Уильям Дитц - Mass Effect: Обман

— Присаживайтесь, — сказал Андерсон. — Я принесу чего-нибудь выпить. Нам предстоит о многом поговорить. Кто начнет?

Ленг с интересом следил за тем, как Джиллиан описывает первую часть своего пребывания на «Айденне», за которой последовала битва с батарианцами и освобождение рабов. Андерсон и Кали совершенно определенно были в восторге. Но Маккенн, казалось, нервничал. Почему? Он же знал, как закончится эта история — счастливо для него. Или тут было что-то еще? Что-то, чего Маккенн не сказал Джиллиан? Да, думал про себя Ленг, Хал в затруднительном положении.

— Поэтому, — подвела итог Джиллиан, — как только Хал рассказал нам, что мой отец убит, я захотела узнать больше. К тому же у нас был целый корабль рабов, с которыми нужно было что-то делать, и каждый из которых хотел вернуться обратно в цивилизацию. Поэтому мы прилетели сюда. И я попросила Хала остаться с нами, пока мы не встретимся с вами. Ему есть много чего рассказать. Не так ли, Хал?

Ленгу показалось, что он расслышал некий зловещий подтекст в этом вопросе и увидел, что Маккенн начинает волноваться. История, которую он рассказал о своей работе на станции «Цербера» и о нападении, была сведена к минимуму подробностей. И Ленг понимал, почему. Маккенн не хотел, чтобы Джиллиан узнала правду, которая состояла в том, что он являлся ключевой фигурой в команде исследовательской лаборатории и частично нес ответственность за то, во что превратилось тело Грейсона.

Кали посмотрела на Андерсона, когда Маккенн закончил свою историю, и потом на Джиллиан.

— Мне так жаль, милая… Но мы с Дэвидом знаем, кто убил твоего отца, и почему. Как ты, возможно, знаешь, глава «Цербера» известен под именем Призрак. Он ставил эксперименты на твоем отце, но твоему отцу удалось сбежать, и он отправился в академию. Мы не до конца уверены, зачем… Возможно, Жнецы заставили его сделать это, как часть работы по сбору информации о наших наиболее выдающихся биотиках. Там произошел ужасный бой — и наемный убийца из «Цербера» застрелил твоего отца.

По лицу Джиллиан катились слезы.

— Но вы убили его, да?

— Нет, — ответил Андерсон. — Не убили. Я не убил. Но я мог и должен был это сделать. И за это я прошу у тебя прощения.

«Но ты прострелил мне обе ноги, — ожесточенно думал Ленг. — И ты за это заплатишь».

— Не забывай, — предостерегла Кали, — наемник был лишь орудием. Призрак — вот реальный убийца.

Джиллиан вытерла следы.

— Значит, я должна найти его. Где он?

— Никто не знает, — сказал Андерсон, — если только Хал нам не скажет. Так как? Есть у Призрака какая-нибудь потайная нора? Укрытие?

Маккенн покачал головой.

— Вы же знаете, где я был… К тому же, подобная информация намного превосходит мой уровень доступа.

— Значит, мы должны заняться его поиском, — сказала Джиллиан, а ее подбородок в этот момент дрожал. — Тогда я убью его.

— Это маловероятно, — сказал Андерсон. — Его очень хорошо охраняют. И сколь бы важным ни было уничтожение «Цербера», есть кое-что более срочное. И это необходимость остановить Жнецов. Проблема заключается в том, что Совет верит, что с угрозой разобрались. Может, им стоит послушать рассказ Хала.

Маккенн выглядел очень встревоженным, но ему так и не удалось ничего ответить, потому что Джиллиан вскочила на ноги.

— Нет! Призрак в ответе за смерть моего отца, и я намерена разыскать его.

— Погоди, — сказал Хендел. — Давай все обсудим.

Но было слишком поздно. Джиллиан уже направлялась к выходу. Хендел встал, вроде как намереваясь последовать за ней, но Кали удержала его за руку.

— Пусть идет. Она расстроена, и это понятно. Когда она пройдется и успокоится, ее будет легче убедить.

За этими словами повисла неловкая тишина, которую нарушил Маккенн, поднимаясь на ноги.

— Если вам все равно, то я ухожу.

Кали нахмурилась.

— Он работает на «Цербер». Может, нам стоит вызвать СБЦ.

— И что дальше? — скептично спросил Хендел. — Единственное доказательство, что у нас есть, это слова самого Маккенна. И что помешает ему изменить свою историю?

— И правда, что же? — произнес Ленг вслух, когда Маккенн двигался к входной двери. — И правда, что же?

Призрак наблюдал за тем, как бледная луна отделилась от зазубренного горизонта и отправилась в свой очередной путь через усыпанное звездами небо. Спутник был захвачен силой притяжения планеты миллионы лет назад, и с тех пор оставался ее пленником. Эта связь, думал он, чем-то напоминала ситуацию, вставшую перед расой людей. Они также были вынуждены вращаться на орбите чего-то большего, в данном случае — галактического сообщества, управлять которым они были не в состоянии, но в то же время, все больше и больше попадали под его влияние. Настолько, что он начинал задаваться вопросом, был ли Альянс Систем — организация, представлявшая все человеческие колонии в Пространстве Цитадели, — все еще человеческим.

Процесс интеграции часто подавался как благо. Но ценой интеграции были компромиссы — тысячи маленьких, казалось бы, безвредных уступок, соглашений и «пониманий», которые все вместе разъедали самостоятельность человечества. И именно это делало ситуацию столь чрезвычайной. Если «Церберу» не удастся предпринять быстрых мер, то само то, ради спасения чего он и был создан, станет частью большей силы.

Размышления Призрака прервал звук сигнала. Он повернулся вправо, и перед ним возник образ Кай Ленга с сильно измененной внешностью. Задний план был размыт.

— У меня для вас сюрприз.

Призрак выбрал сигарету в своем портсигаре.

— Какого плана?

— Хал Маккенн жив.

Призрак зажег свернутые в трубочку табачные листья и глубоко вдохнул дым в легкие.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Он появился на Цитадели вместе с дочерью Грейсона и бывшим шефом охраны Академии Гриссома. Они встретились с Дэвидом Андерсоном и Кали Сандерс. Я записал все это.

— Проиграй.

Призрак просчитывал десятки вариантов, пока смотрел на разговор Джиллиан, Маккенна и остальных. Он пришел к заключению к тому времени, как запись кончилась.

— К сожалению, как признал сам Маккенн у него пристрастие к игре. Он угодит в какую-нибудь неприятность — это лишь вопрос времени. Но в данный момент он может предстать или не предстать перед Советом. Они способны использовать его для дискредитации «Цербера».

Последовала короткая пауза. На лице Ленга не отражалось какого-либо явного выражения. Но Призрак знал своего агента уже достаточно давно, чтобы заметить легкое напряжение вокруг глаз Ленга и определенную скованность в том, как он держал голову.

— Вы были друзьями, как я помню… Следует ли мне послать кого-то другого для выполнения этого дела?

— Мы пару раз выпивали вместе. И играли в карты на станции. «Друзья» — это слишком сильное слово.

Призрак выпустил поток дыма в сторону голограммы. Изображение задрожало.

— Так ты готов?

— Да.

— Хорошо. Теперь о дочери Грейсона Джиллиан. С одной стороны она кажется перенервничавшим подростком, оплакивающим своего отца. С этой точки зрения она заслуживает нашего терпения и понимания.

— Тем не менее, — продолжал Призрак, стряхивая сигарету над пепельницей, — страсть — это очень опасная вещь. Взять, к пример, твой случай. Альянс арестовал тебя за убийство крогана в пьяной драке. Убийство крогана, боже ты мой… ножом. Им стоило наградить тебя медалью. Вместо этого они отправили тебя в тюрьму. И несправедливость этого решения наделила тебя такой страстью в защите интересов человечества, что ты, если проводить такую аналогию, превратился из куска руды в клинок. Так что в решении судьбы Джиллиан нужно смотреть не на то, чем она является сейчас, а на то, чем она может стать. И это есть нечто опасное.

— Понял.

— Ну, — сказал Призрак, — достаточно о Маккенне и девочке. У тебя было задание… Где тело Грейсона?

Менее уверенный оперативник, возможно, вздрогнул бы или начал бы выдавать тонны оправданий. Но не Ленг.

— Я пока не имею его в своем распоряжении.

— Это огорчает.

— Я работаю над этим.

— Уж постарайся. До тех пор, пока тело остается в распоряжении Совета, они могут использовать его против нас. Впереди ждут трудные дни. Доверие к нам будет важной вещью. И Кай…

— Да?

— Мне сказали, что ты ходишь с тростью. Займись своей ногой.

Голограмма свернулась, и Призрак мрачно улыбнулся. Последний комментарий был сделан с расчетом на то, чтобы дать Ленгу понять, что даже за ним ведется наблюдение, и показать ему, что глава «Цербера» ценит его. «Потому что, — думал про себя Призрак, — важно оставаться человеком».

Впервые в жизни Джиллиан чувствовала себя свободной. Потому что, сколько она себя помнила, она всегда была чьим-то пленником. Сначала в Академии Гриссома, потом на кварианском флоте. Теперь же, уйдя от своих опекунов, она могла делать все, что хочет. Даже если Хендел и Кали не согласны с этим.