Николай Раков - Тайна империи
— Хотите, запишем всю игру, — предложил солнечник.
— Хорошее предложение, — согласился соперник.
Кнопка записи вновь была приведена в движение.
— Разыграем первую сдачу, — произнес имперец и, перетасовав колоду, протянул ее Каянову.
Полковник снял пальцем несколько карт сверху. Его соперник сбросил их на стол, а оставшиеся развернул веером.
— У меня Тук, — показывая карту, сообщил Каянов.
Сан-Ком протянул ему остаток колоды. Манипуляция повторилась.
— Раш, — бросая тонкий лист пластика на стол, объявил соперник.
Игра началась. Каждый сброс громко объявлялся. Передача колоды из рук в руки фиксировалась голосом. Количество набранных очков подтверждалось противником. Похоже, на период игры оба забыли, где находятся. В каюте не звучало даже комментариев по поводу удачного или неудачного сброса, обычных при любой игре. Пять часов схватки пролетели как одно мгновение.
— Вы выиграли, — бросая перед собой последнюю карту, проговорил пленник. — То, что это произойдет, я понял, когда мы начали розыгрыш четвертого Шира. В таком стиле, как вы, играют только профессиональные соломы. Самостоятельно этому вы научиться не могли. Признайтесь, полковник.
— Признаю. У меня был хороший учитель.
— Но такой игре нельзя научиться за год или два. Нужно играть постоянно изо дня в день.
— Что я и делал на протяжении почти семи лет.
— Почему в вашем голосе звучит сожаление?
— Эти года я считаю потерянными.
— Можно узнать почему?
— Не хочу ворошить прошлое.
— Вашим партнером по столу наверняка был кто-то из моих соотечественников.
— Один полковник, сосланный на чужую планету. Его противник сделал ставку на жизнь, а он привел проигрыш в исполнение.
— Так вы знали обо всех наших порядках за карточным столом, — утвердительно проговорил Сан-Ком.
Каянов утвердительно кивнул.
— Значит, вы взяли меня за купика?
— Вы прекрасный игрок и сами знаете это. Являясь вашим соперником, я не был обязан сообщать о своих способностях и опыте.
— Все правильно. Давайте вернемся к моему проигрышу. Надеюсь, что вы дадите мне пистолет. Вскрытые вены или петля выглядят неэстетично. Прошу удовлетворить мою просьбу.
— Ни о каком получении выигрыша не может быть и речи, — категорически заявил победитель. — Зачем мне было тащить вас в такую даль? Только для того, чтобы доказать свои способности в игре и насладиться зрелищем вашего мертвого тела. Неужели вы не подумали, что я этого не допущу?
— Откровенно говоря, нет. Сомнений в победе у меня не было. Вы очень незаметно убедили меня в этом и одновременно дозированно подкинули необходимую долю азарта. Теперь я очень четко это понимаю.
— И каковы выводы?
— Вы требуете отсрочки?
— А вы торопитесь к ушедшим предкам?
— Нет. Я могу и подождать.
— А я тем временем подумаю о возможной равноценной замене вашей ставки.
— Но ведь вы захватили с собой карты и затеяли игру с определенной, как я сейчас понимаю, целью. Люди из вашего учреждения просто так ничего не делают.
— Откровенно говоря, мне не понравилось ваше достаточно быстрое согласие на мое предложение о сотрудничестве.
— Вы правы. Окончательного решения мной не принято. Не каждый день тебе предлагают на выбор либо императорский трон, либо позорную смерть, причем второе более вероятно.
— Как вы выразились, мое учреждение не занимается строительством своих планов на песке. Вероятность вашего восхождения на трон гораздо выше, чем плаха по императорскому приказу.
— Но плаху можно поставить на трон, что вы фактически и сделали.
— В этом для нас нет никакого смысла. Обеим нашим цивилизациям необходима по меньшей мере передышка в этой войне. Новый император должен это отчетливо понимать. Самоуничтожение не может быть целью высокоразвитой цивилизации. Напоминаю, что, в качестве моего должника и выполняя кодекс чести, вы обязаны согласовывать свои планы со мной.
— Да, изящно вы меня обошли. Попался, как купик. Значит, мне больше не видать вкусных обедов.
— Я рад, что свой проигрыш вами воспринят с чувством юмора.
— А что еще остается делать человеку, потерявшему свою голову?
— Обеды я вам по-прежнему гарантирую. Сам, с вашего разрешения, получаю истинное удовольствие от приобщения к секретам императорской кухни.
— Жалкое подобие.
— Не могу оспорить ваше мнение. Надеюсь в будущем попасть на один из ваших приемов во дворце.
— Успокаиваете?
— Нет. Поверьте, сделаю все возможное, чтобы пожелание стало реальностью.
— Наше путешествие с этого момента потеряло больше половины своей привлекательности, — с сожалением проговорил Сан-Ком.
— Ваше высочество расстроено, что более крупных ставок уже не будет? — с улыбкой спросил Каянов.
— Я просто понял, что для вас не соперник.
— Совершенству нет предела, а с основными приемами вы знакомы. Кое-что я могу вам показать, если это не затрагивает вашего самолюбия.
— На сегодня с меня уроков хватит.
Постепенно жизнь в каюте отшельников снова вошла в свою обычную колею. Беседы на отвлеченные темы. Прогулки в трюме. Просмотр фильмов, имеющихся на борту, и комментарии к ним по эпизодам, удивившим одного из зрителей. Через неделю Сан-Ком согласился брать уроки игры в серт, строго оговорив их оплату. Разговоры между ним и Каяновым стали более доверительными, и разведчик узнал много нюансов из жизни высшего света империи.
В один из дней, после окончания очередного прыжка, он вошел в каюту и с порога проговорил:
— Собирайтесь, ваше высочество. Наша станция принимает передачу нескольких имперских каналов. Вы сможете определиться по месту и узнать последние новости.
— Я вам верю, мазан полковник. В выходе в открытый космос нет никакой необходимости. Если можно, то прошу переключить передачу каналов на наш голограф.
Правительственные и частные каналы славили мудрость императора и непобедимость его звездного флота, передавали концерты и комедии, демонстрировали ввод в строй новых крейсеров и ракет, не знающих промаха. Как обычно во время войны, шло повседневное запудривание мозгов, жестко регламентированное цензурой военного времени.
Пожалуй, единственно полезной информацией послужил показ банкета в императорском дворце по случаю разгрома флота солнечников в четвертом секторе.
Каянов не столько смотрел на экран, сколько внимательно наблюдал за реакцией Сан-Кома.
Лицо пленника на одно мгновение резко изменилось. Он непроизвольно подался всем корпусом к экрану в момент демонстрации банкета.
Пятнадцатисекундный репортаж в скромном помещении, за бедно накрытым столом, как отметил для себя разведчик. Пропаганда демонстрировала обычным гражданам, что дворец тоже несет бремя тягот войны.
— Вы ведете запись передач? — не отрываясь от экрана, спросил пленник.
— Да, — ответил Каянов.
— Позже мне нужно будет просмотреть дополнительно некоторые фрагменты.
— Императорский банкет?
— Да, и его тоже.
Четыре часа транспортник провисел неподвижно в зоне приема.
— Вполне достаточно, — по истечении этого времени произнес Сан-Ком, все более безразлично глядя на экран.
Откинувшись на стенку каюты спиной и закрыв глаза, он некоторое время оставался неподвижным. Похоже, прогонял мысленным взором картины увиденного и вновь давал им оценку.
Каянов молчал, ожидая реакции на полученную информацию.
— Я хочу еще раз просмотреть три фрагмента из того, что мы видели, — не открывая глаз, проговорил пленник. — Императорский банкет, эпизод проводов десантной бригады на площади в Сомоде и концерт из театра на Ритаки. Лучше принесите кристалл записи, — видя, что Каянов потянулся к кнопке внутренней связи, попросил имперец. — Нам нужно будет просмотреть сцены несколько раз и в замедленном режиме. Учитывая вашу нелюбовь к случайностям, возьмите всю запись полностью.
— Я отдаю приказ начать разгон, — проговорил он. — У нас остался до места высадки всего один прыжок.
— Поступайте, как считаете нужным.
Прогулка до рубки корабля и обратно заняла не больше десяти минут, а еще через минуту экран голографа уже повторно демонстрировал императорский банкет в режиме замедленного воспроизведения.
— Увидели что-то интересное? — спросил Каянов.
— И довольно много, — прозвучало в ответ. — Во-первых, это не банкетный зал. Это помещение, где все приглашенные собираются прежде, чем туда попасть. Съемку разрешили с какой-то определенной целью. Например, продемонстрировать спартанскую жизнь высшего общества. Мужчины все в мундирах. Женщины одеты скромно и с минимумом своих обычных побрякушек. Дядя не ест тугов, даже их запаха не переносит, а всего в метре от него их целое блюдо. Набор вин беден, обслуги за императорским креслом нет, но не это главное. Здесь отсутствует несколько лиц. Нет министра общественного контроля.
