Майя Малиновская - Вердана
Глава 3. Память
Корабль с тремя молодыми пассажирами стоял в порту, когда капитан Торн настроил созданное и переданное Геликсом изображение. Капитан хотел увидеть, как трое новичков пройдут через незнакомую им космобазу к месту встречи. Пара молодых людей еще не имела опыта длительных контактов с другими видами разума. Они знали иные формы жизни по атласам и коротким справкам, могли повести неординарно и своеобразно. Другое дело Эл, она вообще исключение, хотя не знает об этом. Торну важно было увидеть, как они будут реагировать. Капитан Торн хотел предварительно составить мнение о них.
Он был лично знаком с одной лишь Эл, имел некоторое представление о том человеке, которого они называли Димоном или Димкой, как выяснилось в последствии, его настоящее имя было Дмитрий Королев. Третий из этой компании, Алик Славин, вызывал у капитана сомнения. О нем было известно, только то, что Эл считает его близким человеком.
Эл — капитан и имела право создать свой экипаж, на это она и рассчитывает. Команда из пяти молодых землян отлично подходила для ее экипажа. Четверо кандидатов у Эл уже есть. Торну предстояло объяснить девушке, что ее земное звание тут не имеет силы. Она будет разочарована, потому что, капитанствовать ей не придется.
Он наблюдал, как они уверенно шагают через перекидной мост, отделяющий пирс с их кораблем от улиц полиса. Еще немного, и они вольются в общий поток жителей и гостей.
Геликс потрудился над костюмами. Они смотрелись солидно, но невозможно понять, кто из них кто, мешали шлемы и защита. Они вели себя естественно, не махали руками, сдержано реагировали, когда мимо проплывало, проходило, двигалось то, что им незнакомо. Они шли пешком, не сели в катер на пирсе. Расстояние было приличное, и они явно не торопились. Торн слышал их беседу. Они увлеченно спорили о перемещении Геликса в пространстве, о телепортации, о скачках во времени, о временных петлях, о встрече на Земле с друзьями. Никаких разговоров о будущем. Они словно не видели необычную архитектуру и местных обитателей.
Только Торн успел так подумать, Эл остановилась.
— Смотрите, какая красота, — сказала она, — город в космосе.
— Необычно, — подтвердил Алик. У него был певучий голос и говорил он мягко. — Словно сон. Если что-то прекрасно, то прекрасно при любом зрении. Интересно, эти купола на самом деле купола или мы их такими видим?
— Вот познакомимся с местным населением и узнаем, — среагировал Димон. — У меня из головы ольгин вопрос не выходит. Запал, крутится, крутится. На долго ли мы тут?
— Знаете, о чем я однажды подумала еще там, в двадцатом? Что, по сути, меняется в нашем отношении к жизни оттого, что мы куда-то перемещаемся? — спросила Эл.
— Ну не скажи, — возразил Алик. — Разница большая. Возможности другие. Мы видим больше, знаем больше, учимся быстрее. Наше сознание становиться шире. Мы видим то, что не видят другие. А почему ты спросила?
— Просто так, — ответила Эл.
— Я еще не задумывался над этим. Только сейчас стал понимать, где мы, — заговорил Димка. — Это не сон. А ты верно спросила. Я понял. Зачем все это? Верно? Извечное — почему так, а не иначе?
— Верно, — согласилась Эл.
— Так голову сломать недолго, — сказал Алик. — Если я думал бы все время: почему и как? — без головы бы остался или я сам, или один из вас. Тут либо размышлять, либо действовать. А потом видно будет. Я делаю то, что решил, а время потом покажет, кому больше вреда или пользы от этого.
Они, наконец, миновали мост.
— Я не согласен, — возразил Димон. — Надо думать, что делаешь, а то можно такого наворотить. Помните, как в Индии мне подарили перстень, я его на пальце стал носить, а назначения не знал. Только от этого никакой уже конспирации не было. Идешь, а на тебя все пальцем показывают. Выходило, что я — духовное лицо.
— То, как тебя называли, переводилось как «хранитель», — пояснила Эл, а пальцем на тебя показывали, когда ты один ходил, без нас.
— Ну и пример ты придумал, — засмеялся Алик. — Я о другом говорил.
— Я тоже об этом, только с другой стороны. Важно знать, где ты находишься и куда дальше идти, — стал возражать Димка.
— Так не бывает, чтобы было точно известно, — спорил Алик. — Мы сейчас куда идем? Что из этого выйдет? Никто не знает.
— Мы не знаем, но те, кто позвали нас, знают. Перестаньте. Не надо спорить. Я говорила о другом. В чем здесь смысл? — вмешалась Эл.
— Тогда почему ты согласилась вернуться? Здесь в чем смысл? — спросил у Эл Алик.
— Я хочу разобраться в себе, — сказала Эл.
— Извечное «познай себя», — заключил Димка. — А знаете, почему я пошел? Не только из-за тебя Эл. Меня сюда тянуло, словно я здесь не сделал важное дело.
— Я тоже, — кивнул Алик. — Мы еще дома решили этот вопрос, пока ты была в Крыму. Мы тебе не стали говорить, думали — обидишься. Мы хотели вернуться сюда не потому, что ты уходишь. Дело и в нас самих. Наше место — здесь.
— Я больше скажу: вы сюда хотели больше, чем я, только вежливо молчали. Я думала, что и года не пройдет, как вы попроситесь обратно. Начинается очень важное время, ребята. Поздравляю нас — мы выросли. Считайте, что это наше первое нормальное назначение.
— А Уэст? — спросил Алик.
— Уэст? — переспросила она. — А кто из нас понимал, что там происходило на самом деле? Мы пытались выжить.
— Про тебя я бы так не сказал, — вставил заключение Димка. Он увидел, как Эл насторожилась. — Ладно, забудь.
— На Уэст я впервые поняла, что я не человек, — вдруг сказала Эл.
— Опять ты за свое, — сказал Алик. — Подумаешь. Ну, происходит с тобой что-то непонятное. Может быть, все люди так могут, но только не попадали в такие истории, как ты. А Лондер? Я же знаю, у него тоже были аномалии.
Алик едва себя не привел в пример, вовремя опомнился. Эл не заметила заминки, стала говорить:
— У него были мутации, которые, кстати сказать, описаны земной медициной, имеют научное обоснование, а у меня что-то другое.
— Напоминаю: ты можешь выяснить все это здесь, — сказал Димка. — Для того и явилась. Только не увлекайся очень, ты сюда, кажется, работать прилетела. Алик прав, не поднимай панику.
— Когда это я паниковала? — спросила Эл. — Ну-ка, напомни.
Тут Эл остановилась и встала напротив молодых людей. Так Торн ее узнал.
— Иногда бывает, — сказал Димка.
— Например? — резко спросила Эл.
— Да только что. Что будет? Что будет? Кто я? — подначивал Димка.
— Да так и есть, капитан, — поддержал его Алик.
Они кажется ссорились. Эл не должна была вообще заводить этот разговор. Торн рассудил, что она не осторожна. Что это? Попытка найти у них защиту? Не вышло.
— Вы что, поросята, сговорились? — спросила она. — Я паникую?!
Она вдруг взяла и стукнула их шлемы друг об друга.
— Вот вам за это! — заявила она.
— Ну, Эл, я тебе это припомню, — сказал Алик. — Мы в гостях, а то бы я задал тебе трепку.
— Ха! — воскликнула Эл.
— Двоих ты не одолеешь. Спорим?! — вмешался Димка.
Торн рассмеялся. Давно он не наблюдал и не слышал ничего подобного. Они вели себя как дети: спорили, шутили, цепляли друг друга. Он стал забывать, что среди людей такая форма общения считается нормой, он мыслил как капитан и ждал от Эл поступков капитана. Для нее молодые люди — прежде всего, друзья, а подчиненные в последнюю очередь. Авторитет Эл в этой тройке не был обеспечен ее званием. Они называли ее капитаном вместо прозвища, из уважения. Они ведут себя вольно, словно были здесь вчера. Интересно, чем они занимались в своем времени? Что помогло им сохранить спокойствие среди произошедших перемен? Как ему, будущему капитану и наставнику Эл, вести себя?
Торн почувствовал, что ему нужен совет. Он оставил наблюдение за молодыми людьми, препоручил их помощнику.
Капитан отправился на борт своего крейсера, где среди его экипажа был тот, чьими советами он не пренебрегал. Это был Зента. Он носил имя своей планеты, его цивилизация исчезла более ста двадцати земных лет назад. После переселения с Земли в колонию и бегства из нее в Галактис, Торн занял место рядового спасателя и прошел путь до капитана. Зента достался ему от прежнего капитана в качестве вечного пассажира. Как позже понял Торн, Зенте не нравилось, что его спасли. Его нашли умирающего, почти единственного среди населения планеты и, конечно, не смогли узнать лично — хочет он жить или нет. Торн всегда признавал это ошибкой, а Зента в свою очередь ненавидел тех, кто его спас. К счастью Торн был не из их числа. Зента категорически отказался поселиться, где бы то ни было, и заявил, что он умрет на этом корабле. Не умер, а поселился навечно. Он обладал могучей силой, страшной для восприятия землянина внешностью и скверным нравом. Он был жесток с теми, кто не нравился ему.
Когда восемнадцать лет назад Торн стал капитаном судна, ему потребовалось несколько лет, чтобы привыкнуть к нраву вечного пассажира. По долгу службы он должен был общаться с Зентой время от времени. На борту все были заняты делом, о Зенте просто забыли со временем. Торн вынужден был общаться с ним. Спасателем Зента быть не собирался. Торн позволил себе вольность и поторговался с ним на счет работы или помощи экипажу, за что получил серьезный ожог. Угроза того, что Зенту выкинут за борт, не произвела на него никакого впечатления, он заявил, что раз его уже спасли, то и убить не посмеют. Все сказанное он сопроводил едкими выражениями. Однако, скандал возымел действие на пассажира, и Зента однажды предупредил Торна об опасности. С годами Торн сделал невозможное — Зента из пассажира стал чем-то вроде советника на борту, а Торн понял, что перед ним не агрессивный монстр, а мудрое, великое существо, последний с планеты Зента — одинокий и несчастный.
