Водородная Соната - Иэн Бэнкс
Коссонт оказалась на полметра ниже открытого люка. Бердл втянул себя через него так легко, как будто они пребывали в невесомости. Рядом с Коссонт возникла крошечная пластичная сфера, расширившаяся до метрового диаметра. Прибившись к поверхности резервуара, сфера опустилась в жидкость.
Протянутая сверху рука потянула Коссонт вверх, хотя из-за костюма казалось, что ни веса, ни усилий с её стороны не было. Возможно, помогало наличие четырех рук.
Как только она встала на ноги, вид переключился на обычное зрение. Она застыла под низким темным потолком, на тускло освещенном портале, лицом к Бердлу. Их разделял только закрытый уже люк у ног. Коссонт посмотрела вниз. Её костюм выглядел столь же безупречным, как и у её спутника, хотя, как и при первом знакомстве, казалось, что он сделан из зеркальной массы. Она услышала, как в баке под ними раздался булькающий звук, а затем скафандр снова стал обретать нормальный вид, имитируя брюки и куртку.
— О, — непроизвольно воскликнула она, почувствовав, что голос звучит так же, как в баке, что было немного странно. Шлем скафандра всё ещё скрывал её лицо. Это объясняло, почему она до сих пор была избавлена от любых запахов, равно как и то, почему всё ещё слушала свой голос, передаваемый через наушник скафандра.
Бердл кивнул.
— Вот ты где, чистюля, — сказал он, и рот его при этом не шелохнулся. — Теперь довольна?
— Просто в восторге.
— Добро пожаловать, Вир. — Аватар, повернулся и пошел прочь от неё к низкому дверному проёму в дальнем конце портала, где тот пересекался с переборкой. — Поверхность скафандра окутана нанополями. Антиприлипание с нулевым трением, — услышала она его слова, мысленно улыбнувшись.
Бердл наклонился, беспорядочно тыкая пальцем в область вокруг механической ручки на двери, как будто ожидая найти замочную скважину размером с палец:
— Приношу извинения. — сказал он, когда она присоединилась к нему.
— Как ты думаешь, есть какая-нибудь область или сфера, где я могла бы заставить тебя почувствовать себя маленьким и медлительным по сравнению со мной? В перспективе?
Аватар продолжал прощупывать дверь.
— Разумеется, нет, — терпеливо сказал он, все еще не разжимая губ. — Я не человек, Вир — я ходячая, говорящая марионетка корабля. — Он присел на корточки. — Корабля Культуры, — добавил он, снова ткнув пальцем. — Корабля, обладающего определёнными интеллектуальными достоинствами и боевой мощью… помимо прочего. — Его палец словно влип в поверхность двери, как будто дверь или сам палец были голограммой.
Бердл поднялся. Что-то щелкнуло, и дверь распахнулась им навстречу.
— Сначала я, — предупредил он уже вслух.
Возникла короткая пауза, во время которой Бердл, казалось, изучал пространство за дверью.
— О, — сказал он. — Они действительно изменили это место…
* * *
— Ну, мы немного изменили это место, — сказал Ксименир, проходя перед арбитром-репортером с глазами-камерами. Он давал эксклюзивное интервью, пропустив вперёд одного из представителей СМИ, до того, как дирижабль был открыт для посещения. — Последние восемь дней проходила реструктуризация. Довольно радикальная реструктуризация, затрагивающая практически всё на борту, что стало одной из причин, по которой людей не пускали сюда, хотя в основном это делалось для того, чтобы впоследствии произвести эффект и прописать открытию более захватывающий сценарий. — Он улыбнулся арбитру. Ксименир был одет в простую белую униформу. Пятеро его товарищей по вечеринке, одетых так же, сопровождали его и арбитра по темному, широкому, плавно уходящему вниз коридору. — Многие из нас помимо этого занимались своей личной перестройкой, — сообщил он, махнув кому-то рукой. — Прежде с моим телом творились разные странные вещи, но теперь я вернулся к более стандартному, более естественному виду.
— Жалеете ли вы о былых излишествах? — спросил арбитр. Он получал инструкции от группы журналистов-людей, разбросанных по Ксауну и за его пределами. ИИ обобщал их, составляя репрезентативные вопросы.
— Нет, — ответил Ксименир с почти серьезным видом. — Никогда не следует жалеть о физических излишествах. Только о ментальных неудачах.
— Правда ли, что ваше тело было покрыто более чем сотней половых органов?
— Нет, не правда. На максимуме у меня их было около шестидесяти, что тоже чрезмерно. Я остановился на пятидесяти трёх в итоге. Но и с таким количеством представляло серьёзную сложность поддерживать их жизнеспособность, даже с четырьмя сердцами. Большинство из них должны были оставаться мёртвыми безжизненными придатками, не способными к функционированию.
— Ощущаете ли вы себя теперь в связи с обратной перестройкой более серьёзным художником?
— В прошлом я претендовал на звание художника, но в действительности был всего лишь прославленным хирургом. Мне хотелось бы думать, что временами я был артистичен — проявлял артистизм, если выразиться точнее, но, думаю, что, особенно сейчас, когда мы почти подошли к концу своего существования, можно отказаться от претензий и притязаний и немного расслабиться. Возможно, я вдохновлял других быть артистичными, быть художниками — это была бы хорошая оценка моей деятельности.
— Назовите наибольшее количество людей, с которыми вы вступали в отношения одновременно?
— Сорок четыре, сорок пять, сорок шесть… Трудно сказать, я не считал специально. Я пытался достичь максимума — пятьдесят три, но даже при эффективной нулевой гравитации, когда все просто суют руки в груду тел, это невозможно было сделать. Слишком близко друг к другу. И ещё, я думаю, что некоторые были в большей степени взволнованы и заинтересованы друг в друге, нежели в том, чтобы идти на рекорд вместе со мной. Тем не менее, было по-своему весело. С другой стороны, такие вещи предполагают усилия. Массу подготовки, планирования, инструктажа. А близость должна быть спонтанным удовольствием, не так ли? В общем… мы, кажется, пришли.
Маленькая компания прибыла в нижнюю часть коридора, где он ненадолго выравнивался, после чего вновь поднимался, уводя к корме. Толпа людей — в основном одетых в простые белые сюртуки, такие же, как тот, что носил Ксименир, что делало их похожими на религиозных адептов — была занята сбором сложного на вид оборудования, с последующей упаковкой и погрузкой готовых конструкций на ряд небольших колесных машин с плоским верхом, одна из которых, полностью загруженная, поднималась по склону чуть в стороне и вот-вот должна была исчезнуть под изгибом потолка.
Прямо над местом, где стояли Ксименир, его последователи и арбитр-репортер, проходила широкая, новая с виду круговая лестница, ведущая к отверстию в потолке в форме ломтика торта, окутанного темнотой, едва развеиваемой несколькими крошечными огоньками.
— Давайте поднимемся, — предложил Ксименир, указывая дорогу. Он начал взбираться по веерной лестнице, за ним последовали арбитр и пять человек из сопровождения.
— Свет, пожалуйста, и посильнее, — сказал Ксименир, выходя в помещение наверху.
Пространство здесь было открытым и огромным, заполняя часть дирижабля до самого
