Виталий Абанов - Элита Империи
— Да пошел ты, Перси со своими деревенскими шуточками… — проворчал Йол, растирая уши перчатками. Боевой дух заметно поднялся.
— Расслабься, Джимми, нам хоть выспаться сегодня дали.
— Вот это-то меня и настораживает… готовят гадость несусветную.
— Хорошая погодка… — Перси похлопал себя по бокам: — не понимаю, чего ты куксишься, Джимми. Я же не мерзну.
— У тебя жировая прокладка в три слоя, вот и не мерзнешь. А я натура утонченная.
— Знаешь, моя бабушка говорила — пока толстый сохнет, худой сдохнет…
— Твоя бабушка всегда что-нибудь да говорила…
— Да, она вообще разговорчивая старушка.
— Слушайте, да заткнитесь вы наконец! — стоящий справа от Перси курсант пытался согреться, подпрыгивая на месте и явно был в дурном настроении.
— А еще моя бабушка говорила, что такие как ты Итан, ворчуны и брюзги в конце концов попадают в ад.
— Ну-ну… и как же он выглядит этот ад?
— Полагаю, примерно так же, как то, где мы сейчас находимся. Наверное у них там всегда "адская" неделя. Ха-ха.
— Перси, твой юмор похож на мертвую лошадь.
— ?!
— Я имею в виду что он выглядит свежим только на морозе! А в тепле он начинает вонять!
— Заткнитесь и дайте согреться.
— Иди у Надин согреться попроси. Она тебя живо обогреет… по голове. Ногой.
— РОТА! СМИРНО! Прекратить разговорчики в строю. Нале-во! Шагом марш! При погрузке не толкаться! Четные номера пристегиваются у правого борта, нечетные у левого! — рота начала грузиться в пузатый военный транспорт с большими белыми цифрами на борту. Внутри было пусто, вдоль бортов стояли откидные скамейки, болтались ремни, выпирали шпангоуты. Перси удивил тот факт, что не было видно ни одного иллюминатора. Как только все вбежали внутрь, топая ногами по гулкой палубе и распределясь по номерам, тотчас взревели турбины. Аппарель поднялась, закрывая выход и транспорт, тяжело качнувшись, оторвался от земли.
— Слушать сюда! — орал мастер-сержант, перекрикивая гул турбин: — прыгаем парами! Четный плюс нечетный. До выхода в район у вас есть две недели. — он замолк, против своего обыкновения не добавив ни "маменькины сынки", ни "обезьяны". Перси подумал, что сержант немного смягчился к ним, увидев, как они прошли испытания. Перси был не прав. Бертран Тор просто не хотел орать, перекрывая турбины и подсаживая голос. Он ограничился лишь нужной информацией, а то что они обезьяны курсанты уже знали. Оглядевшись по сторонам Перси увидел, что Итан уже заснул, а Йол клюет носом. Говорить, перекрикивая гул, и рискуя навлечь на себя гнев сержанта, не было смысла, потому Перси попытался закутаться поплотнее в комбинезон, обхватил себя руками и заснул. Они уже не были салагами и урывали кусочки сна везде, где только можно, зная, что будущее — категория абстрактная, а вот хороший сон — понятие конкретное. И удастся ли выспаться в будущем неизвестно. Жалко, что нельзя выспаться впрок. Хотя… наверное стоит попробовать.
При сбрасывании десанта с низколетящих транспортов как правило использовались стандартные армейские гравизахваты, крепящиеся на поясе и позволяющие как снизить скорость падения, так и собственно полет на небольших высотах. Однако при наличии подобного оборудования теряло смысл само испытание, нацеленное на то, чтобы курсант топал по местности своими ногами, а не скользил над ней со скоростью скиммера. Не говоря уже об ориентировании на местности — зачем читать карту и прочее, когда можно прост подняться в воздух на сотню-другую метров? Варианты с так называемыми парашютами по сути своей представляющими собой шелковые мешки, были отвергнуты из-за самоубийственности подобной затеи, высадка на веревках предполагала бы снижение скорости и высоты самого транспорта перед каждой высадкой, и следовательно увеличение сроков высадки до двух-трех дней, учитывая количество курсантов и то, что предполагалось выбросить их на достаточном расстоянии друг от друга, что конечно же было неприемлемым. Летная Школа выбрала другой путь. Они настроили гравизахваты только на спуск, то есть на снижение скорости падения. Переключатели вынули из корпуса и заклеили пластиком гнезда. Все. Теперь курсант мог воспользоваться этим приспособлением только в одном случае — если он падал с большой высоты. То есть только при высадке. А в дальнейшем ему придется еще тащить на себе дополнительные полтора килограмма груза. Это было очень по-флотски и все были довольны, а мнения курсантов никто никогда не спрашивал. Помимо всего прочего курсант тащил на себе винтовку, бесполезную по причине отсутствия патронов, флотский комплект НЗ, в своем кастрированном варианте, то есть без определителя и коммуникатора а с НСС вместо них, а также без сильнодействующих препаратов, тактический шлем, запас воды и пищи, нож и компас. На наличие винтовки представители армии и флота сошлись во мнении, что бывало не так уж часто. Курсант может потерять все, любую часть своего тела и комплекта выживания. Главное то, что он донес до пункта сбора себя и… свою винтовку. Без этого бесполезного длинного куска металла и пластика весом в четыре с половиной килограмма приход тебе не засчитывался. Дурацкое правило. Но курсанты учились ценить свое оружие, прижимая его к себе, и то, что они в первую очередь судорожно искали рукой, очнувшись от сна было оружием. Этим инструктора вдалбливали в головы одну простую мысль — если ты потерял свое оружие на войне, то ты покойник. Другое дело — зачем это нужно было будущим пилотам, которые в большинстве своем видят бой через кокпит своего истребителя? Очень просто. До конца обучения доходило как правило всего двадцать процентов всего личного состава. Остальные отсеивались. Но они могли быть приняты в другие подразделения армии и флота. А потому общевойсковая подготовка во всяком случае не была лишней. Лучше иметь оружие и не нуждаться в нем, чем нуждаться и не иметь — так говаривал мастер-сержант, выбивая сопли из очередного умника на занятиях по рукопашному бою.
— Номера с первого по десятый — приготовиться! Первый и второй — на выход! ЖИВО! Высадка с пятиминутным интервалом! — Перси проснулся от жуткого вопля сирены. Аппарель открылась, давая курсантам возможность увидеть что же там, под ними. Под брюхом транспорта расстилалась белая с коричневым равнина. С такой высоты все казалось немного ненастоящим. Взводные заняли позиции у самого края аппарели, держась за скобы в борту и пристегнувшись ремнями.
— Первые два — пошли! Давай-давай! — Тор подтолкнул двух ближайших курсантов к аппарели. Те шагнули вперед, прямо в цепкие лапы двух взводных, которые, быстро проверив исправность гравизахватов, вытолкнули обоих за борт.
— Следующие — готовность! Выход через четыре минуты! Проверить гравизахваты! Винтовку не забудь, тютя!
— Следующий! — показывает жестом мастер-сержант и Перси с Йолом встают, и, держась за ременные петли, закрепленные на корпусе, начинают пробираться к аппарели. Надрываются турбины, ветер рвет одежду и сбивает с ног, приходится держаться очень крепко и смотреть, куда ставишь ногу. Перси перебивается к следующей ременной петле и попадает прямо в крепкие руки взводного. Взводный хватает Перси за предплечье и подтаскивает к себе.
— Тридцать секунд! — орет взводный. Его лицо наполовину закрыто огромными очками-консервами, чтобы глаза не слезились в потоках набегающего воздуха, поэтому он похож на диковинную, разговаривающую жабу в военной форме. Перси не слышит, что он кричит и только пожимает плечами и указывает на уши — мол не слышу ничего.
— Тридцать секунд! Готовность! — старательно разевая рот артикулирует взводный и показывает жестом — готовься.
— Уже?! — спрашивается Перси, раздирая криком себе глотку.
— Двадцать секунд! Постарайся собраться! Руки-ноги вместе! В комок! Винтовку держать! Береги голову при отделении — можешь об аппарель удариться! — взводный что-то кричал и показывал на пальцах, но его все равно не было слышно и Перси подумал, что тот наверное ничего и не говорит осмысленного, а просто так, несет всякую ерунду, бла-бла-бла, все равно никто не услышит, черт, о чем я думаю, это нервное, надо успокоиться и дышать спокойно и глубоко. Выдохнуть, выдохнуть до конца, чуть прикусить язык и выдохнуть остатки страха из диафрагмы.
— Мать! — орет в самое ухо взводный, он хорошенько встряхивает Перси, чтобы привлечь его внимание и указывает на аппарель. Под транспортником как раз медленно проплывает огромное болото, покрытое редкой, чахлой растительностью, местами в проплешинах блестит темное зеркало воды. Перси кивает взводному — мол пейзаж и в самом деле красив.
— ВПЕРЕД! — взводный толкает Перси на аппарель. Краем глаза он успевает заметить, что Йол, взмахнув руками исчезает внизу.
— В болото?! — кричит Перси, упираясь: — Вот ведь черт! — мощный пинок под зад придает ему необходимый импульс и он кувырком летит за борт. Перед глазами на мгновение мелькает ребристая сталь аппарели и десантный ботинок с высоким голенищем, потом все сливается в одну серебристую полосу, разрывающую синь неба и вот он уже видит высоко над собой черную точку удаляющегося десантного транспортника. Перси почти автоматически нашаривает регулятор гравизахватов и выравнивает свое падение, в ушах стоит неожиданная тишина, оглушая и сбивая с толку. Неожиданный контраст между ревущими турбинами и ревом, только усиливающемся в металлическом брюхе транспорта, между напором воздуха прямо в лицо и тихим, спокойным, почти медитативным полетом на антиграве. Перси плавно парил над бескрайним болотом, медленно, но неуклонно снижаясь. На одиннадцать часов он увидел стоящего в воде Йола, тот махал ему руками, подавая какие-то знаки. Надо бы спуститься к нему, подумал Перси, направляя свой полет, а то потом ищи его тут… места глухие, черт ногу сломит.
