Ким Робинсон - Красный Марс
Надя присмотрелась и попросила Илью подлететь поближе.
— Не хочу наткнуться на пар, — ответил тот, и сам поглощенный открывшимся видом.
Бóльшую часть белого морозного облака сдувало на восток, и оно опадало на поверхность, но ветер был порывистый, и временами тонкое белое покрывало взметалось прямо вверх и заслоняло собой полосу черной воды и белого льда. Выход воды был таким же большим, как у крупного ледника в Антарктике, а то еще больше. Он буквально делил красный рельеф пополам.
— Здесь чертовски много воды, — проговорила Анжела.
Надя переключилась на частоту первой сотни и вызвала Энн из Перидье.
— Энн, ты знаешь что-нибудь об этом? — Она описала то, над чем они пролетали. — Энн, она все еще течет, лед движется, мы видим участки открытой воды, они тут то черные, то красные…
— Что ты слышишь?
— Только что-то похожее на гул вентилятора и еще какой-то трескающийся лед, да. Но мы и сами издаем много шума. Чертовски много воды!
— Ну, — сказала Энн, — этот водоносный слой не такой уж большой по сравнению с другими.
— Как они их вскрывают? Люди правда могут их проламывать?
Некоторые слои — да, — ответила Энн. — Если у них гидростатическое давление выше литографического, то они, по сути, подбрасывают породу вверх, а вечномерзлый грунт формирует собой что-то вроде ледяной дамбы. Если пробурить скважину и взорвать ее или дать ей растаять…
— Но как?
— Расплавить в реакторе.
Анжела присвистнула.
— Но ведь радиация! — вскричала Надя.
— Конечно. Но давно ли ты проверяла свой счетчик? Наверное, она уже на три четверти спала.
— Ого! — воскликнула Анжела.
— И это еще не конец. — Голос Энн звучал отстраненно и глухо, как всегда, когда она была раздражена. Она отвечала на их вопросы о наводнении очень коротко. Наводнение такого масштаба вызывало предельные колебания давления, разрушая коренные породы, затем оттесняя их, и все скатывалось вниз по течению, стремительно истираясь, как рвущаяся, податливая каменистая масса.
— Вы собираетесь в Перидье? — спросила она, когда у них закончились вопросы.
— Сейчас мы повернем на восток, — ответил Илья. — Я хочу сначала визуально определить расположение кратера Fv.
— Дельная мысль.
И они полетели дальше. Поразительная муть наводнения так и тянулась вдаль, и они вновь пролетали над старыми знакомыми камнями и песками. Вскоре на горизонте возник Перидье — низкая, сильно выветренная стена кратера. Купола над ним не было, куски изорванных тканей были отброшены в сторону и все еще перекатывались над валом, отчего кратер казался взорвавшимся стручком с семенами. К югу бежала железная дорога, серебряной нитью отражая солнечный свет. Они летели над дугой стены кратера, и Надя разглядывала в бинокль темные здания, тихо, нараспев выговаривая славянские ругательства. Как? Кто? Зачем? Ответов не было. Они держали курс к посадочной полосе на дальней стороне вала кратера. Ни один из ангаров не работал, и им пришлось надеть костюмы и выдвинуться в город на небольших машинках.
Все выжившие обитатели Перидье забились в корпус жизнеобеспечения. Надя и Илья вошли через шлюз и обнялись с Энн и Саймоном, после чего их представили остальным. Их было около сорока, они пытались поддерживать газообмен в герметичных зданиях, и у них заканчивались аварийные припасы.
— Что произошло? — спросила Анжела, и они принялись рассказывать, будто греческий хор, часто перебивая друг друга: от одного единственного взрыва купол лопнул как воздушный шар, это мгновенно привело к декомпрессии, и в итоге взорвались многие городские здания. Корпус жизнеобеспечения, к счастью, был армирован и сохранил внутреннее давление в своих запасах воздуха, так что те, кто был внутри, остались живы. Но те, кто был на улицах или в других зданиях, погибли.
— Где Питер? — спросил Илья, боясь ответа.
— На Кларке, — быстро сказал Саймон. — Он позвонил нам сразу же, как только это началось. Он пытается получить место на одном из лифтов, идущих вниз, но сейчас пускают только полицию. Похоже, полицейских много на орбите. Он приедет, как только сможет. Там, вверху, все равно безопаснее, так что я не так уж и жажду его увидеть.
Надя снова вспомнила об Аркадии. Но она ничем не могла ему помочь, так что быстро принялась за восстановление Перидье. Сперва опросила выживших об их планах, но, когда те лишь пожали плечами, предложила начать с того, чтобы установить шатер, намного меньший, чем прежний купол, используя материал, сохранившийся на строительных складах у аэропорта. Там же было законсервировано много старых роботов, так что реконструкцию можно начинать без затяжной подготовки. Местные приняли ее план с воодушевлением — о том, что находилось в складах, они даже не знали.
— Это все есть в записях, — позже рассказывала она Илье. — Им нужно было лишь сделать запрос. Они не сообразили. Только смотрели телевизор — смотрели и ждали.
— Ну, когда купол вот так рушится, это потрясение, Надя. Им нужно было в первую очередь убедиться, что их здание безопасно.
— Да, пожалуй.
Но среди здешних оказалось очень мало специалистов в области строительства. В основном ареологи и горняки. А строительные работы были уделом роботов, по крайней мере, так здесь считали. Трудно сказать, сколько времени им потребовалось бы, чтобы приступить к реконструкции самостоятельно, но, когда Надя дала понять, что это необходимо сделать, и выразила крайнее презрение их бездеятельности, они собрались довольно скоро.
Надя несколько дней проработала по восемнадцать-двадцать часов в сутки. Выложила ленточный фундамент, с помощью кранов устроила крышу, а потом просто следила за работой. С беспокойством спросила своих спутников из Лассвица, полетят ли они с ней дальше, и те согласились. Примерно через неделю после прибытия они снова двинулись в путь, теперь с ними были Энн и Саймон.
Пока они летели на юг, спускаясь по склону Исиды навстречу Берроузу, по радио к ним внезапно пришло закодированное сообщение. Надя порылась в своем багаже и нашла там кучу вещей, которые ей дал Аркадий, и среди них была связка карт. Отыскав нужную, она вставила ее в бортовой компьютер, и они запустили программу дешифровки. Через несколько секунд компьютер своим ровным голосом зачитал сообщение. «УДМ ООН контролирует Берроуз и задерживает всех прибывающих в город».
В обоих самолетах, направлявшихся по пустому розовому небу на юг, воцарилось молчание. Равнина Исиды под ними стала понижаться с левой стороны.
— Все равно летим туда, — сказала Энн. — Мы сможем поговорить с ними лично, попробуем убедить прекратить погромы.
— Нет, — ответила Надя. — Я хочу иметь возможность работать. А если нас посадят за решетку… И вообще, почему ты думаешь, что они станут нас слушать?
Энн не ответила.
— Мы сможем долететь до Элизия? — спросила Надя у Ильи.
— Да.
И они повернули на восток, проигнорировав запрос авиадиспетчера из Берроуза.
— Они не станут нас преследовать, — заверил их Илья. — Видите, спутниковый радар показывает, что тут вокруг много самолетов, слишком много, чтобы за каждым гоняться. И все равно это будет бесполезной тратой времени, потому что, подозреваю, многие из них — ложные объекты. Кто-то выпустил целую тучу беспилотников, чтобы их запутать.
— Кто-то здесь хорошо постарался, — пробормотала Надя, глядя на радар. В южном квадранте сияло пять или шесть точек. — Это был ты, Аркадий? Это ты так стараешься от меня спрятаться?
Она подумала о его радиопередатчике, который она только что видела в своем багаже.
— А может, ты и не скрываешься. Может, просто я не хотела тебя увидеть.
Они прилетели в Элизий и опустились на землю возле Южной борозды, крупнейшего из всех крытых каньонов. Крыша оказалась на месте, но, как они увидели, лишь потому, что город был разгерметизирован перед тем, как получил пробой. Жители оказались в ловушках множества зданий, оставшихся невредимыми, и пытались сохранить ферму. В корпусе жизнеобеспечения произошел взрыв, и в нескольких других зданиях тоже. Так что здесь было много работы, а также хорошая база для быстрого восстановления и более предприимчивое население, чем в Перидье.
Надя взялась за дело, решив заполнить работой каждое мгновение, которое не посвящала сну. Она не выносила безделья и чем-то занималась каждую секунду, пропуская через мозг старые джазовые композиции — ничего особенно подходящего для работы, так как не существовало ни уместного в данном случае джаза, ни блюза. Вся эта музыка совершенно несообразна ситуации: «На солнечной стороне улицы», «Пенни из рая», «Поцелуй, на котором строится мечта».
И в эти безумные дни на Элизии она начала осознавать, сколько силы было в роботах. За все годы, что она провела в строительстве, она никогда не пыталась выжать их них все, что можно, — в этом попросту не было необходимости. Но сейчас нужно было переделать сотни дел — больше, чем можно сделать, даже приложив максимальные усилия, — поэтому она подвела технику к «краю обрыва», чтобы оценить, на что та способна, а сама старалась придумать, как сделать еще больше. Например, она всегда считала дистанционное управление машинами чисто местным процессом, то есть управляла ими дистанционно, находясь неподалеку. Используя же спутниковые ретрансляторы, она могла управлять бульдозером в другом полушарии, и теперь она делала это везде, где ей удавалось наладить сносную связь. Она не прекращала работу ни на секунду — работала, когда ела, читала доклады и программы в ванной, — и спала только тогда, когда отключалась от изнурения. И, находясь в этом непреходящем состоянии, она говорила всем, с кем работала, что им делать, не спрашивая их мнения, не заботясь об их отдыхе. А люди, видя ее маниакальную сосредоточенность и власть над ситуацией, беспрекословно подчинялись.
