Восстание Персеполиса - Кори Джеймс С. А.

– Остался б еще на ночь, – предложила она.

– Никак нельзя. У меня команда, груз, и репутацию вольного мужчины надо поддерживать.

Усмешка в его голосе чуточку смягчила укол.

– Ну, тогда возвращайся поскорей, – сказала она. – И не смей больше подцеплять мединских девиц.

– Я никогда тебе не изменю.

– Это чертовски точно. – Теперь смешок прозвучал в голосе Драммер. Она знала, что любить ее не просто. С ней и работать-то было непросто. Во всей вселенной немного нашлось бы людей, способных управиться с ее настроениями, и один из них – Саба. Он умел это лучше всех.

Система тикнула будто треснула бамбучина. Воган, первый заход за день. Скоро начнутся брифинги, совещания, собеседования не для протокола с людьми симпатичными, доверенными или нужными – но никто из них не сочетает в себе всех трех достоинств. Вздох Сабы она скорее угадала, чем услышала.

– Оставайся, – попросила Драммер.

– Давай лучше ты со мной.

– Я тебя люблю.

– Те амо, Камина. – Он поднялся на ноги. – Я мигом слетаю на Медину и обратно, ты и оглянуться не успеешь.

Они коротко поцеловались, потом он ушел, и каюта опустела. Стала гулкой, как колокол. Система снова щелкнула.

– Буду через пять минут, – отозвалась Драммер.

– Да, мэм, – сказал Воган.

Она оделась, уложила волосы и явилась в кабинет минут через пятнадцать, но Воган не стал ее попрекать.

– Что сегодня первым? – спросила она, принимая от него чашечку белой дробленки под соусом.

Он чуть заметно промедлил с ответом. Чуть – но заметно.

– Поступило сообщение от капитана Холдена с «Росинанта».

– Если коротко – о чем?

На сей раз заминка была очевидной.

– Вы лучше посмотрите сами, мэм.

Зал совещаний располагался на внешней палубе барабана. Сила Кориолиса в космическом городе была мелочью по меркам привычных к кольцевой станции, а вот пришлые, знакомые только с массой и гравитацией ускорения, до сих пор находили ее утомительной. Стены здесь были серые с жемчужным отливом, титановый, привинченный к палубе стол отделан светлым бамбуком. Драммер восседала во главе стола всем напоказ. Большинство присутствующих – Эмили Сантос-Бака, Ахмед Маккалилл, Тарьян Хонг и прочие представители совета и бюджетного отдела, знакомые с перепадами ее настроения, – умели обходить их на цыпочках. А вот бедняга, выступавший с презентацией, видел ее впервые.

– Это вопрос приоритетов, – говорил он. Звали его Фаиз Окойе-Саркис, и выступал он от имени какой-то неправительственной, неакадемической группы, проталкивавшей научные исследования. «Институт Чернева» с базами на Ганимеде и Луне. – За последние десятилетия, с самой бомбардировки Земли, огромное, огромное большинство исследований посвящалось увеличению урожайности и инфраструктуре. И воссозданию технологии, сотворившей протомолекулу и станцию Кольца. На каждой планете, где мы побывали, имеются артефакты и образцы старой технологии.

– Да, – вымолвила Драммер. Подразумевая: «К делу».

Окойе-Саркис улыбнулся, как человек, не сомневающийся в своем обаянии.

– Когда моя жена училась в университете, – продолжил он, – ее полевая практика включала изучение грызунов, адаптировавшихся к зонам высокой радиации. В старых реакторах и на ядерных испытательных полигонах. Они сумели вписаться в искусственно созданную среду. Созданную людьми. Ну так теперь мы – такие же грызуны. Мы адаптируемся к пространствам и среде, сохранившимся после создавших все это видов. Мы наблюдаем гигантские перемены в области технологии, и можно предвидеть, что это только начало.

– Прекрасно, – кивнула Драммер.

Окойе-Саркис сделал глоток воды из груши. И наморщил лоб, понимая, что теряет аудиторию в ее лице. Оставалось надеяться, что это заставит его сократить презентацию, пропустить скучную часть и перейти к той, где она сможет согласиться или отказать, чтобы скорей вернуться к работе.

– Высказывалось много соображений относительно того, что за существа построили все обнаруженное нами. Были ли они мыслящими индивидуумами, подобно нам, или разновидностью разумного улья. Представляли они сообщество одного вида или согласно действующий ансамбль взаимосвязанных видов. И – понимаю, это звучит дико – состояли ли они в тех же отношениях с материей, что и мы. Высказывалось много великих мыслей. Великих теорий. А вот испытать их пока не было возможности. Институт Чернева стремится стать наконечником копья для исследований нового поколения, касающихся глубочайших вопросов, воплощенных во вратах-кольцах. Кто или что их создало? Что случилось с этими видами между их броском на Фебу и созданием врат Сол? Оставили ли они записи, доступные нашему пониманию? Мы предполагаем, что где-то в системах по ту сторону врат или в самих вратах мы найдем своего рода Розеттский камень. Нечто, связующее все наши открытия в единый контекст. Наша цель – внести новое в такие науки, как материаловедение, изучение высоких и низких энергий, биология, ботаника, геология и даже философия.

Драммер откинулась на стуле, склонила голову к плечу.

– Так, по-вашему… беда в том, что перемены слишком медлительны?

– Ну, я считаю, прогресс всегда лучше и эффективнее, если…

– Поскольку, на мой взгляд, – перебила его Драммер, – мы едва-едва управляемся с тем, что уже лежит на тарелке, не вижу, каким образом нам помогут дополнительные заморочки.

– Это и должно помочь справиться с дополнительными заморочками, – возразил докладчик.

Он вел свою линию уверенно и властно – Драммер уважала такую манеру. Харизматичный паршивец. Опа понимала, почему прислали именно его. По левую руку от нее Эмили Сантос-Бака откашлялась в том смысле, что она ни на что не намекает, но если бы намекнула, то могла бы многое сказать. Злыдней предстояло выступить Драммер. Она сознательным усилием загнала раздражение вглубь.

– Справедливо, – выговорила она. – И при чем же здесь Союз?

– Союз перевозчиков может способствовать нашей работе в нескольких отношениях. В первую очередь, разумеется, контрактом, обеспечивающим переходы кораблей института. Мы намерены вести полевые работы на полудюжине планет, выглядящих наиболее обещающими для предварительных исследований. Но прежде нужно туда добраться.

Он ухмыльнулся, приглашая ее ответить улыбкой.

– Разумно, – признала Драммер.

Его улыбка стала свободнее.

– Во-вторых, мы хотели бы начать переговоры относительно… Союз перевозчиков занимает исключительную позицию. Плоды наших работ окажутся для него выгоднее, чем для кого-либо во всех системах.

– И потому вы ожидаете от нас поддержки, – подытожила Драммер. – Я правильно поняла?

– Я собирался привести для этого множество оснований, – признался Окойе-Саркис, – но… да.

– Как вы понимаете, мы – не государство, – сказала Драммер. – Мы – Союз перевозчиков. Мы доставляем грузы с места на место и охраняем инфраструктуру, позволяющую нам этим заниматься. Научные связи не по нашей части.

Окойе-Саркис обвел глазами стол в поисках сочувственного взгляда. Может быть, даже нашел несколько таких. Драммер сама понимала, что реагировала бы по- другому, поступи его предложение днем раньше. Но послание Холдена с Фригольда…

– Институт уважает это обстоятельство, мэм, – ответил Окойе-Саркис. – Мы – совсем новый проект, но я полагаю, потенциально он обещает всем реальную выгоду. Я захватил аналитику наших целей и могу оставить вам и тем вашим сотрудникам, кто пожелает их изучить.

– Хорошо, – кивнула Драммер.

– Что до соглашения по переходам, не хочу на вас давить, но мы еще собираем спонсоров, а оплата…

– Представьте нам ваши предложения, – оборвала Драммер. – Совет их рассмотрит. Я соглашусь с любым его решением относительно снижения или отмены оплаты.

– Благодарю вас, мадам президент! Прекрасно. Большое вам спасибо!

Ученый буквально откланялся, выходя из зала. Драммер вычеркнула последний пункт утренней повестки. Список дел на вторую половину дня выглядел ничуть нс короче и по меньшей мере столь же раздражающим. Сантос-Бака, поймав ее взгляд, подняла бровь.