Ковчег спасения. Пропасть Искупления - Аластер Рейнольдс
Тогда Клавэйн поднял предостерегающе руку, завозился с трудной защелкой демархистского скафандра. Тип с кольцом в ухе подождал немного, затем отпихнул руку Клавэйна. Дернул, и тихий голос аудиосистемы скафандра сменился визгом. Индикаторы полыхнули красным.
Выпустив с шипением воздух, шлем отделился. У Клавэйна заложило в ушах. Давление на корабле было гораздо ниже демархистской нормы.
Он глотнул холодного воздуха, задышал тяжело. Когда надышался, спросил:
– Вы кто?
Тип с кольцом в брови вернул топор на стену, провел по горлу пальцем. Затем незнакомый голос произнес:
– Здравствуйте.
Клавэйн оглянулся. Подошедшая женщина тоже носила скафандр, хотя куда изящней и меньше, чем скафандры лысых типов. Она даже ухитрялась выглядеть в нем грациозной. Незнакомка застыла у двери в отсек, чуть склонив голову набок. Свет причудливо лег на ее лицо. На белизне кожи Клавэйн различил тусклые черные полосы.
– Мистер Клавэйн, надеюсь, наши Разговорчивые Близнецы не слишком грубо с вами обошлись?
– Вы кто? – опять спросил Клавэйн.
– Зебра. Конечно, это не настоящее имя. Настоящее вам знать ни к чему.
– Зебра, кто вы? И зачем напали на полицию?
– Мне приказали, я сделала. А чего еще вы ожидали?
– Я ничего не ожидал. Я пытался… – Он глубоко вздохнул раз-другой, приспосабливаясь. – Пытался дезертировать.
– Мы в курсе.
– Мы?
– Вы обо всем скоро узнаете. Мистер Клавэйн, пройдемте со мной. Близнецы, приготовьтесь к перегрузкам. Пока доберемся до Йеллоустона, тут все кишмя закишит конвенцией. Полет домой будет интересным.
– Вряд ли из-за меня стоило убивать невинных.
– Мистер Клавэйн, никто из-за вас не умер. Два полицейских катера были роботами, подчиненными третьему. Его мы лишь подбили, пилот остался цел и невредим. Шаттл зомби мы постарались даже не оцарапать. Интересно, они сами выкинули вас за борт?
Клавэйн прошел вслед за Зеброй в пилотскую рубку, где находился единственный человек: старый, морщинистый, сидящий в пилотском кресле. На нем не было скафандра. Испещренные возрастными пятнами руки держались за рычаги управления, будто цепкие ссохшиеся корни.
– А вы как думаете? – спросил Клавэйн.
– Думаю, что это ваше решение.
– Но это не играет роли, верно? Главное – я здесь, у вас.
Старик глянул на сочленителя лишь с мимолетным интересом.
– Зебра, пойдем домой прямо или кружным путем?
– Манукян, иди обычным коридором, но приготовься резко сменить курс. Не хочу снова драться с конвенцией.
Манукян – если его и в самом деле так звали – кивнул и надавил на рычаги с рукоятками слоновой кости.
– Зебра, пристегни гостя. И сама пристегнись.
– Близнецы! – позвала та. – Помогите мне закрепить мистера Клавэйна.
Лысые уложили сочленителя на амортизирующую кушетку, сделанную с расчетом на скафандр. Клавэйн не сопротивлялся, ощущая себя слабым и усталым. Прощупал потоки данных в ближайших приборах, какие удалось зарегистрировать имплантатам, – повлиять на что-либо важное нельзя. На людей тоже вряд ли подействуешь, у них наверняка нет имплантатов.
– Вы баньши? – спросил он.
– Вроде того, но не совсем. Баньши – это банда пиратов-головорезов. Мы работаем чуть тоньше. Но их существование обеспечивает нам неплохую маскировку. А вы кто? – Она улыбнулась, и полосы на ее лице сошлись. – Вы и в самом деле Невил Клавэйн, Фарсидский Мясник?
– Я вам этого не говорил.
– Зато сказали демархистам. И этим ребятам в Новом Копенгагене. Знаете ли, у нас повсюду глаза и уши.
– Доказать, что я именно тот Клавэйн, не могу. Да и с какой стати доказывать?
– Думаю, тот самый, – сказала Зебра. – Во всяком случае, надеюсь. Если вы не тот, за кого себя выдавали, мой босс сильно огорчится.
– Ваш босс?
– Да. Мы торопимся на встречу с ним.
Глава двадцать первая
Когда благополучно покинули атмосферу и красный шарик-гироскоп скрылся из поля зрения радаров, Хоури собрала волю в кулак и заставила себя коснуться черного куба. Их несколько осталось на корабле, после того как совокупность черных машин пришла в расстройство. Куб оказался обжигающе холодным. Когда Ана разжала пальцы, обнаружила на его гранях две тонкие полоски своей примерзшей кожи. Подушечки пальцев стали гладкими, мясисто-алыми. Хоури подумала, что полоски так и останутся приставшими к граням, но спустя пару секунд они отлепились, опали бесцветными тонкими лоскутами, словно сброшенные насекомым крылья. Грани же остались безукоризненно чистыми, мертвенно-черными. Но – как странно и неожиданно! – куб уменьшался в размерах. Показалось даже, будто он непонятным образом удаляется. И прочие кубы быстро уменьшались, примерно вдвое за каждую секунду.
Спустя минуту в кабине осталась лишь пленка серо-черной пыли. Ана ощутила ее в уголках глаз, словно корочка слизи после сна, – напоминание о том, что
