Станислав Лем - Солярис. Эдем. Непобедимый (сборник)
– Можешь идти, – сказал он.
Роган встал и как автомат пошел к двери. Астрогатор протянул руку, будто пытался его удержать, схватить за плечо, но Роган этого не видел. Он вышел, а Горпах остановился у затворившейся двери и долго стоял не двигаясь.
«Непобедимый»
Первые два вездехода скатились с пандуса на рассвете. Западные склоны дюн были еще залиты ночной чернотой. Поле открылось, давая дорогу машинам, и снова замкнулось, блеснув голубыми огнями. Роган сидел на подножке третьего вездехода у самой кормы крейсера, в комбинезоне, без шлема и защитных очков, только с маленькой маской кислородного прибора; он обхватил колени сплетенными пальцами – так удобней было смотреть на скачущую стрелку секундомера.
В левом верхнем кармане комбинезона у него лежали тонизирующие таблетки, в правом – плоские плитки питательного концентрата, а в брючных карманах – мелкие приборы: индикатор излучения, маленький магнитный датчик, компас и микрофотограмма местности размером с почтовую открытку – разглядывать ее надо было сквозь сильную лупу. Роган был опоясан шестью оборотами тончайшего пластикового каната, и вся его одежда практически не имела никаких металлических деталей. Проволочная сеточка, упрятанная в волосы, вообще не ощущалась – разве если нарочно пошевелить кожей головы; не ощущался и циркулирующий в ней ток. Но работу микрогенератора, вшитого в воротник, можно было проверить, приложив к этому месту палец: твердый цилиндрик ритмично тикал, и палец улавливал биение его пульса.
На востоке стояла красная полоса, и ветер уже просыпался, порывами хлестал по вершинам дюн. Замыкающая горизонт, зазубренная стена кратера медленно тонула в багряном разливе. Роган поднял голову; двусторонней связи с кораблем он иметь не мог, работающий передатчик сразу выдал бы туче его присутствие, но в ухе у него торчал приемник величиной с косточку вишни, и «Непобедимый» мог, хотя бы на первых порах, посылать ему сигналы. Сейчас аппаратик заговорил – похоже было, что голос исходит прямо из головы.
– Внимание, Роган. Говорит Горпах. Носовые индикаторы отмечают увеличение магнитной активности. Вероятно, вездеходы уже под тучей… Высылаю зонд…
Роган смотрел на светлеющее небо. Он упустил момент старта и видел лишь, как зонд внезапно взмыл в воздух, влача за собой тающую полосу белого дыма, затуманившего верх ракеты, и с головокружительной быстротой помчался на северо-восток. Проходили минуты. Старое обрюзгшее солнце наполовину уже вылезло из-за горизонта и будто верхом сидело на гребне кратера.
– Небольшая туча атакует первый вездеход, – раздался голос в его голове. – Второй пока идет беспрепятственно… первый приближается к каменным воротам… Внимание! Сейчас мы потеряли контроль над первым. Оптический – тоже: туча накрыла его. Второй приблизился к шестому повороту… Его не атакуют… Началось! Мы потеряли контроль над вторым. Туча его уже накрыла… Роган! Внимание! Твой вездеход отправляется через пятнадцать секунд. Дальше ты будешь действовать по собственному усмотрению! Включаю стартовый автомат… Желаю успеха…
Голос Горпаха вдруг отдалился. Его заменило монотонное тиканье, отсчитывающее секунды. Роган уселся получше, уперся ногами, просунул руку в эластичную петлю, прикрепленную к верхним поручням вездехода. Легкая машина внезапно дрогнула и плавно двинулась вперед. Горпах держал всех людей внутри корабля, и Роган был почти благодарен ему за это – он не вынес бы никаких прощаний. Он видел лишь огромную, медленно уменьшающуюся колонну «Непобедимого». Голубое сияние затрепетало на склонах дюн – вездеход пересек границу силового поля. А вслед за этим скорость возросла, и рыжая туча, вскинутая его огромными шинами, заслонила все вокруг; он еле различал над ней просвечивающее небо. Это было не очень-то хорошо – он мог и не заметить, когда на него нападут. И поэтому, вместо того чтобы сидеть, как предусматривалось, Роган повернулся, приподнялся и, ухватившись за поручень, встал на подножке. Теперь он мог видеть поверх приплюснутой крыши вездехода бегущую навстречу пустыню. Вездеход шел с максимальной скоростью, иной раз так подскакивая и взлетая, что Рогану приходилось изо всех сил прижиматься к его поверхности. Двигатель работал почти бесшумно, только ветер свистел в ушах да песчинки били в лицо, а с обеих сторон плотной стеной взлетали песчаные фонтаны; Роган и не заметил, как очутился за обводом кратера. Наверное, вездеход проскочил по одной из песчаных перемычек на северную сторону.
Роган вдруг услыхал приближающийся певучий сигнал; это работал передатчик телезонда, взвившегося так высоко, что Роган не мог разглядеть его в небе, хоть и напрягал зрение. Зонд приходилось держать на большой высоте, чтобы не привлечь к нему внимание тучи, однако его присутствие было необходимо – иначе корабль не мог бы управлять движением вездехода.
Спидометр специально перенесли на заднюю стенку вездехода, чтобы облегчить Рогану ориентировку. Пока он проехал девятнадцать километров, и вот-вот должны были появиться первые скалы. Но еле краснеющий сквозь облако пыли солнечный диск, все время висевший справа над горизонтом, немного передвинулся назад. Значит, вездеход сворачивал влево. Роган тщетно пытался сообразить, соответствует радиус этого маневра намеченному плану или же выходит за его пределы: тогда это означало бы, что в рулевой рубке заметили какой-то непредвиденный маневр тучи и стараются уйти от нее.
Солнце вскоре исчезло за первой скалистой грядой, потом снова вынырнуло. В косых лучах ландшафт выглядел зловеще и дико и не похож был на тот, каким запомнил его Роган по своей последней экспедиции. Правда, он смотрел тогда с большей высоты, с башенки вездехода.
Вездеход вдруг начало так ужасно подбрасывать, что Роган несколько раз больно ударился грудью о броню. Теперь ему приходилось напрягать все силы, чтобы эти бешеные прыжки не сбросили его с узкой ступеньки. Колеса плясали на глыбах, вскидывали высоко вверх гравий, с грохотом катящийся вниз по склону, временами яростно буксовали. Рогану казалось, что эта адская езда заметна за километры, и он начал всерьез подумывать, не остановить ли машину (на уровне плеч торчала выведенная наружу ручка тормоза). Но тогда его ожидало долгое путешествие пешком, и оно уменьшило бы и без того ничтожные шансы дойти до цели вовремя. И Роган, стискивая зубы, судорожно цепляясь за поручни, которые теперь вовсе не казались ему такими надежными, как раньше, смотрел прижмуренными глазами поверх плоской крыши вездехода на горные склоны. Пение телезонда порой стихало, но, видимо, он все время парил над Роганом, потому что вездеход ловко маневрировал, обходя нагромождения скал, иногда отклонялся, замедлял ход, а потом снова изо всех сил рвался вперед.
Спидометр показывал, что пройдено двадцать семь километров. Если судить по карте, всего надо было пройти шестьдесят, но на деле получалось больше из-за непрестанных зигзагов и поворотов. Пески уже бесследно исчезли. Солнце, огромное, почти не греющее, тяжело и будто угрожающе нависало над горами, почти касаясь их зубчатых вершин. Машина лихорадочными бросками ожесточенно карабкалась по осыпям, иногда сползая вниз вместе с грохочущим каменным потоком; скаты пронзительно выли, бессильно терлись о камни на все более крутом склоне.
Двадцать девять километров. Кроме певучего сигнала телезонда, он ничего не слышал. «Непобедимый» молчал. Почему? Рогану казалось, что обрыв, нечетко проступающий темным силуэтом чуть ниже красного солнечного диска, это и есть верхний край ущелья, в которое он должен спуститься, но не здесь, а значительно выше, на севере. Тридцать километров. Во всяком случае, черной тучи пока нет и в помине. Наверное, она уже расправилась с обеими машинами. Или попросту бросила их, удовлетворившись тем, что они отрезаны от корабля, что связь заблокирована?
Вездеход метался, как затравленный зверь; временами от вибрации двигателя, работающего на максимальных оборотах, у Рогана под горло подкатывало. Скорость постепенно снижалась, но все равно он двигался на удивление хорошо. Может, стоило взять аппарат на воздушной подушке? Но это машина слишком большая и тяжелая, да и вообще не стоит об этом думать, раз уж ничего теперь не изменишь…
Роган хотел посмотреть на часы. И не смог этого сделать – ни на секунду нельзя было приблизить руку к глазам. Он согнул ноги, пытаясь ослабить ужасающие толчки, от которых у него внутренности переворачивались. Вдруг машина вздыбилась и сломя голову ринулась наискосок вниз, взвизгнули тормоза, но уже летел со всех сторон щебень, громко барабанил по броне, вездеход судорожно крутанулся, его занесло, протащило боком по осыпи, и машина замерла…
Вездеход медленно развернулся и снова упрямо пополз вверх по склону. Теперь Роган уже видел ущелье. Узнавал его по черневшим словно горные сосны пятнам проклятых зарослей, покрывавшим крутые склоны. До обрыва было не более километра. Тридцать четвертый километр… Склон, по которому предстояло ехать, выглядел как сплошное море хаотически нагроможденных глыб и осыпей. Казалось невероятным, чтобы машина нашла тут дорогу. Роган перестал уже выискивать проходы – он ведь все равно не мог управлять машиной. Он только глаз не сводил со скал, окаймляющих пропасть. Оттуда в любой момент могла вынырнуть черная туча.
