Роберт Сойер - Старплекс
Офис Яга имел ту же планировку, что и офис Риссы, но был украшен — если такое слово было здесь уместно — произведениями валдахудской грязевой живописи. Перед его столом стояли три поликресла различных моделей. Валдахуды презирали продукты массового производства; разные модели давали хотя бы иллюзию того, что каждое кресло — единственное в своём роде. Рисса сидела в среднем поликресле и смотрела на Яга через его огромный, болезненно аккуратный стол.
— Итак, — сказала она, — вы, вероятно, закончили анализ собранных вчера образцов. Из чего же состоят сферы?
Валдахуд пожал двумя парами плеч.
— Не знаю. Малая часть материала образцов — это обычные углеродные частицы межзвёздной пыли, атомы водорода и тому подобное. Но основная часть вещества не поддаётся ни одному из стандартных тестов. К примеру, она не горит в кислороде или любом другом газе и, насколько я могу судить, не несёт никакого электрического заряда. Что бы я ни делал, мне не удаётся выбить из него электроны, чтобы получил положительно заряженное ядро. С образцами сейчас работает Делакорт в химической лаборатории.
— А что насчёт твёрдых частиц из пространства между сферами? — спросила Рисса.
Ответный лай Яга прозвучал в незнакомой тональности.
— Это лучше увидеть, — сказал он.
Они вышли из офиса и перешли по коридору в изолированную лабораторию.
— Вот образцы, — сказал Яг, указав средней рукой на изоляционную камеру примерно метрового размера с прозрачной передней стенкой.
Рисса заглянула в камеру и нахмурилась.
— Вон тот большой — у него что, одна сторона плоская?
— О боги… — пробормотал Яг, вглядываясь сквозь стекло.
Большой образец яйцевидной формы наполовину погрузился в дно камеры, так что лишь куполообразная макушка торчала наружу. Вглядевшись повнимательней, Яг смог рассмотреть, что меньшие образцы тоже погрузились. Тыкая в стекло пальцем верхней левой руки, он пересчитал образцы. Шесть из них пропали — вероятно, ушли в дно слишком глубоко. Там, где они лежали, не осталось никаких отверстий.
— Они проваливаются сквозь пол, — сказал Яг. Потом посмотрел в потолок. — Центральный компьютер!
— Да? — ответил ФАНТОМ.
— Мне нужна нулевая гравитация внутри камеры для образцов.
— Выполняю.
— Хорошо… нет, подожди. Установи в камере пять стандартных «же», но вектор гравитации должен быть направлен к потолку. Понятно? Я хочу, чтобы предметы в камере падали на потолок.
— Выполняю, — ответил ФАНТОМ.
Рисса и Яг заворожено следили, как яйцевидный образец начал вылезать из пола. Прежде чем он появился весь, меньшие образцы выскочили из твердого на вид пола камеры и упали на потолок. Они не отскочили при ударе, как того можно было ожидать от твёрдых камешков, а прилипли к потолку и немедленно начали погружаться в него.
— Компьютер, изменяй силу тяжести в камере до тех пор, пока все образцы не окажутся между полом и потолком, после чего отключи гравитацию.
— Выполняю.
— Боже, это невероятно! — воскликнула Рисса. — Это вещество проходит сквозь обычную материю.
Яг фыркнул.
— Образцы, которые мы собрали в первый раз, должно быть, просочились сквозь стенки контейнера, когда зонд шёл с ускорением.
Варьируя силу тяжести в камере для образцов, ФАНТОМ, наконец, сумел добиться того, чтобы все образцы оказались в невесомости внутри камеры. Шерсть Яга вздыбилась от удивления, когда он увидел, как два образца столкнулись друг с другом. Он ожидал удара и отскока. Вместо этого образцы сошлись на расстояние нескольких миллиметров, после чего какая-то сила отбросила их в стороны.
— Магнетизм, — предположила Рисса.
Яг дёрнул плечом.
— Нет, никакого магнетизма тут быть не может — электрический заряд отсутствует.
Внутри камеры имелись четыре суставчатых манипулятора с генераторами миниатюрными эмиттерами буксировочного луча; у Яга хватало рук, чтобы одному управляться со всеми четырьмя. Одним лучом он подхватил прозрачный камешек неведомого вещества диаметром около сантиметра, второй зафиксировал на другом образце такого же размера. Потом он попытался свести два образца вместе. Всё шло хорошо, пока образцы не оказались на очень малом расстоянии друг от друга, но после этого, сколько он ни увеличивал мощность силового луча, сократить расстояние не удавалось.
— Поразительно, — сказал Яг. — Какая-то сила их расталкивает. Отталкивающая сила немагнитной природы. Никогда не видел ничего подобного.
— Должно быть, из-за неё облако мелких частиц и не конденсируется, — заметила Рисса.
Яг пожал верхними плечами.
— Полагаю, что так. Получается, что материал в пространстве между сферами связан гравитационными силами, которые препятствуют разлетанию, но неспособен слиться в более крупное тело.
— Но как тогда могут существовать мелкие тела? Почему отталкивающая сила не разрывает их на части?
— Возможно, они связаны химически. Полагаю, что они сформировались в условиях высокого давления — достаточно высокого, чтобы преодолеть отталкивающую силу. Как только атомы оказываются связаны, они остаются связанными, но для того, чтобы слить два куска такой материи в один, требуется очень большая сила.
— Черт… — прошептала Рисса. — Вы думаете о том же, о чём и я?
Глаза Яга расширились.
— Хлопники! Мы видели, что их оружие сделало с нашим зондом. Может быть, если воздействовать им на планету, то результат будет как раз такой. Оружие Судного дня — не только разрушает планету, но и предотвращает формирование новой из обломков, даже в отдалённом будущем.
— А сейчас есть стяжка, которая ведёт отсюда к планетам Содружества. Если они собирались пройти через неё…
В этот момент раздался сигнал, и на стене лаборатории появилось морщинистое лицо Синтии Делакорт.
— Яг, это… о, привет Рисса. Слушайте, спасибо, что прислали мне те образцы. Вы знаете, что это вещество проходит сквозь обычную материю?
Яг пожал верхними плечами.
— Невероятно, не правда ли?
Делакорт кивнула.
— Мягко сказано. Это не нормальная барионная материя. И не антиматерия, разумеется — иначе нас бы уже тут не было. Обычные нейтроны и протоны — это комбинации нижних кварков и верхних кварков, тогда как это вещество построено из матовых кварков и глянцевых кварков.
— В самом деле? — шерсть Яга встопорщилась от возбуждения.
— Никогда не слышала о таких кварках, — сказала Рисса.
Яг презрительно фыркнул, но Делакорт лишь кивнула.
— С двадцатого столетия человечеству было известно о шести «ароматах» кварков: верхний, нижний, истинный, прелестный, странный и очарованный. Собственно, шесть — это было максимальное число, разрешённое старой Стандартной моделью физики элементарных частиц, так что поиск других кварков не вёлся, что, как выяснилось позже, было большой ошибкой. — Она выразительно посмотрела на Яга. — Валдахуды также обнаружили только эти шесть ароматов. Однако когда мы вступили в контакт с ибами, то узнали про кварки ранее неизвестного типа, которые мы назвали лощёными; они принадлежат к двум новым ароматам — глянцевому и матовому. Такие кварки невозможно получить путём расщепления обычной материи, однако ибы провели огромную работу по извлечению материи из квантовых флуктуаций. В этих экспериментах иногда возникали лощёные кварки, но при очень, очень высоких температурах. Лощёные кварки естественного происхождения мы обнаружили впервые.
— Невероятно, — сказал Яг. — Вы заметили, что эти фардинты не несут заряда? Чем это объясняется?
Делакорт кивнула, потом снова посмотрела на Риссу.
— Электрон несёт единичный отрицательный заряд, верхний кварк — две трети единичного положительного, нижний — одну треть единичного отрицательного. Нейтрон состоит из двух нижних и одного верхнего кварка, что означает, что их заряды компенсируются. В то же время протон состоит из одного нижнего и двух верхних кварков, что даёт единичный положительный заряд. Поскольку в атоме одинаковое количество протонов и электронов, атом в целом электрически нейтрален.
Рисса понимала, что объяснения адресованы исключительно ей. Она благодарно кивнула, и Делакорт продолжила:
— Так вот, эта лощёно-кварковая материя состоит из частиц, которые я называю пара-нейтронами и пара-протонами. Пара-нейтроны состоят из двух глянцевых кварков и одного матового, а пара-протоны — из пары матовых и одного глянцевого. Однако ни глянцевый, ни матовый кварк не несёт на себе электрического заряда — так что как их ни комбинируй, атомное ядро всё равно останется нейтральным. А без положительно заряженного ядра нечему притянуть отрицательно заряженные электроны, так что атом лощёной материи состоит из одного ядра; у него нет оболочки из электронных орбиталей. Вследствие чего лощёная материя не просто электрически нейтральна. Она, скорее, аэлектрична; она вообще никак не участвует в электромагнитных взаимодействиях.
