Филип Дик - Игроки с Титана (сборник)
Он поднял свой кувшин и снова приступил к репетиции. Чуть погодя то же сделал и Ян Дункан. Вместе они выдували классические мелодии уже куда с большим энтузиазмом.
Глава 10
Армейский майор, тощенький, маленький и прямой, как палка, произнес:
— Фрау Тибо, вот это и есть рейхсмаршал герр Герман Геринг.
Вперед вышел могучего телосложения мужчина в — что казалось невероятным — похожем на римскую тогу белом одеянии, держа на кожаном поводке львенка, и произнес по–немецки:
— Рад вас видеть, миссис Тибо.
— Рейхсмаршал, — сказала Тибо, — вы четко себе представляете, где вы находитесь в настоящий момент?
— Да, — утвердительно кивнул Геринг; затем суровым тоном обратился к львенку. — Зай рухиг, Марси!
Он зашикал на животное, успокаивая его.
Все это наблюдал Бертольд Гольц. Он забежал несколько вперед во времени при помощи своей собственной аппаратуры фон Лессинджера; он совсем потерял всякое терпение, не в состоянии дождаться, когда же наконец Николь устроит перемещение Геринга в современную эпоху. И вот наконец он здесь, вернее, здесь он будет через семь часов.
Оказалось весьма несложно, имея в своем распоряжении аппаратуру фон Лессинджера, проникнуть внутрь Белого Дома, несмотря на многочисленную охрану из НП. Гольц просто отправился в далекое прошлое, когда еще Белый Дом никем не охранялся, а затем вернулся в это ближайшее будущее. Он уже не раз проделывал подобную операцию. И теперь, благополучно забежав в свое собственное будущее, попал прямо на разыгравшуюся в Белом Доме сцену. И она, эта сцена, немало его не только потому, что он спокойно мог наблюдать за Николь, он мог также обозревать самого себя как в прошлом, так и будущем — будущем в в рамках потенциальной осуществимости скорее, чем действительности. Для его наблюдения расширилась перспектива возможного.
Они заключат сделку, решил Гольц, — Николь и Геринг. Рейхсмаршалу, изъятому поначалу из тысяча девятьсот сорок первого года, а затем из тысяча девятьсот сорок четвертого, покажут разгром Германии в сорок пятом.
Он увидит, что ожидает нацизм, увидит самого себя на скамье подсудимых в Нюрнберге, и наконец станет очевидцем своего собственного самоубийства с помощью яда, принесенного в геморройной свече. Это, конечно, подействует на него. Сделку эту будет совсем несложно обстряпать. Нацисты, даже в обычных условиях, были большими доками в заключении различных сделок.
Несколько видов чудо–вооружений из будущего, появившихся в конце Второй мировой войны — и эра варварства продлится не тридцать лет, а, как клялся в том Гитлер, — тысячу. Лучи смерти, лазерное оружие, водородные бомбы мощностью в сто мегатонн… все это самым решительным образом изменит военное положение в пользу третьего Рейха. Плюс, разумеется, А1 и А2 или, как их называли союзники, «Фау–1» и «Фау–2». Теперь у нацистов будут и «А–3» и «А–4» и так далее, до бесконечности, если понадобится.
Гольц нахмурился. Ибо, в дополнение к этим, другие возможности, мрачные, не очень–то ясные, распространялись в мистической тьме будущего.
В чем будут заключаться эти менее вероятные варианты будущего? Опасные, и тем не менее, безусловно, более предпочтительные, чем то, что просматривалось совершенно отчетливо, — путь, вымощенный сверхмощным оружием…
— Эй, кто это там? — окликнул один из НП–охранников Белого дома, неожиданно обнаружив Гольца, стоявшего почти незаметно в углу комнаты с болотными орхидеями.
Охранник мгновенно выхватил пистолет и прицелился. Совещание между Николь Тибо, Герингом и четырьмя военными советскими неожиданно прервалось. Все повернулись в сторону Гольца и охранника из НП.
— Фрау, произнес Гольц, пародируя Геринга.
Он уверенно вышел вперед: как–никак он предвидел это с помощью своей фон–лессинджеровской аппаратуры.
— Вы знаете, кто я. Призрак на пиршестве.
Он самодовольно рассмеялся.
Но, разумеется, Белый дом также имел в своем распоряжении аппаратуру фон Лессинджера. Они предвидели ситуацию также ясно, как и он. Этот его выпад был обычным проявлением фатальности. Здесь не просматривалось никаких запасных путей… таких, во всяком случае, которые были бы желательны Гольцу. Он давным–давно уже знал, что в конечном счете для него не существовало будущего, если он и дальше будет оставаться в бездействии.
— Как–нибудь в другой раз, Гольц, — попыталась остановить его Николь.
— Сейчас, — произнес Гольц, направляясь прямо к ней. Охранник из НП повернулся к ней, ожидая распоряжений. Казалось, он был совершенно сбит с толку происходящим.
Николь раздраженно отмахнулась от него.
— Кто это? — спросил Рейхсмаршал, изучающе глядя на Гольца.
— Всего лишь жалкий еврей, усмехнулся Гольц. — Не то, что Эмиль Старк, которого я что–то, не нахожу, несмотря на все ваши заверения, Николь. Здесь много бедных евреев, рейхсмаршал. В нашем времени их не меньше, чем в вашем. Правда, у меня нет никаких ценностей или собственности, которую вы могли бы конфисковать, нет произведений искусства, нет золота. А жаль.
Он присел за столом совещания и налил себе стакан ледяной воды из стоявшего поблизости графина.
— Этот ваш зверек, Марси, он злой?
— Нет, — ответил Геринг, ласково поглаживая животное.
Он сидел, поместив львенка на стол прямо перед собой; тот послушно свернулся калачиком, полузакрыв глаза.
— Мое присутствие, продолжал Гольц, — мое еврейское присутствие здесь нежелательно. Не по этой же причине здесь отсутствует Эмиль Старк? Почему его нет, Николь — он взглянул на нее в упор. — Вы боитесь обидеть рейхсмаршала? Странно… ведь Гиммлер имел дело с евреями в Венгрии — при посредничестве Эйхмана. Есть даже генерал–еврей в опекаемом рейхсмаршалом люфтваффе, некто генерал Мильх. Не правда ли, рейхсмаршал? — он подвинулся к Герингу.
— Знать ничего не знаю такого о Мильхе, — раздраженно парировал Геринг. — Это прекрасный человек, я могу сказать об этом совершенно официально.
— Вот видите, — обратился Гольц к Николь. — Герру Герингу не впервой якшаться с жидами. Верно, герр Геринг? Вам совсем не обязательно отвечать на этот вопрос — я уже сделал для себя соответствующий вывод.
Геринг бросил в его сторону злобный взгляд.
— А теперь поговорим об этом соглашении… — начал Гольц.
— Прекратите, — грубо перебила его Николь, — убирайтесь отсюда!
Скажите спасибо, что я позволила вашим штурмовикам шататься по улицам, когда им вздумается. Я велю всех их арестовать, если вы мне станете мешать. Вы знаете цель, которую я преследую на этом совещании. Кому–кому, а вам следовало бы одобрить мои действия.
— Но я их не одобряю, — твердо заявил Гольц.
— Почему? — бесцеремонно вмешался один из военных советников.
— Потому что, — ответил Гольц, — стоит нацистам победить с вашей помощью во Второй мировой войне, и они все равно вырежут всех евреев до единого. И не только тех, что живут в Европе, но также и тех, что обитают в Америке.
Говорил он совершенно спокойно. Ведь как–никак, он уже видел это, обследовал с помощью своей аппаратуры фон Лессинджера несколько тех самых жутких альтернативных будущих.
— Не забывайте о том, что целью войны для нацистов является полнейшее искоренение мирового еврейства. Это не просто побочный результат войны.
Наступила тишина.
Обратившись, наконец, к своим людям из НП, Николь приказала:
— Схватите его!
Один из агентов НП прицелился и выстелил из пистолета в Гольца. Но тот, с большой точностью рассчитав время, в то же самое мгновение, когда дуло пистолета совместилось с целью, вошел в контакт с обволакивавшим его полем фон Лессинджера. Все окружающее вместе с теми, кто в этот момент находился помещении, затуманилось и исчезло. Он остался в той же самой комнате, вокруг красовались все те же болотные орхидеи, но людей в ней уже не было. Он присутствовал здесь один, теперь уже в качестве неуловимого призрака будущего, вызванного полем, вырабатываемом аппаратурой.
Перед его мысленным взором промелькнули в совершенно беспорядочной последовательности картины, связанные с Ричардом Конгросяном, вовлеченным в какие–то загадочные события, сперва связанные с ритуалами его очищения, а затем с Уайлдером Пемброуком. Уполномоченный НП что–то сделал, но Гольц не смог разобрать, что именно. А затем он увидел самого себя, сначала обладавшего огромной властью, а затем вдруг — что было уже совершенно непостижимо — мертвого. Николь также проплыла в поле его зрения, но какая–то совершенно иная, чего он также не смог постичь. Смерть казалось, существовала повсюду в будущем, она потенциально поджидала всех и каждого.
Что это могло обозначать? Может быть, это всего лишь игра воображения?
Крах уверенности неизбежно навел его на мысли о Ру Конг–у. Все это было следствием его психокинетического дара, искажением фактуры будущего, обусловленным парапсихическими способностями этого человека.
