Кирилл Мошков - Победа ускользает
Трехмерное изображение из штаба внезапно пошло прямо на зрительные нервы Кима, заставив его охнуть от неожиданности. Эффект присутствия был поразительный. Ким увидел, как десятки людей нервно курили, пили кофе, слышал возбужденные голоса, шелест принтеров, шаги. Единственное, чего Ким не мог -- повернув голову, изменить угол зрения: камера была неподвижна.
Вдруг все присутствовавшие в штабе, кроме трех-четырех операторов связи за терминалами, поднялись, поворачиваясь в одну и ту же сторону, и мимо Кима -- то есть мимо камеры, двумя выпуклыми стеклянными глазами которой Ким смотрел -- через помещение, улыбаясь, пожимая руки, похлопывая людей по плечам, прошел высокий, широкоплечий, слегка горбящийся седой мужчина. Ким не сразу понял, что это и есть Зайнеман, а когда понял -- подумал, чтоэтотобязательно выиграет референдум и станет первым президентом независимого Телема. Такой уж вид был у этого человека.
В двух шагах от Кима, то есть от камеры, Петер Зайнеман остановился.
- Друзья, не унывать! -- громко воскликнул он. -- Я только что говорил с Маргарет из Избирательной комиссии. Восточное полушарие уже подсчитано, об этом объявят в восемнадцать по абсолютному, то есть в полночь по Лиссу. На Тюрингии -- сорок два процента за независимость, сорок четыре -- против...
- У-у-у! -- гневно и разочарованно загудел весь штаб, но Зайнеман вскинул руку, и все затихли.
- Зато на Сибири -- только семнадцать процентов против, семьдесят два процента -- "за"!
- По полушарию -- пятьдесят семь процентов "за", тридцать с половиной -- "против", -- мгновенно подсчитал какой-то юноша рядом с Зайнеманом.
Штаб зашумел.
- Спокойно, спокойно, ребятки! -- поднял руки Зайнеман. -- Через час Маргарет обещала мне дать первые прикидки по Тоскалузе -- в семь вечера по Лиссу кончает голосовать Восточный берег.
И он, повернувшись, исчез из поля зрения камеры. Все стали шумно рассаживаться. Ким замер: в толпе сотрудников штаба мелькнуло знакомое лицо.
Ему пришлось прождать минут десять, пока девушка, заслонявшая от камеры интересовавшую Кима часть помещения, не отошла в сторонку.
Ким вгляделся.
Да. Кажется, ему повезло.
В глубине помещения, вдоль стены, стоял ряд отдельных столов, за которыми, видимо, находились какие-то важные лица. Несколько столов пустовали, за несколькими сидели, не отрываясь от терминалов, пожилые женщины. А точно посередине за столом, заваленным бумагами, развалился на стуле, с дымящейся чашкой кофе в руке, крупный, с выразительным носатым лицом мужчина лет пятидесяти с седовато-рыжими длинными волосами, забранными в хвост. На нем была черная кожаная куртка и майка с какими-то грозными надписями, и он оживленно, размахивая чашкой, беседовал с какими-то людьми.
Ким смотрел на него стереоглазами камеры и чувствовал, как теплеет в груди. Заодно у Кима рассеялись и кое-какие сомнения по поводу дела независимости Телема -- раз уж этот человек принимал в нем такое деятельное участие.
Это был Роби Кригер, по прозвищу Реостат. Человек, плечом к плечу с которым Ким -- тогда еще Майк Джервис -- сражался против самого Хозяина много лет назад. Значит, после событий сорокового года он вернулся на Телем, на родину. Это замечательно. Ким встретится с ним -- может, раскроется, может -- станет изображать сына или, скажем, младшего брата Майка, и Реостат выведет Кима на Легина Таука.
В этот момент Реостат встал, поставил чашку и пожал руки поднявшимся собеседникам. Сквозь шум Ким расслышал, как Реостат говорит:
- Идем, я вас провожу до метро.
Его собеседники повернулись, и Ким окаменел.
Лицом к камере стояли двое. Один был очень молодой азиат -- лет, наверное, семнадцати -- чью сравнительно недавно выбритую голову покрывала черная щетинка. Он был в белых джинсах и синей джинсовой куртке. А рядом с ним стоял невысокий блондин с худым лицом, слегка обросшим коротенькой светлой бородой. На нем была кожаная шнурованная куртка в свисающих ремнях с металлическими пряжками и кожаные брюки -- одеяние хайкера, любителя планетарного автостопа. Блондин глянул в камеру острыми темными глазами и отвернулся: Киму на мгновение показалось, что блондин почувствовал его взгляд. Впрочем, если все прочитанное об этом человеке -- правда, то в этом не было ничего удивительного.
Блондин повернулся и первым пошел к выходу, вскинув на плечо кожаный рюкзак. Вслед за блондином зашагал азиат, процессию завершал Реостат.
Азиат в джинсовой куртке, безусловно, был монахом Сакамото Ёсио. А блондин в одеянии хайкера -- это капитан первого ранга Легионер Таук.
Задача "найти" была выполнена. Правда, оставались задачи "остановить" и "вернуть", но над их реализацией Ким собирался подумать как-нибудь отдельно.
Ким отключился от видеоканала, снял сенсоры и пошел в рубку.
часть вторая
ПОБЕГ ПОД ПРИКРЫТИЕМ
Путь от Вальхаллы до Телема оказался -- как, впрочем, и ожидалось -- совсем недолог, чуть меньше двух абсолютных суток. Ранним утром двадцать второго Йон после долгих переговоров с телемской диспетчерской посадил корабль в Гринтауне -- далеком пригороде Лисса. Сажать джампер на Лисском космодроме ему не разрешили. Ожидался визит Генерального министра Империи, а возможно -- и самого Пантократора. Свыше семидесяти пяти процентов населения планеты на референдуме высказались за независимость Телема от Империи Галактика.
Сидя в рубке, весь экипаж "Лося" смотрел по местному телевидению выступление лидера сепаратистов Петера Зайнемана. Йон вывел картинку прямо в толщу брони, и они видели Зайнемана -- высокого, сутулого, седого -- стоящим буквально в нескольких шагах от них.
- Друзья телемиты, -- говорил Зайнеман. -- То, что произошло -- конечно, победа. Наша общая победа. Победа всего Телема. Но в этот день я в первую очередь хотел бы обратиться к тем нашим согражданам, кто голосовал за сохранение Телема в составе Империи Галактика. Друзья, мне -- да что там мне, всем нам -- ни в коем случае не хотелось бы, чтобы вы восприняли объявленные сегодня результаты голосования как свое поражение. Нет! Нет и еще раз нет! Те двадцать один процент голосовавших, кто подал свои голоса против выхода из состава Империи, никоим образом не стали чужими тем семидесяти пяти с половиной процентам голосовавших, кто отдал свой голос за независимость, и тем трем с половиной процентам, которые не дали определенного ответа...
Дослушав получасовую речь Зайнемана, Йон повернулся в кресле и обеими руками почесал бритую голову.
- Н-да, ребята, -- весело проговорил он. -- Очередной яркий сюрприз в нашем захватывающем путешествии приготовил нам веселый Телем. Один великий поэт две тысячи лет назад сказал: завидна участь того, кто видел переломные минуты этого мира. Возрадуемся, о братие! Тут теперь такая каша, что разыскивать Легина и Ёсио будет особенно увлекательно. Но я носом чую, -- Йон потеребил свой нос, заставив всех прыснуть, -- что именно в такой каше, в самой ее середке, должен очутиться Легин. А что это значит?
- Это значит, что вашего друга следует искать где-нибудь поблизости от этого вождя, -- хрипло сказала Дойт и прокашлялась: после влажных Тежу и Вальхаллы корабельный воздух казался ей суховатым. Визионное изображение продолжало мелькать в броне, заслоняя вид на летное поле крохотного Гринтаунского космодрома и на бесчисленные многоквартирные дома за деревьями хилого парка, отделявшего космодром от города. После речи Зайнемана шла реклама, и Йон приглушил звук; вдруг Клю вздрогнула и протянула руку:
- Смотрите!
Йон мигом обернулся и прибавил звук. Выпуск новостей продолжался.
- На заседании комитета Движения за независимость, состоявшемся в здании штаба Движения, Петер Зайнеман выступил с предложениями по возможному составу временного правительства переходного периода, которое, согласно статье 194 Конституционного уложения телемской автономии, должно быть сформировано не позже завтрашнего дня, -- говорил ведущий. Но не эти слова привлекли внимание экипажа, а изображение.
- Так я и знал! -- сказал Йон.
- Это Роби Кригер? -- спросила Ирам.
- Ну да, -- кивнул Йон.
Реостат с обычным своим победительно-насмешливым видом восседал через три или четыре места от Зайнемана. Это все-таки был Телем, и хотя сам Зайнеман был в костюме и при галстуке, вокруг наблюдалось немало странно одетого люда; так что рядом, например, с тучным лысым джентльменом в стеганом ватнике, накинутом на плечи поверх атласного халата с отворотами (джентльмена представили как будущего министра естественных ресурсов и продовольствия), Реостат в кожанке, майке с какими-то грозными надписями и с серьгой в ухе производил вполне обыденное впечатление. Реостата представили только по фамилии, сообщив, что он будет министром космического флота.
