Карен Тревис - За чертой

— Мне чертовски многому предстоит научиться. И не только языку вес'хар.

— Это подается сырым. — Он забрал у нее связку зеленых луковиц. — Почему бы тебе просто не понаблюдать за мной?

— Я хочу быть полезной.

Арас аккуратно отвел ее пальцы от кухонной утвари и указал на одну из скамей.

— Сядь и смотри.

— Я знаю, что ты сердишься. Но самое большое, что я могу сделать, — это извиниться.

— Я не сержусь на тебя. — Шан ощущала вовсе не запах страха, но сейчас неподходящий момент, чтобы это ей объяснять. — Все случилось из-за меня, а не из-за тебя.

Стыдно все-таки отчитывать ее за нетерпеливость. Ценой своей жизни она выкупила его. Глупость, но и он поступил не лучше: желая спасти ее, лишил нормальной жизни, покоя, дома.

— Но ты пришла за мной. — А?

— Ты меня не бросила. Сдержала слово.

Шан опустила глаза, как всегда делала, когда взгляд мог выдать истинные чувства. Удавалось не очень хорошо; впрочем, кто-то из гефес мог бы и купиться. Когда он рассказал ей, что испытал в плену, она сделала так же — наверное, какое-то болезненное смущение.

— Но я не могу стоять в стороне, ты же понимаешь.

— Это было глупо и опасно.

— Ах, да не стоит благодарности! Рада, что выручила тебя.

— Почему ты пошла на такой риск?

— Ты хороший человек, Арас. И ты мой единственный друг.

Арас посмотрел в кастрюлю. Пожелтевшая от эвем вода тихонько кипела. Он вспомнил, как впервые заговорил с ней о с'наатате. Они сидели на равнине Безер'еджа, и он готов был перерезать ей горло тилгуром, если бы почувствовал, что она расскажет об этом ученым с «Фетиды».

Она до сих пор не знала, что такая мысль приходила ему в голову. Она доверяла ему. Эта тайна причиняла ему постоянную боль.

Арас обернулся к Шан. Обычная ледяная маска «со мной стоит считаться», как выразился Эдди, — напряженная челюсть, немигающий взгляд, — истаяла на несколько секунд и обернулась слабой улыбкой.

Зачем? Зачем он спас ее? Местин задала ему вопрос, на который он до этого самого момента не знал ответа. А теперь понял. Она заполнила пустоту, которая царила в его искореженной жизни. Удовлетворила инстинктивные потребности, которые Арас так долго подавлял в себе. Шан была маленькой девочкой, исанкет, которую нужно беречь и учить, была равной, отличным товарищем, и была — понимала она это или нет — исан, физически сильным матриархом, защитницей и подательницей жизни.

А еще она знала, что такое одиночество.

Гремучая смесь.

Арас приложил усилие, чтобы не продолжать эту мысль.

— Чайяс потребовала от тебя высокую цену. Местин потребует еще больше.

— Думаю, что я от нее тоже кое-что получу. Мы с ней играем на равных. Это успокаивает. — Она нетерпеливо махнула в сторону стола. — Давай, время ужинать. Исан приказывает.

О-о. Это стоит обсудить.

— Ты не обязана быть исан, если не хочешь.

— Я люблю готовить.

— Исан не готовят.

— А о каких обязанностях в таком случае говорила Местин?

— Принимать решения в семье, участвовать в управлении городом, защищать своих мужчин.

Местин, очевидно, посчитала, что они уже совокуплялись — это обычный способ передачи с'наатата.

— Остальное не должно тебя беспокоить, — закончил Арас.

— Почему?

— Это сексуальная сторона отношений.

Шан издала какой-то неопределенный звук и отвела глаза. Арас не знал, как это понимать, знал только, что не спросит. Она смотрела, как он готовит овощи и клубни, старательно повторяя названия каждого на вес'у, и снова была исанкет… Арас запретил себе думать о невозможном.

Этой ночью в небе плыл полный Безер'едж — восхитительная бледно-голубая с терракотовым и серебристым луна. После ужина Арас долго стоял на террасе и смотрел на нее. Что, интересно, делает Джош и его семья? Арас надеялся, что они поймут, почему он улетел. Он очень хотел бы вернуться, но Шан была здесь, и все его инстинкты накрепко привязывали его к ней.

Он старался не думать о доме Местин, о доме Чайяс, полных детей, любви, нормальной жизни. На Безер'едже ему всегда не так больно — там ничто не напоминает о том, чем ему пришлось пожертвовать.

Арас вернулся в дом. Шан устроилась на куче подстилок сек в углу, подложив свернутую куртку под голову. Одной рукой она придерживала ее, будто даже во сне боялась, что кто-то отнимет. Ни огоньков, ни когтей на пальцах — ее руки вновь выглядели как человеческие. По необъяснимым причинам с'наатат устал от изменений.

Ботинки — очень чистые, черные и блестящие от постоянной полировки — аккуратно стояли у стены. Если бы она не спала на куртке, Арас бы попробовал зашить ее до того, как Шан проснется. Она очень заботилась об опрятности внешнего вида. Дыра от пули в любимой форме сильно ее расстроила.

Арас прислушивался к ее ровному дыханию и изучал очертания мышц на плече и руке. Может, он придумает, что сказать ей утром… Несколько прядей выбились из-под ленты, которая удерживала волосы в хвосте, и Арас подавил в себе желание убрать их с ее лица.

— Те чайл, хенитхас теней? — тихо сказал Арас. Нет, он совершенно не представлял себе, как они разберутся с этой ситуацией. — Ты на самом деле считаешь меня своим мужчиной? Или я просто одно из беспомощных созданий вроде твоей гориллы?

Он почти жалел, что она рассказала ему о той истории. Но он бы все равно узнал. Пламя и бессильный гнев ее уже всплывали в его памяти. Чем значительнее и болезненнее событие, тем вероятнее оно проникнет в общую память. Она не смогла помочь тому примату, и это выжгло шрам на ее сердце.

Шан казалась скорее изможденной, чем умиротворенной. Она подергивалась во сне, издавая какие-то неясные звуки.

Интересно, снятся ли ей те же сны, что и ему.

Глава пятая

Люди мне действительно нравятся. Они полностью осознают необходимость взаимовыгодных соглашений. Не сомневаюсь, что они получат огромную прибыль от наших коммуникационных технологий, — разумеется, доступ к ним мы будем держать под контролем. Мы, в свою очередь, благодарны им за помощь в освоении глубокого космоса. Возможно, им не нравится, что их используют как транспортное средство, но они этого не показывают. На самом ли деле мы вступаем в союз с могущественной силой? Я так не думаю. Когда мы освоим их технологии, терраформинг, когда восстановим наши ресурсы настолько, чтобы самостоятельно вести исследования, тогда мы будем свободны от всех соглашений с людьми.

Линдсей застегнула пояс на рабочей форме и пригладила волосы, глядя на свое искаженное отражение в экране пульта управления. Ей казалось, что она выглядит так же, как и чувствует себя: на тысячу лет старше.

Кстати сказать, для экрана она нашла самое подходящее на тот момент применение. Рекреационный сетевой терминал снова отключился — после того, как она попыталась подключить к нему свой компьютер. Жизнь в космосе на самом деле вовсе не такая, как показывают в кино. Нет тут удобного и легко управляемого компьютерного комплекса.

Еще две вещи Линдсей никак не удавалось выбросить из головы. Первое — то самое, что начинало грызть, как только она открывала глаза, — Дэвид мертв. Второе — Райат вернулся. Ему полагалось быть на «Фетиде», на пути домой, вместе с остальными — шестью морскими пехотинцами и группой исенджи.

Но там его не было. Зато он был здесь, и Линдсей очень хотела бы узнать, кто еще из ее старых знакомых находится на борту «Актеона» и для чего.

Она подумывала пойти и разыскать его. Но природная осторожность не позволила бросаться в бой, не выяснив других фактов. Может, Эдди что-то знает. Он способен вытащить информацию из кого угодно, даже ту, что скрывает от всех Окурт. Она попробовала активировать биоэкран, но по нему бежали ровные полоски — как будто ее отряд морпехов все еще находился на борту «Фетиды», вне пределов досягаемости.

Отряд. Их теперь только шестеро, но они все равно — отряд. Шесть морпехов — шесть «задниц» — сила, с которой стоит считаться.

Эдди, по-видимому, прекрасно приспособился к жизни на «Актеоне»: он просачивался во все щели с проворством и изяществом кошки. Когда она увидела его, он бродил по коридору вдоль левого борта корабля, останавливаясь у каждой сетевой ниши, и безуспешно пробовал засунуть инфокарточку в каждый порт. Неужели она вывела из строя всю записывающую систему?

— Ты знал, что Райат на борту? — спросила Линдсей в лоб.

Эдди либо не умел контролировать чувства, либо пытался скрыть какую-то ложь — так или иначе он нахмурился, попытавшись изобразить удивление.

— Но он же на «Фетиде», в криосне. Он должен быть… э-э-э… — Эдди уставился в переборку, поигрывая карточкой, но арифметика явно давалась ему нелегко. — В общем, он уже несколько месяцев летит домой.