Джеймс Уайт - Космический госпиталь. Том 1

– Разговоры по делу, – заметил Конвей, стараясь говорить, как истинный профессионал, – также немало способствуют пищеварению.

Он вставил кассету в щель кассетоприемника, и помещение столовой наполнил сухой четкий голос О'Мары…

Разведывательный корабль Корпуса Мониторов «Тенельфи», в данное время выполнявший предварительное обследование Девятого Сектора Галактики, трижды не передал вовремя данные о своем местонахождении. Координаты звездных систем, исследование которых было поручено экипажу «Тенельфи», были известны, так же как и очередность их посещения кораблем. «Тенельфи» не посылал сигнала бедствия, потому особых причин тревожиться за судьбу экипажа пропавшего корабля не было. Вполне вероятно, загвоздка была в выходе из строя системы связи, а не в чем-то более драматичном.

Звездная активность в районе, о котором шла речь, намного превышала норму, и в итоге радиосвязь через подпространство была очень затруднена. Таким образом, передавали только очень важные сигналы, поскольку для передачи через совершенно особенную среду, каковой являлось гиперпространство, требовались недюжинные затраты энергии. Сообщения записывали и передавали несколько раз – столь долго, сколько было нужно и возможно по соображениям безопасности. В процессе передачи сигналов выделялось опасное излучение, от которого трудно было экранироваться в том случае, если сигнал получался продолжительным. Особые сложности в этом плане испытывали корабли-разведчики, не оснащенные слишком прочной обшивкой. В итоге короткое, до предела сжатое сообщение, приправленное звездными помехами, при приеме следовало собрать воедино из пятидесяти идентичных, но по отдельности нечитаемых посланий. Сообщения, содержащие исключительно сведения о координатах судна, были короткими, и потому их передача опасности не представляла, да и затраты энергии такого объема себе мог без труда позволить даже разведывательный корабль.

Но «Тенельфи» не отправлял сообщения о своем местонахождении. Вместо этого он несколько раз отправил сообщение о том, что обнаружен крупный реликтовый звездолет, с большой скоростью падающий в сторону солнца звездной системы. «Тенельфи» поравнялся с метеоритом, который должен был столкнуться с солнцем менее чем через двадцать восемь стандартных дней. Ни на одной из планет системы не обнаруживалось жизни – ну разве что только какие-то немыслимые экзоты, способные выжить на полурасплавленных камнях под маленьким, но свирепым стареющим солнцем. Поэтому был сделан вывод о том, что звездолет попал в эту звездную систему случайно, а не прилетел с определенной целью. Экипаж «Тенельфи» установил, что на звездолете остались кое-какие запасы энергии и несколько капсул воздуха различной плотности, но никаких признаков жизни не обнаруживалось. Экипаж «Тенельфи» принял решение проникнуть в звездолет и осмотреть его.

Невзирая на препаршивое качество сигнала, можно было нисколько не сомневаться в том, какая радость владела связистом «Тенельфи» из-за возможности прервать скучное, монотонное занятие по картированию района Галактики.

– Вероятно, они были слишком взволнованы и потому забыли включить в сообщение свои координаты, – продолжал О'Мара, – либо решили, что, сверив время отправки сообщения с их полетным планом, мы сами определим, где они находятся. Однако это сообщение было единственным содержательным посланием. Три дня спустя поступил еще один сигнал – не записанный заранее. Сообщение начитывалось в микрофон с небольшими изменениями несколько раз. Содержание его было таково: произошло серьезное столкновение, корабль теряет давление, команда в тяжелом состоянии. Прозвучало нечто вроде предупреждения. На мой профессиональный взгляд голос искажен не только подпространственными радиопомехами, но это вам предстоит решить самостоятельно. Через два часа был выброшен аварийный маяк.

Я прилагаю копию второго сообщения, которое, вероятно, вам поможет, – сухо добавил Главный психолог, – а быть может, запутает вас окончательно…

В отличие от первого второе сообщение оказалось почти нечитабельным. Все выглядело так, словно сквозь чудовищный шум могучего урагана прорывался чей-то слабенький шепоток, да еще и искаженный! Медики и Флетчер старательно прислушивались к словам, пытаясь не обращать внимания на треск и взрывы межзвездного статического электричества, сопровождавшего слова. Шерсть Нэйдрад ходила ходуном, а Приликла, реагировавший и на эмоции всех присутствовавших, и на неприятные шумы, в конце концов отказался от попыток удержаться в воздухе и устало опустился на стол.

…предположение, не является ли… выйти наружу или… экипаж постра… столкновение с реликтовым звездолетом и… выполнить невозможно… аварийный ма… сделать это внутри… вручную… но никак не предполагали… кая тупость эта специализация, когда… если сообщение дойдет… предостережение на случай… при столкновении… внутреннее давление падает… с этим я тоже ничего поделать не могу… как управлять маяком изнутри… выпускаю его вручную через… ое предупреждение на случай… чатки такие неуклюжие, и… голова кружится, времени мало… единственный шанс… ечка… звездолет близко… шкафы с запасными скафандрами… моя специальность… корабль «Тенельфи» столкнулся с… экипаж выведен из строя… давление падает.

Голос звучал еще несколько минут, но слова потонули на фоне долгой помехи. Вскоре после этого запись закончилась. Несколько минут царила полная тишина. Шерсть Нэйдрад улеглась, Приликла взлетел к потолку, Конвей взял слово.

– Мне кажется, – сказал он, – что главное в этом послании то, что тот, кто его отправлял, не был уверен в том, что его услышат. Вероятно, это связано с тем, что этот человек не является связистом и ничего не знает об оборудовании, с которым имеет дело. Быть может, он думал, что антенна подпространственного радио повреждена при столкновении, в результате которого пострадали остальные члены экипажа. Похоже, уцелевший человек не мог помочь им, давление падало, а он – опять-таки из-за повреждений в структуре корабля – не мог выбросить аварийный маяк обычным способом, а вынужден был завести таймер и оттолкнуть устройство от корабля вручную.

Его сомнения относительно того, сработает ли маяк, будет ли совершена передача сигнала, его замечания насчет того, как глупо существование узкопрофессиональной специализации, – все это говорит о том, что он не связист и не капитан, который должен иметь хотя бы общие представления о том, как работает оборудование, установленное на вверенном ему корабле. Обрывок фразы «…чатки слишком неуклюжие» скорее всего относится к толстым перчаткам тяжелого скафандра, в которых было неудобно нажимать на какие-то кнопки или возиться с застежками самого скафандра. Видимо, поскольку внутреннее давление падало, этот человек боялся переодеться из тяжелого скафандра в легкий, снабженный более тонкими перчатками. Что касается других обрывков фраз типа «…ое предупреждение» или «…кой шкаф» – тут я пока ничего понять не могу, да и помехи настолько громкие, что трудно утверждать, что же на самом деле произнес этот человек. – Конвей обвел взглядом товарищей и добавил: – Может быть, кто-то из вас услышал что-то такое, что упустил я. Поставить запись еще раз?

Запись прослушали еще раз, и еще, и в конце концов Нэйдрад, по обыкновению без обиняков, заявила Конвею, что он попусту тратит время.

Конвей сказал:

– Мы бы поняли, насколько можно доверять содержанию этого сообщения, если бы знали, кто именно из офицеров его послал и почему именно ему из всего экипажа удалось избежать серьезных травм при столкновении. И вот еще что. Сначала он говорит, что команда пострадала, а потом утверждает, что его товарищи «выведены из строя». Не ранены, обратите внимание, а «выведены из строя». Такой подбор слов заставляет меня задуматься о том, не корабельный ли медик отправлял сообщение – вот только он не описывает степень тяжести травм и их характер, и, судя по всему, ему не удалось почти ничем помочь пострадавшим соратникам.

Нэйдрад, слывшая в госпитале лучшей специалисткой по спасению тяжелораненых, принялась издавать звуки, подобные вою испорченного клаксона. Транслятор эту какофонию перевел таким образом:

– Независимо от того, кем на корабле являлся этот офицер, любой на его месте мало чем мог помочь людям с тяжелыми переломами и декомпрессией – особенно если все они были в тяжелых скафандрах и тем более если сам этот офицер был тоже ранен – пусть легче, чем все остальные. Для меня разница между терминами «ранены» и «выведены из строя» невелика, и, на мой взгляд, мы зря тратим время. И если на этом корабле переводческий компьютер работает так, что от сбоев страдает только кельгианская программа…