Кратчайшее расстояние (СИ) - Валерия Панина
На Нетесина было страшно смотреть, и я незаметно погладила его по локтю.
- Вы, теоретики ..., - не смотря на паузу, мы все поняли, что он хотел сказать. - Вы мне это предлагаете докладывать?!
- Мы предлагаем сказать, что, даже если мы найдем каждый из древних тоннелей, то пока отсутствует даже отдаленное представление, как запустить, или остановить, механизм перемещения. Нужна еще одна экспедиция на Байкал.
Марк выслушал меня молча, взял себя в руки.
- Перерыв на пятнадцать минут, коллеги. Я переговорю с куратором.
- Маша, ты с ума сошла?! Какая пирамида?! Ты чудом спаслась! - Саша взял меня за плечи, потряс. - Я не пущу тебя, слышишь?! Не пущу!
- Сашуль, но я должна, - попыталась я возразить. - У них нет другого специалиста такого профиля с требуемым уровнем подготовки...
- Маша, у меня нет другой жены, а у детей - матери! Пошли, - он рывком поднял меня из-за кухонного стола, потащил за собой по лестнице, открыл дверь в детскую. - Выбирай! Твоя работа или наши дети!
Я смотрела на мальчишек - раскинувшегося на животе Клима, одеяло поперек, ноги торчат, он ежится, никак под ним не поместится. На Андрюшку - одна нога торчит из опущенной до половины боковинки - пока спит, не вывалится, зато самостоятельно бойко вылезает и залезает, под боком Думка, они его вечно с Игорешкой делят, значит, отбил. Игореня спал, поджав коленки, опять большой палец сосет. Прошла мимо мужа, поправила одеяло старшему, положила поудобней среднего, отняла палец у маленького. Вышла из спальни, слезы текли и текли.
- Это запрещенный прием, - всхлипнула я, обнимая Сашу.
- Я на все пойду, - жестко сказал муж. - Выбирай: семья или работа. Не можешь отказаться ехать - увольняйся. Завтра.
- Я не могу! Я не могу людей подвести!
- А семью осиротить можешь! *************! - Сашка выматерился, я никогда от него не слышала таких слов. - Я Нетесину морду набью! Увольняйся!
- Сашуль, давай спокойно поговорим, - взяла его за руку, увела в нашу спальню. Не смотря на призыв поговорить спокойно, сама я спокойной не была, меня трясло, я плакала, не переставая. - Нетесин меня не заставлял, не за что ему морду бить. Семья для меня - главное, Саш, ты знаешь, знаешь!
Только бы он не отталкивал меня! Я обнимала его, прижималась. Как мне объяснить, что уволиться - самое простое, что не могу я сказать 'у меня семья, дети'. У всех семьи!
- Саша, ты ведь не бросишь службу, правда? Я этого не требовала никогда, и не потребую. А моя работа совсем не так опасна, как твоя.
- Есть разница! Я мужчина, офицер, на первом месте у меня долг перед страной. Моя обязанность - защищать свою Родину, свою семью, обеспечивать будущее детей. Ты - женщина, для тебя главное - родить и вырастить детей!
Я открыла было рот, но он меня перебил.
- Если ты будешь мне сейчас про гендерное равенство рассказывать, я что-нибудь сломаю! Я не загоняю тебя в загон 'койка, кухня, кирха', ты ученый, ты гений, у тебя есть многое, кроме обязанностей жены и матери. Но когда на кону твоя жизнь, судьба детей - я ничего знать не хочу, кроме одного - я не дам тебе поехать к этой гребаной пирамиде и провалиться там хрен знает куда!
Я уже еле дышала - и от волнения, смятения, и от того, что он сжимал меня до боли. Его беспокойство за меня, злость, тревога, мое чувство вины, и смутное предчувствие, что я должна настоять на своем, но что я рискую поссориться с мужем, что-то непоправимо сломать в наших отношениях, убить любовь, как бы банально это не звучало, все это переплавились во вспышку страсти. Сначала с привкусом злости, отчаяния, оттенком наказания. Я подчинялась, успокаивала, обволакивала, заклинала. Умоляла - я люблю тебя, я твоя... Навсегда - не уйду, не оставлю, не исчезну. Только поверь, поддержи, успокой!
Мы лежали, не в силах заговорить, пошевелиться.
- Любимый мой, родной, - целовала его, шептала нежности, гладила. - Не сердись пожалуйста! Не полезу я в эту пещеру.
- Не поедешь? - обрадовался муж, поцеловал.
- Мне надо поехать, - жалобно сказала я. - Но в пещеру я не полезу, обещаю, Сашуль!
Муж встал, молча ушел в ванную и запер за собой дверь.
Напряжение между нами заметила вся семья. Отец ничего не сказал, Вера Васильевна, разумеется, тоже. Высказался старший сын.
- Пап, вы с мамой поругались? - настороженно спросил Клим вечером. - Мам?
- Да, - не стала я врать. - Так бывает, сынуль, люди ссорятся, потом мирятся.
- А что же вы не помирились? - строго спросил сын.
- Пока не получилось, - призналась я. - Мы с папой... по-разному смотрим на один вопрос.
- Ну, так одинаково посмотрите, - велел ребенок. - Пап, а ты что молчишь?
- Не беспокойся, сын, - твердо успокоил Саша. - Мы поговорим еще с мамой и договоримся.
- Обещаете?
- Обещаем, обещаем, - заверили мы. Клим посмотрел на нас подозрительно.
- Ладно. К утру хоть помиритесь?
Я хихикнула, у Саши глаза потеплели. Норд гавкнул, напоминая, что ему гулять пора. Ушли, мы сидели на ковре, возились с маленькими. Андрюшка вовсю болтает, Игореня за ним тянется. Все повторяет - и слова, и игры, и шалости.
- Саш, может, поговорим? - я толкнула Горке мячик, он старательно запулил его другую сторону, побежал с радостным визгом. Муж промолчал.
- Саша, что ты молчишь?
- Что бы матом не ругаться, - буркнул муж. - Если ты надеешься, что я передумал - нет.
- Сашуль, я же обещала, что в эту пирамиду - ни ногой.
- И зачем ехать тогда? Сиди в кабинете, - Саша подавал Дрюньке деревянные детальки от мозаики.
- Там на месте смотреть надо, - обрадовалась я возможности поговорить с родным мужем. - Адьян с коллегами замеры разные делать будет, различным излучением воздействовать, магнитным потоком...
- Адьян, - подчеркнул Саша, уворачиваясь от метко брошенной младшим сыном 'умной утки'. - А не ты!
- А я
