стены, выпуклые окна, башенки в неожиданных местах. Ветер гнал по дорожке сухие листья.

Щелкнул замок.

– Можете войти. Госпожа Баннистер живет в квартире номер сорок семь.

Антиграва в вестибюле не оказалось – вместо него имелись лестница и лифт. Поднявшись на лифте, мы нашли квартиру на четвертом этаже и остановились перед дверью. Дверь открылась, и появилась улыбающаяся Рэчел Баннистер.

– Входите, – пригласила она.

Я увидела привлекательную женщину с классическими чертами, пытливым взглядом голубых глаз и коротко подстриженными каштановыми волосами, чуть выше меня, явно привыкшую к самостоятельной жизни. Похоже, наше неожиданное появление внушило ей мысль, что воспринимать нас всерьез не стоит.

– Жаль, что я не знала о вашем визите, – сказала она. – Через несколько минут мне нужно уходить.

– Прошу прощения, – ответил Алекс. – Если хотите, можем прийти в более удобное для вас время.

– Нет-нет. Вам наверняка хочется побыстрее закончить. Займемся делом.

Освещение комнаты состояло из единственной лампы на тумбочке, стоявшей у длинного мягкого дивана. На диване, свернувшись, лежала горфа. Прищурившись, она посмотрела на нас, медленно водя хвостом из стороны в сторону. Еще одна заглянула из столовой, повернулась и ушла прочь. Рэчел заметила, что зверьки привлекли мое внимание.

– У меня их три, – сказала она. – Все приблудные. – Она посмотрела на ту, что на диване. – Это Винни.

Винни услышала свое имя и потерлась головой о подушку.

Судя по одежде Рэчел, она не планировала провести вечер вне дома, если только не собиралась в спортзал. Между двумя одинаковыми креслами и диваном стоял круглый кофейный столик, на котором лежала раскрытая книга; название я не разобрала. Оштукатуренные стены украшали фотографии детей, одним из которых вполне мог быть десятилетний Дуг. Два широких окна с занавесками выходили в парк. На стене висел вставленный в рамку сертификат от Общества Амикуса – «за выдающиеся заслуги». Общество Амикуса занималось защитой диких животных. Но я не заметила ничего, что говорило бы о пилотском прошлом Рэчел.

Предложив нам сесть, она спросила, хотим ли мы чего-нибудь выпить. У нее нашелся шоколадный ликер, который Алекс просто обожал; я ограничилась бокалом вина. Рэчел смешала себе коктейль. Я спросила ее о книге.

– «Смерть в полночь», – сказала она. – Роман о Ките Альтмане.

То был знаменитый частный детектив из классического сериала, популярного во всей Конфедерации уже почти два столетия.

Мы с Алексом сели в кресла, а Рэчел устроилась на диване. Рэчел сказала, что слышала про Алекса, и выразила удивление по поводу того, что у него нашлось время – и причина – для визита к ней.

– Насколько я понимаю, господин Бенедикт, – сказала она, – вы торгуете антиквариатом. Похоже, вы меня разыгрываете. Вы и госпожа Колпат действительно пишете историю разведки?

Что-то в ее поведении подсказывало нам: лгать не стоит.

– Нет, – ответил Алекс. – Не совсем так.

– Что же вам на самом деле нужно? – Голос ее стал суше. Впрочем, враждебности в нем не чувствовалось. Скорее тут было другое – «не беспокойте меня по пустякам». Рэчел бросила взгляд на меня, словно ожидая ответа. Похоже, настало подходящее время передать руководство беседой Алексу.

Он немного подумал, затем попробовал ликер.

– Хороший, – сказал он. Рэчел промолчала, и он продолжил: – Думаю, вы сами знаете, госпожа Баннистер.

– В самом деле?

– Теперь уже вы пытаетесь со мной играть.

– Я ни с кем не играю, господин Бенедикт. – В ее голосе не чувствовалось злости, но она ясно давала понять, что черту переступать не стоит.

– Как я понимаю, вы знали Сомерсета Таттла.

– Да, – ответила она. – Знала. Он был моим другом.

Алекс посмотрел на меня:

– Чейз – тоже пилот.

Напряженность никуда не делась.

– Я этим уже давно не занимаюсь.

– Я вам завидую, госпожа Баннистер, – улыбнулась я.

– Правда? Почему?

– Большинство из нас просто возят людей и грузы. Вы же бывали на неизвестной территории, не знали, что вас ждет впереди. Наверное, это очень интересно.

– В основном я возила людей на экскурсии, вот и все. – Она помолчала. – Вы за этим пришли? Хотели расспросить меня о моих чувствах?

– Нет, – ответила я. – Просто я порой путешествую от порта до порта, иногда вместе с Алексом. По большей же части я сижу за письменным столом. Вы же, с другой стороны…

Она пристально посмотрела на меня:

– Вы не пробовали работать в разведке, госпожа Колпат?

– В общем-то, нет.

– У меня там есть друзья. Могу найти для вас место, если вам хочется более насыщенной жизни.

– Спасибо, – ответила я. – Подумаю.

Алекс изобразил недовольство, и это мне не понравилось. Ему никогда не приходило в голову, что я могу говорить серьезно.

– А теперь, – сказала Рэчел, не сводя с меня взгляда, – может, перейдем к делу? Или просто поболтаем? У меня действительно нет времени.

– Таттл оставил нам загадку, – бесстрастно проговорил Алекс. – Ему принадлежала каменная плита с высеченными на ней символами, которые мы не можем опознать. Похоже, эта письменность не принадлежит ни к одному из известных человеческих языков.

– В самом деле? Наверное, это с раскопок. Сансет, то есть Сомерсет, любил коллекционировать сувениры. Плиту – именно ее – я не помню, но он вполне мог ее привезти. Скажем, с Каринии или Дисмал-Пойнта: тысячелетия назад там были основаны поселения. Я знаю, что он иногда посещал такие места.

– Госпожа Баннистер, вы не посылали своего племянника в бывший дом Таттла, чтобы забрать вот это? – Он протянул ей фотографию.

– Ах да, – сказала она. – Камень. Я понятия не имела, что речь идет о нем.

– Могу я поинтересоваться, где он сейчас?

– Насколько мне известно, в реке, господин Бенедикт. Послушайте, я не знаю, почему это вас так волнует. Но я действительно видела этот камень, эту плиту, в объявлении. Поймите: в свое время нас с Сомерсетом связывали близкие отношения. Я увидела плиту, поняла, что это такое, и сообразила, что кто-то хочет от нее избавиться. Сразу же возникла мысль, что неплохо бы заполучить ее для себя. Сентиментальные чувства. Да, я попросила Дуга забрать ее для меня. Что-то не так?