Джек Макдевит - Полярис
– Я бы не отказался побыть в вашем обществе, – сказал маджа, все так же глядя на Алекса, но обращаясь ко мне. – Увы, в данный момент у меня есть обязательства.
– Конечно, – кивнул Алекс, прекрасно понимая, что происходит, и всевозможными способами намекая мне: «Не соглашайся ни на что».
И все же я солгала бы, сказав, что мне нисколько не польстило внимание маджи. Я вдруг представила себя в его объятиях, на освещенном луной балконе над морем. На лице Винди отразилась тревога, – казалось, она заглядывает прямо мне в голову.
– Возможно, Алекс, вы найдете время и посетите меня в Кабаллахахе? – Имелась в виду горная цепь в Коррим-Масе. – Надеюсь, вы возьмете с собой вашу очаровательную помощницу. – Взгляд маджи снова упал на меня.
– Да, – ответил Алекс. Мне показалось, что он с трудом скрывает улыбку, но ни один мускул на его лице не дрогнул. – Буду очень рад… когда позволят обстоятельства. Правда, Чейз? – Он повернулся ко мне.
Я стояла как болван, удивляясь, как меня в свое время угораздило связаться с Гарри Латтимором. Но это совсем другая история.
– Да, – сказала я, вложив в свой голос чуть больше воодушевления, чем хотела.
– Вот и хорошо. – Маджа повернулся к помощнику. – Значит, решено. Мока, возьми контактные данные.
Он направился к группе политиков, которые расступились перед ним. Мока, настоящий великан, взял у Алекса код, вежливо улыбнулся и вернулся к диктатору.
Стоит заметить, что я вполне могу составить конкуренцию другим женщинам, но вряд ли меня можно принять за бывшую королеву красоты. И все же еще несколько минут маджа кидал на меня взгляды, а я инстинктивно улыбалась в ответ, не в силах удержаться. Алекс наблюдал за мной, не скрывая усмешки.
– Он что, завладел твоим сердцем? – спросил он.
Маджа, похоже, чувствовал себя как дома. Он мог быть сколь угодно чудовищен, но, как опытный политик, широко улыбался каждому. При случайной встрече на улице он сразу показался бы мне мужчиной, способным очаровать кого угодно, – в лучшем смысле этого слова. Но с тех пор я никогда не доверяла полностью своим чувствам.
Тем временем мы бродили по залу, обмениваясь рукопожатиями и представлениями. «Позвольте представить комиссара по вопросам водоснабжения. Секретарь Хоффман. Профессор Эскаларио, автор прошлогодней работы о темной материи. Джин Уолбертон, помощница главы Совета по особым поручениям. Доктор Хоффман, официально признанный человеком, который совершил самый дальний полет за пределы Конфедерации…»
Прежде чем мы перешли в выставочный зал, Винди отвела нас в сторону.
– Алекс, – сказала она, – маджа, скорее всего, тоже пожелает кое-что купить.
– И больше никто?
– Нет.
– Шутишь? Тут целая толпа политиков, а ты их туда не пустишь?
– На завтрашнем аукционе будут представители прессы. – Винди понизила голос. – Вряд ли сами артефакты интересуют здесь кого-то, кроме вас и, вероятно, маджи. Они хотят только одного – сфотографироваться во время аукциона, пожертвовать деньги на популярное дело, а потом, вернувшись домой, передать образец в музей. Мы сказали им, что завтра сюда понабегут журналисты, – это все, чего они хотят.
– Удивительно.
– Они все политиканы, Алекс. В том или ином смысле.
Маджа любил выпить и как следует посмеяться. Весь тот час с небольшим, что мы бродили по залу для приемов и вестибюлю, где-нибудь слышался негромкий смешок маджи; глаза его горели. Я начала подозревать, что получу приглашение еще до окончания вечеринки. Его охранники расхаживали с бокалами в руках, но вряд ли там было что-то крепкое.
Затем, с немалой помпой, всеобщим вниманием завладели подчиненные Винди, открывшие двери в выставочный зал. Мы увидели ряды длинных столов, на которых лежали сотни предметов с «Поляриса» – одежда, скафандры, чашки, стаканы, ложки, ботинки и электронные устройства. Были также шахматы, игральные фишки, игральные карты с выдавленной на рубашке эмблемой корабля и даже кристалл с записями музыки Тома Даннингера. Информационная табличка сообщала, что Даннингер был превосходным музыкантом. Большинство предметов находились внутри запертых витрин, и каждый был снабжен инвентарным номером.
На стенах висели фотографии Мэдди Инглиш и ее пассажиров: Нэнси Уайт путешествует где-то в джунглях, Уоррен Мендоса склоняется над больным ребенком. Мартин Класснер сидит перед наброском, изображающим галактику; Гарт Уркварт беседует с журналистами на ступенях Капитолия. Силуэт Чека Боланда, погруженного в глубокие размышления. Мэдди в полной форме, безмятежно смотрящая в зал. И наконец, Том Даннингер посреди ночного кладбища – на репродукции знаменитой картины Ормонда.
Шедший впереди маджа остановился, осматривая экспозицию, затем взглянул на Алекса. Видимо, ему сообщили, кто еще станет счастливым участником особого предварительного аукциона.
Войдя в зал, он полностью переключился на экспонаты. Остальные, следовавшие за ним, по большей части смеялись и беседовали, почти не обращая внимания на столы. Маджа шел медленно, пожирая взглядом все, что его окружало. Время от времени он что-то говорил пожилому помощнику: тот кивал и, кажется, записывал его замечания, а может, каталожные номера.
На некоторых экспонатах стояли имена. Светло-серая рубашка была помечена инициалами «М. К.», а на металлической табличке, прикрепленной к вещмешку, читалась фамилия «Уайт». На рукавах синих комбинезонов виднелись нашивки с регистрационным номером корабля, КСС-117, и его эмблемой: звезда над острием стрелы. Всего комбинезонов было три, с вышитыми над правым нагрудным карманом фамилиями «Уоррен», «Гарт» и «Инглиш» – последний принадлежал капитану.
– Что скажешь? – спросил меня Алекс.
– Это всего лишь вещь, – ответила я, мысленно прикидывая, кому из клиентов это может понадобиться. – Но Ида была бы в восторге.
Он дал знак Винди. Похвалив его вкус, та открыла своей карточкой витрину, достала комбинезон и протянула его стоящему рядом молодому человеку. Тот положил комбинезон в контейнер, и мы двинулись дальше.
Маджа жестом дал понять, что взял бы комбинезон Уркварта.
– Эмблема корабля выбрана разумно, – сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. Когда один из шедших позади политиков попросил его дать объяснение, маджа удивленно поднял брови. – Полярис – так называли Полярную звезду на Земле в начале космической эры, Мэнни, – сказал он. – Отсюда и одиночная звезда. И игла компаса, которая сперва представляла собой металлический стержень, а затем постепенно превратилась в стрелку.
Вот тебе и весь религиозный фанатизм.
Среди экспонатов были еще пиджак с нашивкой на кармане, гласившей «Даннингер», коммуникатор с инициалами Боланда и бумажный блокнот с именем Гарта Уркварта на коричневой кожаной обложке.
У стены висели несколько скафандров, один – с надписью «Капитан» поперек левой стороны груди. Снова снаряжение Мадлен – Мэдди, как знали ее многие. Дипломированный капитан межзвездных кораблей, незамужняя, красивая: ей бы жить и жить. Куда она делась?
Алекс разглядывал золотой браслет с надписью «Нэнси», выгравированной на соединительной пластинке.
– Сколько? – спросил он у Винди.
Она сверилась с реестром. На эти деньги можно было купить яхту приличных размеров. Алекс повернулся ко мне.
– Для Гарольда, – сказал он. – Как думаешь?
Гарольд был одним из привилегированных клиентов «Рэйнбоу», с которым мы подружились за годы знакомства, – неплохой человек, но с примитивными вкусами. Ему нравились блестящие вещи, которыми можно хвастаться, однако он не имел должного представления об исторической ценности предметов.
– Смотрится симпатично, – сказала я. – Но, думаю, ты мог бы его порадовать и за куда меньшую сумму.
– Ты недооцениваешь его, Чейз. – Алекс знаком сообщил Винди, что мы берем браслет. – У него есть судейский молоток, который использовался на первом судебном заседании в его родном городе, а также печатная плата с «Таламай-флаера».
«Таламай-флаер», первый надводный антигравитационный поезд в Паркленде, отправился в свой первый рейс – от Излучины Меланхолии до Дикого Неба – триста с лишним лет назад. Путешествие на нем до сих пор связывалось с легендами о погоне за бандитами Суджи, о некоем циклоне и, наконец, о сладострастном морском змее.
Винди передала браслет служащему, и Алекс решил, что пришло время обсудить дальнейшие приобретения.
– Винетта, – сказал он, – я знаю нескольких человек, которым очень хотелось бы иметь предметы из этой коллекции…
Винди страдальчески посмотрела на него:
– Если бы я только могла помочь, Алекс… Но мы договорились о шести, на остальное у меня нет полномочий.
– Мы готовы заплатить честную цену, Винди, и даже более того. Я пожал руку твоему диктатору, а Чейз постаралась его очаровать. Это кое-чего стоит.
