Казнить нельзя помиловать - Натаэль Зика
— О, Космос… И все доходы с планет копились на именном счете? Сколько тебе лет, Рев?
— Гм… Тридцать пять.
— О, Космос…
— Ты переживаешь, что я слишком стар для тебя?
— Нет, я переживаю за нас: это же такая ответственность — пять планет… Пять, Ревье! Причем в разных сегментах Космоса. А я-то радовалась, что благодаря женитьбе на мне ты станешь правителем!
— Так и есть! — мужчина развернул жену к себе, взял ее за подбородок и заглянул в любимые глаза. — Если бы я прошел Слияние с арсианкой, то именно она стала бы распоряжаться всеми деньгами, а правителем по-прежнему осталась бы Корона, то есть моя матушка. На Дарсе такие законы. Но раз я женился на человечке, которая не является подданной Королевства, матушка теряет все права на планеты. А счет и так мой. Поэтому можешь гордиться — брак не только подарил мне самую красивую, умную и желанную женщину на свете, но и сделал меня правителем пяти планет! Когда Ирнат вырастет, мы не будем сидеть у него на шее и не потеряем статус правителей.
— Куда нам девать столько денег, Рев? За тридцать пять лет доходы с трех планет…
— Помнится, ты хотела улучшить условия жизни на Даластее, — напомнил мужчина. — И Сонор надо привести в порядок. А еще Терра — разве ты не хочешь помочь Сагару? Вполне вероятно, что со временем и Терра перейдет Ирнату.
— У него там своя семья, будут другие дети, один вон уже на подходе, — вспомнила Кайли. — Не думаю, что Ирнат должен на что-то претендовать.
— Глупая, все на Терре знают, что он — сын Сагара. Старший сын, Кайли! Неважно, какого пола будут другие дети рея, наследник уже есть — Ирнат. В любом случае, рано говорить о наследстве, слава Космосу, все здоровы, полны сил и планов. Просто поможем, а там жизнь и Сагар сами решат.
— Знаешь, что меня терзает? Почему ты экономил на всем, если у тебя такой счет? — перевела разговор Кайли.
Почему-то ей до сих пор было неловко разговаривать с Ревье о Байрате. Она умом понимала, что первый муж — отрезанный ломоть. Вернее, она — отрезанный ломоть, да и нет у нее больше желания воссоединиться с Байратом, но все равно что-то внутри тянуло и царапало, стоило прозвучать его имени.
— Потому что моя матушка заблокировала мне доступ к счету, — объяснил Ревье. — Кажется, я упоминал это. И, предваряя следующий вопрос — нет, теперь она не может этого сделать. К тому же, я уже начал процедуру вывода средств в Императорский Банк Адельрада и банки Даластеи и Сонора. Решил разбить капитал на части. А еще завтра процедура идентификации подставной наследницы.
— Уже завтра? Ах, как жаль, что я не увижу, — Кайли прикусила губку, и арс едва не застонал от реакции тела.
— Могу попробовать включить камеру на коммуникаторе, — подумав, предложил капитан. — Но я в буду в режиме камуфляжа, поэтому не уверен, сможет ли коммуникатор передавать картинку.
Следующие два дня Ревье присутствовал на каждой встрече дознавателей и императора с исполняющим обязанности правителя Даластеи и «наследницей», и только диву давался, насколько подлый и наглый у Сагара брат!
Райтон держался уверенно — не знали бы заранее, что ир притащил подделку, по его виду об этом ни за что бы не догадались!
А вот лженаследница выглядела не особенно убедительно — цеплялась за мужчину и без его позволения, кажется, даже глубоко дышать не решалась.
Ревье хорошо рассмотрел «подделку» — от настоящей Кайли у нее только цвет волос и, в меньшей степени, некоторая схожесть общего типа. Но взгляд, манера держаться, речь — ничего общего. Кто был ранее знаком с женой правителя — ни за что не перепутал бы ее с этой хайши. Однако афера Райтона вполне могла удасться, если бы не вмешался случай, в виде одного арсианина и «погибшего» Байрата. Младший дес Ашанти даже сумел разыскать зуб, который арс лично скормил крысе! Или того тсахи, который употребил крысу как десерт… Было бы интересно узнать, что иру пришлось сделать и куда влезть, чтобы получить столь ценную, а в его случае просто незаменимую, вещь?
Естественно, анализ показал, что зуб принадлежал вдове старшего брата, и Райтон совсем успокоился. А его подельница до конца так и не расслабилась — правильно говорят, что у женщин интуиция лучше развита! «Подделка» явно чувствовала, шестым чувством ли, пятой точкой, или каким другим местом, что где-то таится подвох. Это заметно было по взглядам, что она бросала на Райтона, суетливым движениям пальцев, которые она нервно заламывала то сжимая в кулаки, то стискивая край одежды. Возможно, наедине лже-Кайли и говорила Райтону о своих опасениях, но тот к словам женщины явно не собирался прислушиваться. Еще бы — какие перспективы перед ним открывались! Можно сказать, рукой подать, и вот оно, счастье!
Чтобы Райтон не встревожился — откуда здесь взяться арсу? — капитан входил в помещение вместе с Его Величеством, сливался со стеной, и только после этого император приказывал привести Райтона с его спутницей, нотариусов и остальной кордебалет.
К сожалению, способность организма арсиан становиться прозрачным, сливаясь с окружающей обстановкой, не позволяла коммуникатору передавать четкое и полное изображение, потому что он тоже становился «прозрачным». Поэтому Кайли смогла увидеть не все. Но свою заместительницу рассмотрела.
— И совсем она на меня не похожа! — поделилась она вечером с вернувшимся Ревье. — Как во дворце могли перепутать? И Фарго? Он же знает меня, почему отдал папку этой?
— А ты вспомни, что нотариус рассказывал! В день, когда стало известно о гибели правителя и наследника. Фарго ввели в полутемную комнату, где рыдала по макушку закутанная в траурные одежды женщина. Если не приближаться к ней вплотную, не всматриваться в задрапированную фигуру, то ничего и не разберешь. При этом она не говорила ни слова, только всхлипывала и не отнимала от лица носовой платок, якобы утирая слезы. Тем более, кому в голову придет, что брат погибшего мог привести нотариуса не к вдове, а к другой женщине? Вот и Фарго, сам донельзя расстроенный печальным известием, даже подумать не мог, что его обманут. Разве кто-то в этой ситуации требовал бы подтверждения личности? Дворец правителя — не проходной двор, а брат правителя — не посторонний, чтобы подозревать его в обмане.
— Да я понимаю, но…
— Знаешь, наверное, это ужасно,
