Гарри Гаррисон - Мир на колесах (пер. О.Колесников)
– Ради удачи похода, – так же серьезно сказал он. – Я рад, что этот план выполним. Не так ли, тетушка?
Дочь Хрэдил вернула ему откровенно злобный взгляд, после чего вновь взялась за вязание. Мамаша ее основательно натаскала. Но с ее присутствием нужно было смириться. Все-таки это была небольшая плата за то, что Элзбета находилась рядом. На этот раз, заговорив, он обращался к Отанару, но смотрел на девушку.
– Как, по-твоему, через какой срок она сможет заменить тебя в кресле штурмана?
– Если сравнить ее с некоторыми тупицами, которые есть на этих поездах, можно сказать, что она готова уже сейчас. Но дай ей еще хотя бы день, и завтра она уже сможет сидеть в моем кресле. Я, разумеется, поначалу буду рядом.
– Мне это по душе. А что ты думаешь, Элзбета?
– Я… не уверена. Ответственность…
– Ответственность не на тебе, а на водителе. В этом кресле буду я или Отанар. Мы будем принимать решения и вести поезд. Ты будешь помогать следить за происходящим, приглядывать за приборами, выполнять приказы. Пока будешь держаться спокойно, тебе это будет под силу. Справишься?
Челюсти ее были плотно сжаты, и когда они заговорила, как бы она не была прелестна, в ней промелькнуло что-то от Хрэдил.
– Да. Я справлюсь. Я знаю, что справлюсь.
– Очень хорошо. Тогда с этим улажено.
Когда плавильные пушки закончили работу над Новой Дорогой, Ян лично проверил каждый ее фут, и рядом с ним тащился измученный оператор с танка. Они прошли вдоль края, всего в метре от крутой стены, уходящей глубоко вниз, в джунгли. Несмотря на бриз, срез был теплый, как свежеиспеченный хлеб, и скала под ногами хранила тепло. Ян опустился на колени и постучал по камню тяжелой шаровидной кувалдой, которую прихватил с собой. Кусок породы откололся, покатился по склону вниз и исчез за кромкой.
– Не нравится мне эта порода, – сказал он, – и вообще, все это мне не нравится.
Оператор кивнул.
– Самому не нравится. Будь у нас побольше времени, я бы расширил щель. Что я могу сделать с помощью плавки, я сделаю. Надеюсь, лава натечет в трещины и скрепит породу.
– Не ты один на это надеешься. Ладно, делай, что можешь. Проведи танки, а я поведу первый поезд, – он пошел назад, но обернулся. – Ты зарыл ведущий провод, как мы задумали?
– Да, и с абсолютной точностью. Если бы он хоть на сантиметр оказался правее, ты бы снес всю верхушку движителя.
– Хорошо. – Ян подумал об этом и понял, что нужно сделать. Они могут протестовать, но обязаны будут выполнить его приказы. Его экипаж, предположительно, будет первым.
– Тебе для этого дела понадобится инженер, – сказал Эйно. – Обещаю не спать.
– Не понадобится. Движители пойдет очень медленно, так что обойдется без твоей опеки несколько минут. Не нужны мне ни штурман, ни офицер связи на такое короткое время. Освободите водительский отсек. Полагаю, когда мы проедем, вы вновь приступите к учебе. Элзбета, – он взял ее под руку и проводил к люку, не обращая внимания на хрипы и поднятые вязальные спицы ее дуэньи. – Не беспокойтесь.
Пассажиры запротестовали, когда их стали высаживать, но все же вскоре Ян остался в поезде один. Если что-нибудь случится, никто, кроме него, не пострадает. Нельзя больше терять времени, надо продолжать путь.
– Все вышли, – сказал Отанар через люк. – Я мог бы остаться с тобой.
– Увидимся на той стороне. Покинь поезд, я стартую.
Он легко коснулся акселератора, и на абсолютно минимальной скорости движитель пополз вперед. Как только он тронулся, Ян включил автопилот и убрал руки с баранки. Так было менее рискованно. Движитель сам по себе гораздо лучше управляем, чем если бы руль был у Яна. Он пошел к открытому люку и взглянул на край Дороги. Если что произойдет, то только там.
Сантиметр за сантиметром они ползли по только что выжженному участку Дороги, все ближе и ближе подъезжая к дальнему концу.
Возник скрежет, треск, хорошо слышимый сквозь вой двигателя, а заодно и шум в твердой поверхности камня. Ян кинулся к приборам, но понял, что ничего тут не поделаешь. Он стоял, вцепившись пальцами в комингс люка, а большой участок Дороги рухнул на дно Долины. На поверхности, словно смертоносные пальцы, потянулись трещины, добрались до поезда.
И остановились.
Теперь там была огромная выемка, и твердая дорожная порода превратилась в щебень. Но движитель уже перебрался через смертоносный участок, и Ян порывисто уселся за управление, бешено включая камеру за камерой, чтобы увидеть идущую следом машину. Движитель был уже в безопасности, он миновал выемку.
Однако машины, которые он тянул, были почти в три раза шире.
Нога его находилась в доле сантиметра от тормозной педали, пальцы лежали на автопилоте, а глаза зафиксированы на экране.
Колеса первой машины подбирались к выемке, сдвоенные колеса направлялись прямо к ней. Объехать ее нельзя. Он уже готов был нажать на тормоз, когда пригляделся повнимательнее. Это едва возможно. Колесо подкатилось к выемке и проскочило к краю.
Покрышка внешнего колеса медленно повернулась в воздухе, на нем играло солнце. Весь вес погруженной машины лег на внутренне колесо.
Когда колесо оказалось на самом краю обрыва, оно сжалось под тяжестью, превратилось почти в овал. Затем вторая покрышка коснулась края выемки, и машина оказалась в безопасности на другой стороне. В ухе Яна загудело радио, и он включил его.
– Ты видел? – очень слабым голосом спросил Отанар.
– Да. Держись поближе и докладывай с поврежденного участка. Я собираюсь провести оставшуюся часть поезда. Если все так и будет – прекрасно. Но если что-нибудь еще отвалится – немедленно сообщи мне.
– Я это сделаю, будь уверен.
Машины последовали на минимальной скорости одна за другой, пока все машины благополучно не миновали выемку. Как только последняя машина прошла, Ян заглушил двигатель, закрепил тормоза и глубоко вздохнул. Он чувствовал себя так, будто над каждым мускулом его тела поработали с тяжелым молотком. Чтобы уменьшить напряжение, он побрел на новый участок дороги, к Отанару.
– Больше никаких обвалов, – сообщил штурман.
– Тогда, пожалуй, нам удастся перевести остальные поезда.
Пассажиры уже перебирались пешком, стараясь как можно ближе держаться к внутренней стене и глядя испуганными глазами на край утеса и зияющую выщерблину.
Садись на первый движитель и поезжай. Пока не переедут все поезда, скорость половинная. Сейчас все пойдет хорошо. Я потом догоню на мотоцикле. Вопросы есть?
– У меня нет никаких слов. Это твое шоу, Ян. Удачи тебе.
Прошли часы, прежде чем последний поезд оказался на той стороне, но все обошлось благополучно. Больше не было камнепадов. Когда Ян мчался вдоль медленно движущихся поездов, он гадал, каким будет следующее происшествие.
К счастью, времени к этому моменту прошло много. Дорога пересекала прибрежные гряды и прорезала аллювиальную прибрежную равнину, окаймлявшую континент. Тут было совершенно плоское и лишенное характерных черт болото на месте прибрежных отмелей – невысокая вода, поднятая инженерами. Дорога по большей части проходила по насыпи, словно вычерченная по линейке, прорезала тростниковую и древесную растительность. Все, что оставалось делать ремонтно-строительным танкам – это выжигать пробивающуюся растительную жизнь и заделывать случайные трещины, вызванные проседанием почвы. Они двигались быстрее тяжело нагруженных поездов и уходили все дальше и дальше вперед, компенсируя вновь потерянный было двухдневный промежуток. Ночи уже становились короче, пока, наконец, светило вообще не перестало заходить. Он упал на западный горизонт, этот опаляющий синий шар огня, затем вновь вскоре двинулся по небу. После этого он навсегда остался над головами, его жар усиливался по мере их продвижения к югу. Наружная температура устойчиво поднималась и уже достигла 150 градусов. Но все же, во время ночи на стоянках, многие выбирались из тесных томительных жилищ пройтись по Дороге, несмотря на жару, перехватывающую дыхание. Теперь, когда ночи кончились, это стало невозможно, и дисциплина сдерживалась на пределе. И еще оставалось 28000 километров.
Они уже продвигались по 29 часов в сутки, и новые штурманы оправдывали возложенные на них надежды. Поначалу среди мужчин слышалось ворчание по поводу того, что их женщины оказались не на своем назначенном месте, но это прекратилось, когда выросла усталость. Некоторые женщины не смогли обучиться делу, или не имели достаточной выносливости, но новых добровольцев на их места было более чем достаточно.
Ян был счастливее, чем за все годы, какие он мог припомнить. Толстая дуэнья жаловалась, что приходится подниматься в водительский отсек, и когда жара усилилась, он счел невозможным найти подходящий для нее костюм с охлаждением. На один день роль сторожевого пса взяла на себя кузина Элзбеты, но затем сказала, что устала, и у нее есть свои дети, о которых ей нужно позаботиться. На следующий день она отказалась придти. О ее отсутствии даже не сообщили Хрэдил, и к тому времени, когда она узнала, ущерб или его видимость уже были причинены. Элзбета целый день провела с тремя мужчинами, и ничего хуже этого быть не могло. Но по негласному соглашению роль дуэньи была снята.
