Владимир Лавров - Волд Аскер и симфония дальнего космоса
Я хотел постучать по стеклу, но техники дружно замахали руками, умоляя меня этого не делать. Говорили, что для него это страшное оскорбление. Я уже готов был его списать и записать в ошибку косморазведчиков, когда переводчик оживился и выдал фразу: "Всякий день прекрасен утром". После этого существо принялось отвечать на мои вопросы, да так четко и быстро, что я заподозрил розыгрыш. Я попросил его шевельнуть чем-нибудь, и оно шевельнуло какой-то частью снизу. С легким сердцем я распечатал карточку и отпустил курсанта и довольных техников.
Другие существа с малоатмосферных планет оказались более подвижными, но куда менее эстетичными. Необходимость всё свое носить с собой вынуждало их тела быть переполненными запасами. Огромные горбы, жировые мешки, пузыри с кислотой и прочие вместилища топлива и окислителей делали их совершенно уродливыми с точки зрения земной красоты. Оставалось только теряться в догадках, как такие сложные организмы смогли возникнуть в условиях, близких к полному вакууму. Косморазведка, кстати, тоже не знала ответа на этот вопрос.
На третий день на регистрацию должны были поступать различные опасные существа. К опасным существам причислили всех, кто жил в ядовитых атмосферах, в атмосферах с большими давлениями или температурами, а также биологически опасные существа. Они прибывали на регистрацию в стальных аквариумах с маленькими иллюминаторами. У некоторых стекла были настолько толстыми, что содержимое аквариума было тяжело разглядеть. На всех аквариумах рычали мощные агрегаты жизнеобеспечения, отчего те мелко дрожали. Следом за некоторыми везли стальные баллоны с разными газами. Большинству этих курсантов придется сидеть в своих боксах и следить за обучением через телекамеры.
Мне было очень интересно посмотреть на существ, которые считались "биологически опасными". Одно из них оказалось очень милым дикобразом с шестью конечностями, третья пара конечностей у него выполняла функции и рук, и ног. Вот только иглы у него оказались пушками, через которые организм автоматически выстреливал семена — зародыши в сторону любого живого существа. Этот процесс у него разумом не контролировался. Дальше этот зародыш внедрялся в тело носителя и паразитировал на нем. В его мире носителями были, как правило, деревья. При этом дикобразы ухитрялись быть разумными существами.
Интересно, как они своих детей в школу собирают?
Опасности в двух других существах я вообще не усмотрел, но честно выписал им соответствующие регистрационные карточки. Одно из них не могло не любить и не заниматься сексом со всем, что движется, а другое было слишком агрессивно. Пока я выписывал пропуск тому, что отличалось любвеобильностью, оно вовсю восхищалось всеми моими частями тела, и, надо признаться, вогнало меня в краску.
Зря их в аквариумы посадили. Как по мне, так у меня таких знакомых было полно и среди людей. Зачем сажать в клетку? Набить пару раз морду, и всё решение проблемы. Ну, да косморазведке виднее.
На торжественном собрании в конце третьего дня командующий базой объявил, что тем видам, которые не смогут по разным причинам обучаться в открытой атмосфере, земное правительство предоставляет радиоуправляемых роботов. Эти роботы будут имитировать внешний вид и передавать все ощущения от происходящего пилоту. Это позволит остальным курсантам привыкать к внешнему виду "затворников", а последним даст некоторую свободу действий. Так они смогут даже проходить обучение наравне со всеми.
Пару минут я пообсасывал идею о том, как бы заделаться под опасный вид. Гонять робота из бокса гораздо приятнее, чем бегать марш — броски в неподатливом, как камера автомобиля, скафандре, причём с хорошими шансами порвать оный скафандр, со всеми вытекающими "прелестями" взрывной декомпрессии. Может, сказать, что я тоже не могу не заниматься любовью со всем, что движется? Так ведь расстреляют, как маньяка.
Четвертый день был зарезервирован для опоздавших и для "прочих видов". Начинался он спокойно. Никого не было, и я скучал за монитором, глядя в окно, когда мое внимание привлекли солнечные зайчики, бегающие по поверхности странной каменной скульптуры, что стояла здесь с первого дня. Пару секунд я любовался их игрой, пока подсознание не дало пинок сознанию и не включило тревогу. Какие солнечные зайчики? Тут не может быть солнечных зайчиков! Проклятие! Неужели я игнорировал инопланетника три дня подряд? Вроде бы в описании не было такого вида.
Я торопливо навел на "скульптуру" камеры коммуникатора и принялся штудировать альбом в поисках этого вида. Коммуникатор начал перемигиваться с инопланетником. Позавчера у нас был один курсант, у которого общение шло через едва светящиеся на груди и спине иероглифы. Похоже, что здесь тот же способ общения.
Пролистав весь "альбом — определитель иноземных видов", я понял, что не ошибся. В альбоме его не было. Компьютер в это время закончил перемигиваться с курсантом и вывесил сообщение "Перевод невозможен. Запустить программу установки символов? Да / Нет?" Я нажал на "Да" и принялся ещё раз просматривать все файлы про известные инопланетные виды. У коммуникатора засветился монитор, второй из обращённых к посетителям, и на нем стали появляться различные картинки и мультики.
Просмотрев за пять минут первые несколько сотен записей, я понял, что весь миллион мне придется смотреть очень долго, и кинулся к соседям. Из офицеров косморазведки оставался только один человек. Он был занят беседой с какой-то медузой в аквариуме. Дело у них шло туго, и он был мне совсем не рад.
— Нет в каталоге? — хмыкнул он, на секунду отрываясь от своей медузы, — так там и половины разумных видов нет. Мы тащили сюда только тех, кто сразу на контакт пошел. Тех, с кем были проблемы, и в каталог не всегда вносили, других хватало. Небось кто-то из энтузиастов недавно нашел с ними общий язык и привез сюда их делегацию. Иди к курсанту, небось коммуникатор его уже опознал. И подключи базы данных с сервера базы, там они поновее.
И правда, коммуникатор уже вывесил транспарант "Определение завершено. Брурский знакоспин", а ниже змеились строчки перевода. Странно. Я помнил знакоспина. Это был именно тот вид с иероглифами, который был у нас позавчера.
"Прошу прощения за вторжение. Я использую этот необычный для меня способ общения, так как он удобнее тебе. Я буду говорить человеческими словами, но изображать их на себе, как тот, который был тут два вчера. Я приветствую носителей знаний и прошу принять меня в храм знаний", — прочитал я на мониторе. Я не сразу даже сообразил, что символы он изображает на хорошем всеобщем. Где он успел выучить земной всеобщий язык? Кто-то из коморазведки хорошо поработал.
— Приношу извинения за то, что мы не опознали вас в первый день, — отбил я на клавиатуре, — пожалуйста, сообщите вашу планету.
— Земля, — сообщил он. Да, с таким оригинальным названием найти его планету будет не очень просто.
— Земля номер какой?
— Просто Земля.
— Как ты здесь очутился?
— С неба спустились похожие на тебя и привезли меня сюда.
— Номер корабля и имя капитана помнишь?
— Нет, — он изобразил картинку на поверхности одного из камней, на которой можно было смутно разглядеть контур корабля косморазведки. Номер разглядеть было невозможно.
— Куда тебя поместили после прилета на базу?
— Сначала мне дали подержать одну штуку, там, где садились летающие корабли, но там было неинтересно. Я перешел туда, где открывали летающие корабли, а затем сюда. Тут больше интересного. Ты не мог меня понять первые три дня, я молчал. Тут так много новой информации и новых существ.
— Где твоя планета?
— Там, — он неопределенно повернул правую связку камней в сторону пустыни за окном.
Я начал тихо закипать. Это же надо! Привезти живое существо с другой планеты, бросить его свободно разгуливать по базе и даже не сообщить номера его планеты! Тяжело выяснить координаты звездной системы у существа, которое даже не знает, что такое звёзды. И почему его бросили без скафандра? Он что, стерильный? Я решил, что ситуация вышла за рамки моей ответственности, и послал запрос руководству базы. Пусть сами разбираются с косморазведкой.
— Чем дышишь?
— Ничем. Я кремнийорганический.
Я чуть не упал со стула. Такое почти невозможно!
— Камень?
— Сам ты каменюка бездушная, — обиделся он, — я живой, но кремнийорганический.
— Что ешь?
— Всё.
— Название вида?
— Люди.
— А как тогда зовут таких, как я?
— Тоже люди.
Отчаявшись найти его в каталоге, я принялся заводить новую запись в базу данных разумных существ.
— Будешь говорить, что относишься к виду "Стоунсенс", — сообщил я ему, заполняя базу, — договорились? Как тебя зовут?
Он изобразил на себе соцветие огоньков, в ответ на которое коммуникатор живо откликнулся надписью "перевод невозможен".
