Кратчайшее расстояние (СИ) - Валерия Панина
- Да я уехала семнадцать лет назад и с тех пор больше, чем на день-два, не приезжала, и то редко-редко. Все изменилось, наверное.
- Ты же рядом жила, - удивился Клим. - Почему редко? Сейчас-то понятно, а когда училась? Жил бы я раньше поближе, на каникулах обязательно бы к друзьям ездил.
- У меня в школе друзей не было, - выдала я неприятную правду. - Два года назад пятнадцатилетие выпуска отмечали, мне пригласительный присылали, я отговорилась беременностью и не поехала. Но это был предлог, а не причина. Я и на десять не ездила, и на двадцать не поеду, и на двадцать пять.
- Как это - друзей не было?! - не поверил Клим, обернувшись ко мне всем корпусом. - У тебя?!
- А почему ты так удивился? - мне было очень интересно, что он ответит.
- Ты клевая, потому что! Веселая, красивая! Умная!
Пожала плечами. Что тут скажешь?
- Ну и нефиг, - рубанул сын с плеча. - Правильно, нечего с ними водиться, раз они так с тобой!
- Спасибо, сын, - погладила его по руке. - Наверно, и я виновата, что у меня друзей не было.
- Не, - не поверил Клим. - Не может быть.
- И я так думаю, - поддержал его отец. - Наша мама - лучше всех.
- И вы у меня. Лучше всех!
Смеялись остаток пути, отвешивали друг другу цветистые комплименты, петух с кукушкой бы обзавидовались. Ох, опять, похоже, не к добру!
Глава 19.
- Маша, успокойся, возьми себя в руки. Почему ты так остро реагируешь? - Саша зашел за мной в спальню, плотно закрыл дверь.
Я рухнула на кровать, уткнулась в подушку, разрыдалась. Саша сел рядом, сжал мой локоть.
- Машуль, я первый раз за все время не понимаю тебя. Нет, не то, что ты чувствуешь, а почему ты это чувствуешь. Из-за чего такая истерика?
Приподнялась, перелезла к мужу на коленки, спряталась под руку. Обнял меня, целовал затылок, шептал ласковые глупости, как маленькой.
- Не знаю, Саш, - я чуть успокоилась. - Наверное, это ревность. Только-только мы с папой стали сближаться, и опять - у него своя жизнь, и я к ней никакого отношения не имею. Он к нам стал чаще ездить - оказывается, вовсе не к нам, а к ней! Я-то думала, он внуков любит, по мне скучает!
- Маня, но почему ты думаешь, что может быть только 'или', а не 'и'? Он мальчишек любит, и тебя. Зачем ты заставляешь отца выбирать - дочь, внуки или любимая женщина?
- Я разве заставляю? - возмутилась я.
- Ты так на них смотрела, как будто они тебя убивают. Нет, как будто они у тебя на глазах детей убивают!
- Что ты все смеешься?! Я плачу, а он смеется!
- Маруська, не плачь. Пойдем, умоешься, поговоришь с отцом...
- Не буду! - я надулась. - Что я ему скажу?
- Конечно, лучше прятаться и плакать.
Посопела. Было слышно, как смеется и что-то оживленно рассказывает Клим, приглушенный голос отца.
- Ладно, - я решительно вытерла слезы. - Мелкие спят?
- Спят, - Саша заглянул в детскую кроватку. - Видишь, подумал же о внуках. Готовился.
- Сашуль, мне так стыдно!
- Да ничего особенного ты не сказала и не сделала. Убежала, я следом ушел, никто и не понял ничего. Скажем, мелкий заплакал.
- Только давай вместе, хорошо?
- Все, пошли, - поднял меня, поцеловал. Задохнулась, сердце заколотилось. Заглянула в ванную, и в кухню вышла почти спокойная.
- Маша, все в порядке? - папа смотрел настороженно, Вера Васильевна, хлопотавшая у разделочного стола - виновато. Клим позвал из-за стола.
- Мам, пап, вы где пропали ваще? Ждем вас, ждем...
- Все нормально. Игореня запищал, а меня укачало, что ли, в машине, голова заболела как-то резко. Прошло уже, полежала.
- Водички, может?
- Спасибо, Вера Васильевна. Давайте ужинать, а то Клим в обморок упадет, в голодный.
Поужинали почти спокойно, Саша с Климом хорошо обстановку разряжали. Они же вымыли посуду, и Саша предложил.
- Клим, пошли на пробежку?
- Пошли, - обрадовался мальчишка.
Они ушли, мы остались сидеть.
- Я пойду, мне там надо... - Вера Васильевна поднялась.
- Вера, останься, пожалуйста.
- Да, Вера Васильевна, не уходите, - попросила я. - Вы извините меня, Вера Васильевна, папа. Я немного растерялась, когда увидела вас здесь. Но я рада за вас, правда. Вы ведь вместе, я правильно поняла?
- Маша, ты думаешь, вот дура старая, да? - грустно спросила меня Вера Васильевна.
- Вовсе нет, - я посмотрела ей в глаза. - Однажды я прочитала... Написала очень резкая в высказываниях, категоричная дама. 'Одиночества никто не боится, но никто его не ищет'. И в этой фразе было что-то... очень личное. Разве я такая злая, что вы могли подумать, что я буду против?
- Маша... - начал папа.
- Подожди, папа, - не дала я ему договорить. - Я только попрошу тебя - чаще приезжайте. Клим к тебе привязался, и маленькие... И к вам, Вера Васильевна, особенно Андрюшка. И без няни нам трудно, - улыбнулась. - Я эгоистка, да?
- Маша, так я в городке буду жить, Сева дома, а на выходные съезжаться. Ты своего отца не знаешь, что ли? Все дни допоздна в институте, что я тут одна куковать-то буду?
- Эээ, - промямлила я. Гостевой брак, ездить в такую даль?! Надолго их хватит?
- Я, дочь, только до нового года работать остаюсь, дела заканчиваю, передаю. Переезжаю к Вере. Работу попробую в городке поискать, а нет - так с внуками сидеть буду.
- Папа, - я встрепенулась, обняла его. - Папа!
Кажется, я опять заплачу!
- Все равно, не понимаю, - бубнила я. - Она совсем на маму не похожа! Мама была идеалом женщины - красивая, утонченная... А Вера Васильевна - она ... обыкновенная! Приятная женщина, не спорю, и выглядит даже моложе своих шестидесяти, но...
- Марусь, - Сашиного лица я не видела, но чувствовала его улыбку. Мы лежали в моей бывшей комнате, на моей бывшей полуторной кровати, сбоку от которой отец втиснул откуда-то добытую детскую кроватку. - Ты уверена, что для отца твоя мама была
