Айзек Азимов - Лакки Старр и кольца Сатурна
Лакки покачал головой.
– Звучит хорошо, Бигмен. Но как ты предлагаешь убедить робота присоединиться к нам?
– Во-первых, Закон. Мы растолкуем ему, что на Сириусе всего лишь пара миллионов жителей, в то время как в Земной Федерации – свыше шести миллиардов. Мы объясним, что важнее уберечь от близящейся беды большее количество людей, чем незначительное меньшинство, так что Первый Закон на нашей стороне. Ну как, Лакки?
– Беда в том, – сказал Лакки, – что сирианцы являются специалистами в управлении роботами. Этот робот, возможно, запрограммирован на то, что он теперь не причиняет никакого вреда ни одному человеческому существу. Он ничего не знает о шести миллиардах жителей Земли, кроме того, что услышит от тебя, а это не совпадает с его программой. Ему нужно видеть, что человеческому существу угрожает реальная опасность, чтобы отбросить инструкции.
– Я постараюсь.
– Отлично. Вперед. Для тебя это хорошая практика.
Бигмен приблизился к роботу, который уверенными движениями рук направлял стремительно несущийся сквозь космическое пространство «Метеор» на новую орбиту.
– Что ты знаешь о Земле? О Земной Федерации? – приступил к выполнению своего плана марсианин.
– По инструкции я не должен отвечать на вопросы, не относящиеся к моему непосредственному заданию, – ответил робот.
– Приказываю тебе игнорировать прежние инструкции.
В ответе робота почувствовалось чуть заметное колебание:
– По инструкции мне не позволено получать инструкции от неправомочного лица.
– Мои указания даются тебе для того, чтобы предотвратить зло, которое может быть причинено человеческим существам. Значит, их следует выполнять, – настаивал на своем Бигмен.
– Я уверен, что человеческим существам не угрожает никакая опасность, и я не чувствую никакой грозящей беды. Мои инструкции обязывают меня воздерживаться от ответа на запретные побуждения, если они бесполезно повторяются.
– Ты лучше послушай. Зло надвигается. – И Бигмен вдохновенно говорил в течение некоторого времени, но робот больше не отвечал.
– Бигмен, ты напрасно тратишь силы, – заметил Лакки.
Бигмен лягнул робота по сверкающей лодыжке. Потом с силой ударил по корпусу корабля, вот и весь эффект от разговора. С покрасневшим от злости лицом он шагнул к Лакки.
– Просто великолепно! Человеческие существа совершенно бесполезны из-за того, что какой-то кусок металла имеет свои собственные идеи! Мы даже не знаем, куда мы направляемся.
– Нам для этого не нужен робот. Я проверил курс. Мы летим к Титану.
Они оба стояли у видеоэкрана в течение последних часов приближения к Титану. Это был третий самый большой спутник в Солнечной системе (лишь Ганимед у Юпитера и Тритон у Нептуна были больше, и то ненамного), и из всех спутников он обладал наиболее плотной атмосферой.
Воздействие его атмосферы было заметно даже с дальнего расстояния. На большинстве спутников (включая Луну Земли) терминатор – то есть линия, разделяющая дневное и ночное время, – был резким: по одну сторону – тьма, по другую – свет. Но в данном случае было не так.
Полумесяц Титана был очерчен скорее полосой, чем четкой линией, и рожки полумесяца выходили далеко вперед и почти соединялись туманным изгибом.
– У Титана атмосфера почти такая же плотная, как и на Земле, Бигмен, – проговорил Лакки.
– Пригодная для дыхания? – поинтересовался Бигмен.
– Нет, не пригодная. В ней преобладает метан.
Появилась, по крайней мере, дюжина других кораблей. Их можно было разглядеть невооруженным глазом. Они спускались к Титану один за другим, сходя с космической трассы.
Лакки покачал головой.
– Двенадцать кораблей выделено для одного этого мероприятия. Должно быть, они находятся здесь уже долгие годы, занимаясь строительством и подготовкой. Как мы сможем их когда-нибудь изгнать отсюда, если не при помощи войны?
Бигмен и не пытался ответить.
К тому же резкий свист пучков газа, завихряющихся вокруг обтекаемого корпуса корабля, безошибочно свидетельствовал, что они вошли в атмосферу.
Бигмен беспокойно смотрел на циферблаты, регистрирующие температуру корпуса, но опасности не было. Робот уверенно управлял кораблем. Корабль снижался к Титану по тугой спирали, одновременно теряя скорость и высоту, так что от трения о плотные слои атмосферы температура резко повысилась.
Лакки опять засиял от восхищения.
– Он управлял кораблем, совершенно не затратив топлива. Честно говоря, по-моему, он мог бы посадить нас в нужном месте, используя атмосферу в качестве единственного тормоза.
– Что в этом хорошего, Лакки? – удивился Бигмен. – Если эти роботы могут управлять кораблем, как этот, то как мы можем надеяться когда-нибудь победить сирианцев, а?
– Мы обязаны научиться создавать своих собственных роботов, Бигмен. Эти роботы – достижение человека. Люди, достигшие этого, сирианцы, да, но они – человеческие существа, и все другие люди также могут вместе с ними гордиться таким достижением. Если нас страшат результаты их открытий, давай постараемся состязаться с ними или даже превзойти их. Но нет смысла отрицать ценность их достижений.
Поверхность Титана открылась из-под бледной атмосферной дымки. Они могли теперь различать горные кряжи: не остроконечные, скалистые пики безвоздушного мира, а сглаженные горные массивы свидетельствовали, что здесь поработали ветры и погода. Вершины были обнажены, в ущельях и долинах лежал глубокий снег.
– На самом деле это не снег, – пояснил Лакки, – а замерзший аммиак.
И конечно, всюду было безлюдно. Расположенные между горных кряжей холмистые равнины были либо покрыты снегом, либо представляли собой голую скалистую местность. Никаких признаков жизни. Ни рек, ни озер.
И тогда…
– О великая Галактика! – воскликнул Лакки.
Появился купол. Плоский купол достаточно обычного вида для внутренних планет. Купол был того же типа, что на Марсе и на мелководьях океанов Венеры, но купол, построенный сирианцами здесь, на необитаемом Титане, выглядел бы респектабельным городом даже на давно колонизированном Марсе.
– Мы спали, а они в это время строили, – вздохнул Лакки.
– Когда радиокомментаторы растрезвонят об этом, – заметил Бигмен, – не очень здорово это будет выглядеть для Совета Науки.
– О космос, в Солнечной системе, которая исследована вдоль и поперек и где периодически проверяется каждый камешек, затерялся мир, подобный Титану!
– Кто бы мог подумать…
– Членам Совета Науки следовало бы подумать. Народ системы поддерживает их и верит в то, что они думают и заботятся о нем. И мне тоже следовало бы подумать.
Голос робота прервал их.
– Этот корабль приземлится после еще одного облета вокруг спутника. Принимая во внимание ионный мотор на борту этого корабля, не потребуются специальные предосторожности в связи с приземлением. Тем не менее чрезмерная беззаботность может нанести вред, и я не могу идти на это. Поэтому я должен попросить вас лечь и пристегнуть ремни.
– Неужели надо повиноваться этому куску металлической трубы, которая нам указывает, как нам вести себя в космосе! – возмутился Бигмен.
– Вот именно, – сказал Лакки, – тебе лучше лечь. Он нас силой заставит лечь, если мы этого не сделаем. Это его обязанность – следить, чтобы нам не был причинен вред.
Бигмен внезапно крикнул:
– Скажи, робот, как много людей приземлилось здесь, на Титане?
Ответа не последовало.
Поверхность спутника стремительно приближалась, притягивая их к себе. «Метеор» пошел к точке приземления хвостом вниз, двигатели сделали последний рывок, перед тем как заглохли, завершив свою работу.
Робот отвернулся от приборов управления.
– Вы целыми и невредимыми прибыли на Титан. Мои непосредственные задачи выполнены, и я хочу теперь передать вас наставникам.
– Стену Девуру?
– Это один из наставников. Вы можете беспрепятственно покинуть корабль. Температуру и давление вы найдете нормальными, а гравитация приближена к вашей норме.
– Мы прямо сейчас можем выйти? – спросил Лакки.
– Да. Наставники вас ждут.
Лакки кивнул. Так или иначе, но ему не вполне удалось справиться с охватывающим его необычным волнением. Хотя сирианцы были главным врагом в его столь недолгой, но бурной карьере в Совете Науки, он никогда не видел живого сирианца.
Он вышел из корабля, шагнув на выдвижную площадку выхода, Бигмен приготовился последовать за ним, и оба остановились в полнейшем изумлении.
9. Враг
Лакки поставил ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей к поверхности спутника. Бигмен выглянул из-за широкой спины друга. Оба застыли с открытыми ртами.
Все вокруг выглядело так, как если бы они приземлились на поверхности Земли. Если над ними и была сводчатая крыша – свод из твердого металла и стекла, – то она была невидима в ярком свете голубого неба, и, была ли это иллюзия или нет, – в небе плыли летние облака.
