Нет мира среди звёзд - Тимофей Иванов
Хотя наверно можно было считать себя везунчиком. Если обычного ребёнка — псионика помещают в такую же среду, то на выходе должен получаться нелюдимый социопат, который более напоминает исполнительный механизм, чем человека. Автоматон к винтовке приставленный. Наверно это было логично со стороны верхушки общества. Псионики по сути не становились частью этого самого общества, а значит не могли оказывать значимого влияния. Разделяй и властвуй во всей красе. К тому же вряд ли кого-то из нас учат психологии, экономике и тому подобным вещам. На выходе получаем хороших специалистов, но никаких руководителей.
По обмолвкам Фёдорова я понял, что при этом мы всегда находимся на полном обеспечении из казны, но всегда при этом под контролем. Относительную свободу псионики получают только ближе к преклонному возрасту. Сам майор тому пример, он перешёл с настоящей военной службы в наставники. Кто-то идёт другим путём и переквалифицируется в те же хирурги или становится следователем, которому не один допрашиваемый не способен соврать.
Но грозило это мне не скоро, если я вообще доживу до такого счастья. В пятнадцать мироздание в лице наставника сделало мне подарок и я получил доступ в сеть. Пусть крайне урезанный и ограниченный, но тем не менее наконец появилась возможность изучать мир за пределами места, где я живу, чтобы не быть «уж совсем валенком». А ещё читать новости. И они не радовали. Шторма имматериума постепенно стихали, а значит приближался момент выяснения отношений между звёздными государствами. И мне придётся принять в этом карнавале насилия непосредственное участие, никуда не денусь. Хорошо хоть не в роли обычного пехотинца, которые горят в огне сражений как дрова. Псионик — это элитная боевая единица. Но не стоит забывать, что таким и задачи ставят не из простых.
Хотя обычная пехота в нарождавшемся Союзе Четырёх была очень солидно упакована. Надёжная броня с экзоскелетом и сервоприводами. Мощное личное оружие, рядом с которым охотничья семерка рядом не стояла. Продвинутая электроника. Только был нюанс. Пехотная винтовка Д-25, так же известная как четвертак или дырокол, которая стояла на вооружении Союза и делалась на Вохле-4, давала представление о том, в чью пользу идёт соревнование щита и меча в наше время. Пехотная броня Легионер-12 нормально держала попадание дырокола только нагрудной бронепластиной, наплечниками и шлемом. Игла, которая использовалась в винтовке в качестве снаряда, успешно делала дырки в остальных местах брони. В первых версия она ещё и ломала гордому носителю легио шею, но проблему удалось исправить, соединив шлем с остальной бронёй сервоприводами. Но в тяжёлом сотрясении мозга радости тоже мало.
Данные казусы заставляли думать, что нужно убивать врага до того, как он начнёт стрелять в тебя, что на войне получается прямо скажем не всегда. К тому же у противника, винтовки которого вряд ли будут хуже четвертаков, наверняка найдутся и станкачи, и гранатомёты, и артиллерия, и авиация и бог его знает что ещё. Сомнительно, что легио будет держать удар достаточно надежно от подобного добра. Мне конечно по штатному расписанию был положен Легионер-12МП, то есть модернизированная версия, к тому же специально заточенная под псиоников. Но Фёдоров чётко дал понять, что надёжной защитой от всего её считать не стоит.
Впрочем в любом случае должен признать, что тренироваться в броне и с настоящим оружием мне нравилось. Все мальчишки любят подобные штуки, причём до старости. Натаскивал майор меня правда на индивидуальные действия, ввиду того что у нас как-то не случилось пехотного взвода, с которым и должен работать псионик. Был конечно персонал бункера, который я научился чувствовать своими способностями, но от таких на войне пользы не много. Техники, повар, кастелян… В общем наставник в этом отношении решил ограничится теорией, практические тренировки мне должны будут перепасть уже по месту службы, когда обучение будет закончено.
К этому замечательному моменту кстати всё шло. Мой возраст приближался к восемнадцати годам и скоро мне необходимо было принести присягу и отправится в действующую часть. Была надежда на военное училище, но майор меня обломал. Псионикам после учебы присваивают звания младших лейтенантов просто так. Это меня вновь покоробило. Наверху похоже никому не нужны были типы со сверхспособностями, обученные как настоящие офицеры. Только хорошие индивидуальные бойцы, следующие приказам более знающих товарищей, но не способные сами нормально управлять людьми. С неприятной действительностью нас видимо должен был примирять вкусный офицерский паёк и не маленькая зарплата. Правда не очень понятно на что её тратить тем, кто не интегрирован в общество. На шлюх разве что, ведь успехом мы у противоположного пола не пользуемся из-за отношения общества в целом. В общем блеск.
Рано или поздно всё проходит. Прошли и дни до моего восемнадцатилетия. Развеселой пьянки с друзьями не случилось. Алкоголь псионикам воспрещён, потеря контроля над собой чревата. А друзей у меня нет. Даже наставника я не мог назвать таковым. Фёдоров был продуктом ровно той же системы, которая взрастила меня. То есть неразговорчивым и нелюдимым человеком, которого мало что интересовало, кроме его работы. Хороший и надежный винтик государственного механизма, достойный уважения. Но не друг.
Вместо праздника мне была выдана парадная форма и новый комплект полевой со всякой мелочёвкой, а так же объемный армейский заплечник для всего этого добра. Всё пришлось по размеру. За последние годы я солидно подрос, по утрам из зеркала на меня смотрел накаченный парень с тяжелой нижней челюстью. При росте метр восемьдесят три я разъелся на казённых харчах до восьмидесяти кило. Серые глаза смотрели прямо, волосы имели русый цвет, после подъёма приходилось брить щетину. Наверно меня можно было назвать внешне красивым, но информация из сети ясно указывала, что псионикам за любовь особо не дают. Ну да и черт с ним.
Сегодня утром я переоделся в парадку и пробежал в голове текст присяги, который придётся произнести. После завтрака, мы с майором поднялись на поверхность. Ещё в конце приема пищи, я почувствовал приближение четырёх разумных наверху, осторожно считав их поверхностные мысли и эмоции. Два пилота, которые сажали военнотранспортный шаттл были спокойны и сосредоточены, для них это был просто ещё один рабочий день. Два
